— Если это русский…
— Давайте серьезно. В России никто не знает, у кого что есть. Там у кого она в руках, тот ею и владеет.
Аркадий проглотил выпад.
— И сколько же, по-вашему, вы получите?
Она улыбнулась, так что он знал, каким будет ответ.
— Есть еще два варианта «Красного квадрата». Каждый оценивается в пять миллионов долларов, — казалось, она с удовольствием перекатывала цифру во рту. — Зовите меня Рита. Друзья зовут меня Ритой.
На экране появился исполненный в тревожных зеленых тонах автопортрет Малевича в черном костюме, рубашке с высоким воротом.
— Думаете, он действительно собирался уехать? — спросил Аркадий.
— У него лопнуло терпение.
— Вы уверены в этом?
— Вполне.
— А как вы уехали?
— Дорогой мой, я заработала свой выезд передком. Вышла замуж за еврея. Потом за немца. На такие вещи нужно решиться. И на вас я захотела взглянуть, чтобы понять, готовы ли вы рискнуть.
— Ну и как, по-вашему?
— Еще не совсем готовы.
«Интересно, — подумал Аркадий. — Возможно, Рита способна лучше понимать меня, чем я сам».
— Некоторые ваши гости, — сказал он, — подозревают, что после падения Стены здесь появилось слишком много русских.
— Не русских слишком много, — в момент сообразила Рита, — а других немцев. Западный Берлин был чем-то вроде особого клуба, а теперь это просто немецкий город. Все восточноберлинские ребятишки постоянно слышали о западном образе жизни. Теперь они оказались на Западе, и все хотят быть панками. Их отцы — неисправимые нацисты. Когда пала Стена, они буквально хлынули сюда. Неудивительно, что западные берлинцы бегут, подхватив подол.
— Вы собираетесь бежать?
— Нет. Берлин — это будущее. Это то, чем станет вся Германия. Берлин — открытый город.
Они вчетвером сидели за ужином во дворике ресторана на Савиньи Платц. Макс, словно режиссер театра после премьеры, наслаждался тем, как постепенно утихает ажиотаж, безудержно восторгался Ириной, будто она была ведущей актрисой в его спектакле. Ирина была цен гром торжества. Казалось, что свет свечей и блеск хрусталя направлены на нее одну. Рита сидела на том же стуле, что и в видеофильме. Все трио — Макс, Ирина и Аркадий — не представляло для нее никакой загадки.
Аркадий то и дело терял из виду Макса и Маргариту: он видел только Ирину. Встречаясь, их взгляды многое говорили друг другу, так что, замолкая, он и она как бы неслышно продолжали разговор.
Официант поставил поднос рядом с Максом и кивнул в сторону прогуливающихся по парку двух мужчин в блестящих синтетических костюмах. Они двигались медленно, словно выгуливая собаку, однако никакой собаки не было.
— Чеченцы. На прошлой неделе они в соседнем квартале разгромили ресторан. На самой тихой улице в Берлине, на глазах посетителей зарубили топором официанта, — он потер руку. — Топором.
— Что было дальше? — спросил Аркадий.
— Дальше? Они вернулись и сказали, что берут ресторан под свою защиту.
— Чудовищно, — сказал Макс. — Во всяком случае, вы уже находитесь под защитой, не так ли?
— Конечно, — поспешно согласился официант.
Чеченцы направились к ресторану. Аркадий узнал в одном из них приятеля Али из «Джамп кафе», другой оказался младшим братом Али, Бено, форме ног которого мог позавидовать любой жокей.
— Ты Борькин кореш, правда? Мы слыхали, что у тебя здесь хаза.
— А у вас тоже здесь «хаза»? — изобразил удивление Макс.
— Целая квартира, — «Бено унаследовал от деда проницательный взгляд и упорство, — подумал Аркадий. — Вот кто будет новым Махмудом». Все внимание Максу, так что Аркадий засомневался, заметил ли южанин кого-нибудь из сидящих за столом. — У вас компания? Можно к вам?
— Молод еще.
— Тогда посидим в другой раз.
Бено и чеченец постарше пошли дальше. Два не совсем усталых путника чувствовали себя в Берлине как дома.
Когда Рита вызвалась было подписать счет за обед, Макс настоял на том, что заплатит он, — не столько из щедрости, сколько из желания показать, что хозяин он. «Далеко тебе, приятель, — подумал Аркадий. — Хозяева здесь не вы».
31
Он проснулся среди ночи и понял, что в комнате Ирина. Она была в плаще, босые ноги — в заливавшем пол молочном свете луны. Она заговорила.
— Я сказала Максу, что ухожу от него.
— Хорошо.
— Нет. Он говорит, что знал, что так случится, как только ты появился в Мюнхене.
Аркадий сел.
— Забудь о Максе.
— Макс всегда хорошо относился ко мне.
— Завтра куда-нибудь переберемся.
— Нет, здесь ты в безопасности. Макс готов помочь. Ты не знаешь, каким великодушным он может быть.
Ее присутствие заполнило собой все. По ее тени он мог бы нарисовать ее лицо, глаза, рот. Он чувствовал ее запах и даже ощущал его на вкус. В то же время он знал, каким непрочным было его положение. Почувствуй она хоть малейшую подозрительность с его стороны по отношению к Максу, и он тут же потеряет ее.
— Почему ты не любишь Макса? — спросила она.
— Ревную.
— Ревновать надо Максу. Он всегда был добр ко мне. Это он помог с картиной.
— Каким образом?
— Свел продавца с Ритой.
— Ты знаешь, кто продавец?
— Нет. Макс знает уйму людей. Он может помочь и тебе, если ты согласишься.
— Как хочешь, — ответил Аркадий.
Она наклонилась и поцеловала его. Не успел он встать, как она ушла.
Орфей спустился в подземное царство спасти Эвридику. Согласно греческой легенде, он нашел ее в Царстве теней и повел по бесконечным пещерам на поверхность. Единственный запрет, который боги наложили на Орфея, состоял в том, чтобы он не оглядывался, пока не выйдет на поверхность. По пути он чувствовал, как она начала из призрака превращаться в теплую живую плоть.
Аркадий размышлял о логических проблемах. Очевидно, Орфей шел впереди. Когда они петляли по уступам подземного пути, держал ли он ее за руку? Или же привязал ее кисть к своей, словно он был сильнее?
Но, когда они потерпели неудачу, виновата была не Эвридика. Пусть они приближались к свету, проникавшему сквозь вход в пещеру, через который они могли окончательно спастись, обернулся-то Орфей и своим взглядом снова обрек Эвридику на смерть.
Некоторым мужчинам приходилось оглядываться назад.
32
Поначалу Аркадий сомневался, была ли у него Ирина на самом деле, потому что внешне, казалось, ничего не изменилось. Макс повел их завтракать в отель на Фридрихштрассе, хвалил качество реконструкции ресторана, разливал кофе и раскладывал газеты по важности отзывов.
— Время выбрали хорошо. Выставку отметили «Цайт» и «Франкфуртер Альгемайне». Две осторожные, но положительные заметки. Вновь возвращаются к разглагольствованиям о том, что русское искусство обязано немецкой поддержке. Плохая рецензия в «Вельт», газетенке правого пошиба, предпочитающей писать о стероидах да о сексе. Итак, начало хорошее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112