Да, Ползун был страшно рад наконец-то увидеть родственника после стольких лет одиночества. Да, он жил в большой и дружной семье, но все равно не являлся ее частью. Для Ползуна Укия был кем-то вроде давно потерянного брата — он слишком долго жил самостоятельно, привык к этому и совершенно не воспринимал себя частью чего-то большего.
Укия горестно смотрел на черепаху. Мышь Ренни тоже не хотела с ним соединяться и покорилась, только когда он едва не убил ее. Но разорвать на части Ползуна — это действие требовало слишком много жестокости.
Неожиданно волны радости, исходящие от животного, прервались. Голова, хвост и все четыре лапы резко спрятались в панцире.
Укия внимательно оглядел скорлупу: да, расправиться с Маленьким Ползуном будет не так-то просто, он крайне силен, особенно для черепахи.
— Ты нужен мне. Помоги мне.
Укию не покидало ощущение, что он бросает камни в бездонный колодец и даже не слышит, как они ударяются о дно.
— Я не хочу сделать тебе больно. Зое грозит беда. Я хочу, чтобы ты ей помог.
Укия мысленно сосредоточился на образе девочки, представил себе ее улыбку, темные веселые глаза, гордо вздернутый подбородок. Затем вспомнил, как она лежала в сарае у Онтонгардов, такая жалкая и беспомощная, безнадежно пытаясь противиться вирусу пришельцев.
— Я должен ее спасти.
В глубоком, темном колодце сознания Маленького Ползуна образ Зои вызвал слабый отклик — но только с уровня пола. Босые ноги Зои, которые поглаживали его шею, зеленые листья салата и голос девочки, которая жалуется на тяжелую женскую долю, крашеные ногти — десять Зоиных и двенадцать ползуновских.
— Мы, — донесся не голос, а скорее ощущение, — мы спасем ее.
И Маленький Волшебный Ползун вжался в ладони Укии, влился в них и потихоньку проникал все глубже в него. Юноша чувствовал, как образуются генные связки, как бурлит кровь, как будто кто-то вскрыл ему вены и вливает в них раскаленную лаву. У него перехватило дыхание, и он глубоко втянул воздух…
… куда чище и холоднее, чем обычно. Он был совсем младенец, всего лет двух или тех, что не мешало ему с гордостью скрываться от бдительного ока матери. Он стоял на берегу реки, где через много лет появится отель «Красный лев», что на скоростном шоссе И-84. С противоположной стороны до самой линии горизонта протянулось море золотых трав, в речной долине лежали камышовые маты, на которых сушилась форель, суля обильные запасы на зиму…
Разрыв в памяти.
… В камышах шелестел ветер. Все семья собралась вокруг костра на меховых шкурах. Четверо мальчишек жались друг к другу, словно щенки; среди них он был самый старший, но все равно еще очень юн. Лет восемь? Девять? Остальным ребятам было семь, пять и три года. Сбоку сидела женщина и кормила грудью младенца. Рядом прилег мужчина и не спускал с детей пристального взгляда.
— Мама, расскажи нам о людях-воронах, — попросил один из мальчишек.
— Да, Брыкающаяся Олениха, — поддержал мужчина. — Расскажи нам о них.
Женщина на шкурах подняла взгляд, и он узнал в ней свою мать. Она заметно повзрослела с того момента, как ее взял Прайм, теперь ей было сильно за двадцать.
— А-ай! — певуче воскликнула она, поправляя на груди одежду. — Неужели вы еще не устали от этой истории?
Дети возбужденно завопили, но она резко оборвала всех.
— Люди-вороны появились за одно лето до рождения Волшебного Мальчика. Всю зиму они гнездились по берегам реки, так близко к деревне, как никогда еще не было. Казалось, каждая ворона пригласила всех своих родственников, чтобы пережить холодное время вместе. Их карканье сливалось с шумом ветра и плеском реки.
Тем летом везде, куда ни взглянешь, можно было увидеть ворон. Они наблюдали за нами своими черными блестящими глазами. На улице ничего нельзя было оставить — ни еду, ни веревки, ни раковины, — потому что они тут же налетали и хватали, что плохо лежало. Их даже не успевали стрелять из лука — стоило натянуть тетиву и наложить стрелу, они тут же взмывали в воздух.
Однажды днем в небе прогремел гром и долго не смолкал. Мама закричала, и мы все выбежали на улицу — в небе парил буревестник. Он появился со стороны заходящего солнца и в клюве держал горящую головню; огненные язычки плясали совсем рядом с его перьями, но не задевали их. Мы все упали на землю в великом страхе. Буревестник сделал несколько кругов и приземлился где-то в горах — там раздался грохот, и в небо взвился высокий столб дыма. Вороны взметнулись в вышину с громким карканьем, как будто они что-то узнали и обрадовались.
Мы собрались в круг и недоумевали, что все это значит. Почему за буревестником не появились тучи? Почему эта птица украла кусок солнца? Мы долго не замечали, что все вороны исчезли.
На следующий день к нам пришел человек из племени людей-ворон. Он был наг, высок, с длинными тощими ногами и жесткими, черными как вороново крыло волосами. Глаза у него были черные, как бездна, без малейшего проблеска белого.
Сначала мы не испугались его. Он пришел один, а нас было много, вооруженных луками и стрелами. Мы дружелюбно приветствовали его, предложили подарки. Он не говорил, только указывал. И человек, на которого он показывал, мгновенно превращался в камень. Он поднял руку, и упала мама. Затем моя старшая сестра Песня Сороки. Мой брат, Ивовая Ветвь, выстрелил в него из лука, но человек показал на него, и Ивовая Ветвь рухнул на землю. Он вытащил из плеча стрелу и даже не кровоточил. Мы поняли, что не сможем убить человека из людей-воронов, и побежали в разные стороны. Я ринулась вниз к реке и спряталась в ягодных кустах.
Я услышала шум и подумала, что идет человек-ворон, но это оказался Койот. Он подполз ко мне и сказал: «Маленькая женщина, возьми этот камень и проглоти его. И тогда, если ворон укажет на тебя, ты не умрешь».
Тогда я проглотила камень, и он комком провалился мне в живот. Потом я пошла на помощь своей семье. А там человек-ворон собирал мертвые тела и складывал их в каменную лодку, стоящую на песке. Он увидел меня, поднял руку, и я начала превращаться в камень. Я упала и лежала неподвижно, но меня спас камешек, который я проглотила. Ворон поднял меня и бросил в лодку к остальным; лодка поднялась в воздух и полетела к горам.
Глубоко у горных корней лежал буревестник, птица пыталась скрыться от солнца, но оно настигло ее и убило. Человек-ворон принес меня в чрево буревестника, где его уже ждали сородичи.
Они связали меня, и я утратила слух, зрение и не могла двигаться. Вороны заметили камень у меня в животе, очень разозлились и долго говорили меж собой на своем резком гортанном наречии. Прошло немного времени, и чей-то голос прошептал у меня над ухом: «Беги, маленькая женщина», и вот путы уже больше не связывали меня. Сверху лился дневной свет, и я поползла ему навстречу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85
Укия горестно смотрел на черепаху. Мышь Ренни тоже не хотела с ним соединяться и покорилась, только когда он едва не убил ее. Но разорвать на части Ползуна — это действие требовало слишком много жестокости.
Неожиданно волны радости, исходящие от животного, прервались. Голова, хвост и все четыре лапы резко спрятались в панцире.
Укия внимательно оглядел скорлупу: да, расправиться с Маленьким Ползуном будет не так-то просто, он крайне силен, особенно для черепахи.
— Ты нужен мне. Помоги мне.
Укию не покидало ощущение, что он бросает камни в бездонный колодец и даже не слышит, как они ударяются о дно.
— Я не хочу сделать тебе больно. Зое грозит беда. Я хочу, чтобы ты ей помог.
Укия мысленно сосредоточился на образе девочки, представил себе ее улыбку, темные веселые глаза, гордо вздернутый подбородок. Затем вспомнил, как она лежала в сарае у Онтонгардов, такая жалкая и беспомощная, безнадежно пытаясь противиться вирусу пришельцев.
— Я должен ее спасти.
В глубоком, темном колодце сознания Маленького Ползуна образ Зои вызвал слабый отклик — но только с уровня пола. Босые ноги Зои, которые поглаживали его шею, зеленые листья салата и голос девочки, которая жалуется на тяжелую женскую долю, крашеные ногти — десять Зоиных и двенадцать ползуновских.
— Мы, — донесся не голос, а скорее ощущение, — мы спасем ее.
И Маленький Волшебный Ползун вжался в ладони Укии, влился в них и потихоньку проникал все глубже в него. Юноша чувствовал, как образуются генные связки, как бурлит кровь, как будто кто-то вскрыл ему вены и вливает в них раскаленную лаву. У него перехватило дыхание, и он глубоко втянул воздух…
… куда чище и холоднее, чем обычно. Он был совсем младенец, всего лет двух или тех, что не мешало ему с гордостью скрываться от бдительного ока матери. Он стоял на берегу реки, где через много лет появится отель «Красный лев», что на скоростном шоссе И-84. С противоположной стороны до самой линии горизонта протянулось море золотых трав, в речной долине лежали камышовые маты, на которых сушилась форель, суля обильные запасы на зиму…
Разрыв в памяти.
… В камышах шелестел ветер. Все семья собралась вокруг костра на меховых шкурах. Четверо мальчишек жались друг к другу, словно щенки; среди них он был самый старший, но все равно еще очень юн. Лет восемь? Девять? Остальным ребятам было семь, пять и три года. Сбоку сидела женщина и кормила грудью младенца. Рядом прилег мужчина и не спускал с детей пристального взгляда.
— Мама, расскажи нам о людях-воронах, — попросил один из мальчишек.
— Да, Брыкающаяся Олениха, — поддержал мужчина. — Расскажи нам о них.
Женщина на шкурах подняла взгляд, и он узнал в ней свою мать. Она заметно повзрослела с того момента, как ее взял Прайм, теперь ей было сильно за двадцать.
— А-ай! — певуче воскликнула она, поправляя на груди одежду. — Неужели вы еще не устали от этой истории?
Дети возбужденно завопили, но она резко оборвала всех.
— Люди-вороны появились за одно лето до рождения Волшебного Мальчика. Всю зиму они гнездились по берегам реки, так близко к деревне, как никогда еще не было. Казалось, каждая ворона пригласила всех своих родственников, чтобы пережить холодное время вместе. Их карканье сливалось с шумом ветра и плеском реки.
Тем летом везде, куда ни взглянешь, можно было увидеть ворон. Они наблюдали за нами своими черными блестящими глазами. На улице ничего нельзя было оставить — ни еду, ни веревки, ни раковины, — потому что они тут же налетали и хватали, что плохо лежало. Их даже не успевали стрелять из лука — стоило натянуть тетиву и наложить стрелу, они тут же взмывали в воздух.
Однажды днем в небе прогремел гром и долго не смолкал. Мама закричала, и мы все выбежали на улицу — в небе парил буревестник. Он появился со стороны заходящего солнца и в клюве держал горящую головню; огненные язычки плясали совсем рядом с его перьями, но не задевали их. Мы все упали на землю в великом страхе. Буревестник сделал несколько кругов и приземлился где-то в горах — там раздался грохот, и в небо взвился высокий столб дыма. Вороны взметнулись в вышину с громким карканьем, как будто они что-то узнали и обрадовались.
Мы собрались в круг и недоумевали, что все это значит. Почему за буревестником не появились тучи? Почему эта птица украла кусок солнца? Мы долго не замечали, что все вороны исчезли.
На следующий день к нам пришел человек из племени людей-ворон. Он был наг, высок, с длинными тощими ногами и жесткими, черными как вороново крыло волосами. Глаза у него были черные, как бездна, без малейшего проблеска белого.
Сначала мы не испугались его. Он пришел один, а нас было много, вооруженных луками и стрелами. Мы дружелюбно приветствовали его, предложили подарки. Он не говорил, только указывал. И человек, на которого он показывал, мгновенно превращался в камень. Он поднял руку, и упала мама. Затем моя старшая сестра Песня Сороки. Мой брат, Ивовая Ветвь, выстрелил в него из лука, но человек показал на него, и Ивовая Ветвь рухнул на землю. Он вытащил из плеча стрелу и даже не кровоточил. Мы поняли, что не сможем убить человека из людей-воронов, и побежали в разные стороны. Я ринулась вниз к реке и спряталась в ягодных кустах.
Я услышала шум и подумала, что идет человек-ворон, но это оказался Койот. Он подполз ко мне и сказал: «Маленькая женщина, возьми этот камень и проглоти его. И тогда, если ворон укажет на тебя, ты не умрешь».
Тогда я проглотила камень, и он комком провалился мне в живот. Потом я пошла на помощь своей семье. А там человек-ворон собирал мертвые тела и складывал их в каменную лодку, стоящую на песке. Он увидел меня, поднял руку, и я начала превращаться в камень. Я упала и лежала неподвижно, но меня спас камешек, который я проглотила. Ворон поднял меня и бросил в лодку к остальным; лодка поднялась в воздух и полетела к горам.
Глубоко у горных корней лежал буревестник, птица пыталась скрыться от солнца, но оно настигло ее и убило. Человек-ворон принес меня в чрево буревестника, где его уже ждали сородичи.
Они связали меня, и я утратила слух, зрение и не могла двигаться. Вороны заметили камень у меня в животе, очень разозлились и долго говорили меж собой на своем резком гортанном наречии. Прошло немного времени, и чей-то голос прошептал у меня над ухом: «Беги, маленькая женщина», и вот путы уже больше не связывали меня. Сверху лился дневной свет, и я поползла ему навстречу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85