В изолятор уже спешили врачи в защитных костюмах, и Штрауд, прижав Вайцеля к койке, прорычал:
— Кто же ты, черт бы тебя побрал? Кто ты, говори!
В ответ у него в мозгу прошелестело:
— Я все и каждый… легионы… армии… Я все и каждый…
— Сукин сын! — Вне себя от ярости Штрауд сдавил хрустнувшее под его пальцами горло Вайцеля.
Врачи едва оторвали Штрауда от задушенного им Вайцеля. В ходе скоротечной схватки Штрауд вместе с парой санитаров очутился на полу. Остальные внезапно замерли, в ужасе уставившись на Вайцеля. Тело старика оторвалось от койки, паря в воздухе, конвульсивно дернулось и рухнуло на простыни. Идеальная прямая на экране кардиографа свидетельствовала, что он мертв.
— Проклятье! Проклятье! Проклятье! — отчаянно прокричал из-под одного из защитных шлемов женский голос. Врач подошла к Штрауду и всхлипнула:
— Какого черта вы здесь натворили!
— Вы же слышали голос, — недоумевал Штрауд. — Сами же видели…
— Ничего мы не слышали.
— И ничего не видели, — добавил кто-то из врачей.
— Но только что со мной говорил голос из тела этого старика.
— Галлюцинации, — облегченно констатировал один из врачей. — Такое нередко случается при выходе из комы, доктор Клайн.
— Доктор Штрауд, — успокаиваясь, обратилась она к нему. — Я доктор Кендра Клайн из эпидемиологического центра Атланты. Вам, возможно, буде г интересно узнать, сэр, что вы единственный из всех пациентов, кто пришел в себя. А вот Саймон Вайцель, как вы можете убедиться, взглянув на ленты мониторов, так и не приходил в сознание ни на секунду, а потому вы и не могли с ним беседовать.
— Но я вовсе не с Вайцелем говорил.
— Вы успокоились, доктор Штрауд? Как по-вашему, санитарам можно вас отпустить?
— Да, конечно. Сделайте одолжение, дайте мне встать.
Поднявшись на ноги, Штрауд указал па перепачканные простыни и напоминающие цветом табачную жижу пятна на полу.
— Пусть ваши лаборанты определят состав этого вещества, доктор Клайн, только будьте с ним очень осторожны.
— А что это такое? — поинтересовался один из врачей.
— Вайцель изрыгнул перед смертью. Какая-то эктоплазма, вероятно.
— И вы хотите, чтобы мы вам поверили? — усмехнулась доктор Клайн.
Штрауд посмотрел прямо в ее глубокие и пытливые серые глаза, спрятанные за толстым стеклом защитной маски. Красивая женщина, мысленно отметил он.
— Можете верить или не верить, дело ваше. Но одно я вам гарантирую, доктор Клайн.
— Что именно?
— Вы не найдете другого объяснения тому, как это сюда попало. Ладно, а теперь я пошел.
— Не думаете же вы, доктор Штрауд, что мы вас отпустим без обследования.
Штрауд вновь пристально взглянул ей в глаза.
— Обследование? У меня нет времени побыть для вас подопытным кроликом, доктор Клайн.
— Но мы вас можем и удержать здесь, если придется.
— Правда? И каким же, интересно, образом?
— С помощью моих людей. Дюжие санитары угрожающе шагнули к Штрауду, окружая его плотным кольцом.
— Ну, ладно, ладно, — сдался он. — Но только анализы крови и серозной жидкости, и на этом все… Мне надо поторопиться в музей, помочь доктору Вишневски и док гору Леонарду, если мы действительно хотим справиться с этим… с этой… штукой.
— Боюсь, у меня для вас плохие новости относительно доктора Вишневски и доктора Леонарда… — нерешительно начала Кендра Клайн.
— Нет, о Господи, нет! — перебил ее Штрауд, он даже не хотел этого слышать. — Скажите, что они живы!
— Доктор Леонард находится здесь. — Кендра указала на недвижимое тело на последней из тринадцати коек, стоящих вдоль стены стерильно чистого изолятора. — В глубочайшей коме, как и вы совсем недавно. Мы можем лишь надеяться…
— А доктор Вишневски?
Она тяжело вздохнула, даже толстое стекло маски не могло скрыть огорченного и озабоченного выражения ее лица.
— Доктор Вишневски взят под стражу и…
— Под стражу?!
— Дерзкое нападение, — объяснил стоявший рядом врач.
— Вишневски? Не может быть! Это же безумие! Доктор Клайн увещевающим тоном произнесла:
— Он пытался убить вас киркой. Говорю же вам, что эта инфекция, какого бы происхождения она ни была…
Не дослушав, Штрауд подошел к Леонарду. Глядя на распростертое тело несчастного, он спросил:
— А где держат Вишневски?
— «Бельвю», под замком в специально оборудованной палате для буйных.
Штрауд перевел дыхание, пытаясь предугадать все далеко идущие последствия их вторжения в котлован. Там, должно быть, полно спор этой… этого создания, а похожие на крыс маленькие дряни позаботились о том, чтобы заразные бактерии монстра проникли сквозь защитную одежду в их тела.
— Мы должны узнать, что вывело вас из комы, доктор Штрауд. Чтобы помочь страждущим, число которых удваивается и утраивается с каждым часом.
— Ну уж, полегче… Я ведь не ниспослан вам за ваши молитвы…
— Это-то очевидно! Но инфекция стремительно распространяется…
— Сколько же я был без сознания?
— Шестнадцать часов.
— О, Господи! Мне нужно идти.
— Вы нам нужны здесь, доктор Штрауд.
— Нет, я нужен там, в котловане.
— Вы что, с ума сошли? Вам к нему и близко подходить нельзя, во всяком случае, пока мы не установим возбудителя эпидемии.
— Ах, возбудителя… А что, если я скажу вам, что медицинское обследование его не найдет, доктор? Допустим, что этот эпизод выходит за пределы нашей человеческой медицины и техники, а? Допустим, я скажу вам, что он сверхъестественного происхождения, тогда что?
— Тогда я должна попросить вас оставаться под нашим наблюдением. Этот… эта штука лишила Вишневски рассудка. И может случиться, что вы совладали только с комой, но не с безумием.
— Хорошо, — уступил Штрауд. — Начинайте ваше обследование, только поскорее. Но потом я уйду, а сейчас ради Бога выпустите меня из этого лагеря смерти… и еще, сделайте все возможное, чтобы помочь доктору Леонарду.
— Спасибо, что согласились, — обрадовалась Кендра Клайн и распорядилась, чтобы соседнюю палату немедленно приготовили для проведения обследования. — Возможно, доктор Штрауд, в вашей крови содержатся защитные антитела, которые и побороли болезнь, и если так, то мы должны выделить их и применить для лечения других пострадавших. Вам самому известны какие-либо особенности вашей крови или химического строения организма? Это помогло бы нам сэкономить время.
— Сделайте рентгеноскопию моего черепа, если хотите, — нехотя ответил он.
— Что?
— Единственное мое отличие от всех остальных людей здесь в том, что у меня в черепе металлическая заплата.
— Стальная пластинка?
— Да.
— Вьетнам?
— Опять угадали, доктор.
Штрауд видел, что ей ужасно хочется потереть подбородок, чтобы собраться с мыслями, но защитный шлем не позволяет даже дотронуться до изумительно чистой матовой кожи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69