Им удалось отследить меня, хотя сломать криптографическую защиту я все-таки успел. На всякий случай смотавшись из офиса, я предупредил Женьку, но он меня не послушал, дурак…
— Значит, это снова ФСБ, — констатировал Левченко.
— Ты понимаешь, Эдуардович, — в тихом голосе Шухмана отчетливо проступала ярость, — эта контора ничуть не изменилась! Они продолжают существовать и считаться только с какими-то своими законами, на всех нас им глубоко насрать!
— Прости меня, я не ожидал, что так выйдет, — произнес Левченко после некоторой паузы.
— Да откуда ты мог знать, — махнул рукой Шухман. — Все, больше на родине мне ловить нечего, мы видимся с тобой в последний раз, Эдуардович. Извини, больше не смогу тебе помогать.
— Ты и так сделал для меня слишком много, Гена, — отозвался Левченко. — Может тебе помочь чем, деньгами?
— Все есть, не беспокойся, — улыбнулся Шухман и протянул руку для рукопожатия. — Ну, прощай! Не поминай лихом…
— Удачи тебе!
Геннадий вызывал лифт, вошел в него, но когда двери начали закрываться, остановил их:
— Последний совет, Эдуардович! — умоляющим голосом произнес он. — Выброси ту гадость, что я сегодня передал тебе, уничтожь ее! Ты же делаешь это для той красотки из комитета, верно? Вспомни, что я говорил тебе про ахиллесову пяту…
Левченко не нашелся, что ответить, но точно знал, что не прочитать содержимое дискеты он просто не может. Когда лифт с Шухманом уехал вниз, Александр начал спускаться по лестнице. У двери своей квартиры он даже не остановился, а так и прошел до первого этажа. Потом вышел на улицу, сел в машину и помчался на работу.
Последующие пару часов Левченко доставал по телефону Воробьева. В обычные дни Александр Эдуардович не особо заботился об освоении компьютерной грамоты, но сейчас в офисе никого кроме него не было, и Павлу пришлось из дому давать своему неугомонному шефу консультации по распечатке содержимого файла на общем принтере.
Наконец, цель была достигнута — принтер загудел и выплюнул несколько листов бумаги. Левченко засунул их в папку, туда же бросил дискету, все выключил, запер кабинет, сдал ключи дежурному и помчался домой.
Едва отъехав пару сотен метров, Александр не утерпел, остановился у обочины, достал из папки только что отпечатанные документы и принялся жадно читать.
— Я же предупреждал, чтобы ты курил у себя дома! — произнес Горин, зажимая нос и проходя мимо подростка, облокотившегося о перила.
— Ты читать, что ли, не умеешь? — подросток осклабился и кивнул в направлении двери квартиры, которую снимал Артем.
Рядом с дверью размашисто и криво была нанесена свежая надпись: «Место для курения». Под надписью сидели, прислонившись спинами к стене, еще двое подростков и тоже дымили.
— Не повезло тебе с территорией, хмырь, — из сумрака выступил долговязый парень в бордовой вязаной шапочке. — Пацаны здесь уже давно обосновались, а вот ты, если че-то не нравится, сам сиди дома со своей сучкой и не высовывайся…
— Неужели вам самим нравится дышать этим смрадом? — Горин повернулся к подросткам.
— Это кайфово, придурок, — стоявший возле перил подросток выпустил изо рта дым прямо в лицо Артему.
— А так тоже кайфово? — зло произнес Горин.
Никто, включая парня в вязаной шапочке, не увидел трех светящихся нитей, соединивших головы подростков. Те внезапно, словно по команде, вынули сигареты изо ртов и глубоко, как только можно, засунули их обугленными концами себе в ноздри. От невыносимой боли, врезавшейся в нежную плоть носоглотки, у подростков брызнули слезы из глаз, и они что есть мочи заорали.
— Ты тоже куришь? — громко крикнул, пытаясь заглушить верещащих пацанов, Горин пятящемуся от него долговязому парню.
Тот так энергично замотал головой, что с нее слетела вязаная шапочка, но парень, не обращая на это внимания, стремглав бросился вниз по лестнице.
Горин зашел в квартиру.
— Что там за шум? — Лариса сидела в кресле, обхватив колени руками, и испуганно хлопала ресницами.
Артем подошел и взглянул на ее рисунок, лежащий на столе. Там была изображена женская нога, обутая в ботинок с коньком, от которого по льду тянулась глубокая трещина.
— Нам придется подыскать другую квартиру, — произнес он. — В этой очень уж неуютно, и она слишком далеко.
Опомнился Левченко, лишь когда текст на бумаге стал трудно различим. Подняв глаза, он с удивлением обнаружил, что вокруг сгустились сумерки. Но это удивление было несравнимо с тем, что только что открылось Александру. Текст оказался небольшим, и он перечитал его несколько раз. Неужели это было правдой? Неужели это все было?
Он завел двигатель и поежился — машина выстыла напрочь. Первое, что он сделает, вернувшись домой, — выпьет горячего чаю с домашним вареньем. А уж вставшие колом мысли начнет приводить в порядок уже потом…
Крах «Тополя-6» был очевиден с того самого момента, как только германское руководство определило в качестве базового направления в развитии проекта очищение арийской нации. Начальные же эксперименты с «образцами» показали, насколько недальновидно и даже глупо было рассчитывать на подобное. По той же самой причине Германии никогда бы не удалось воспользоваться свойствами «экспериментального материала», чтобы повлиять на исход военных действий. Тому был чересчур наглядный и убедительный пример. Многократные доказательства того, что «образец» ориентируется исключительно на психическую адекватность жертв, а не на какие-то этнические характеристики, и уж тем более не на какие-то идеологические предпочтения, привели к ослаблению интереса со стороны Германии к экспериментам в этой области. Отдел был расформирован, а материалы удалось спасти лишь благодаря четко сработавшему плану нашей внешней разведки.
Советский «Тополь-7», практически сразу же продолживший исследования в данной области, в принципе, совершил ту же самую ошибку. Возможно, что произошло это не без пагубного влияния немецких специалистов, допущенных к начальному этапу работы, благодаря недальновидной политике бывшего руководства Отделом. Перед специалистами «Тополя-7» изначально была поставлена тупиковая цель: очистить будущее коммунистическое общество ото всех, чьи взгляды противоречили кодексу строителей Коммунизма. Опять-таки, были исковерканы представления о возможностях «образца»: его невозможно приручить и заставить функционировать в соответствии с какой бы то ни было идеологией. Единственный для нас выход на этом этапе — самим подстроиться под него, изучить, а уже впоследствии научиться использовать в соответствии с нашими интересами.
Именно такая позиция заявлена обновленным отделом «Тополь-8», пришедшим на смену дискредитировавшим себя структурам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142
— Значит, это снова ФСБ, — констатировал Левченко.
— Ты понимаешь, Эдуардович, — в тихом голосе Шухмана отчетливо проступала ярость, — эта контора ничуть не изменилась! Они продолжают существовать и считаться только с какими-то своими законами, на всех нас им глубоко насрать!
— Прости меня, я не ожидал, что так выйдет, — произнес Левченко после некоторой паузы.
— Да откуда ты мог знать, — махнул рукой Шухман. — Все, больше на родине мне ловить нечего, мы видимся с тобой в последний раз, Эдуардович. Извини, больше не смогу тебе помогать.
— Ты и так сделал для меня слишком много, Гена, — отозвался Левченко. — Может тебе помочь чем, деньгами?
— Все есть, не беспокойся, — улыбнулся Шухман и протянул руку для рукопожатия. — Ну, прощай! Не поминай лихом…
— Удачи тебе!
Геннадий вызывал лифт, вошел в него, но когда двери начали закрываться, остановил их:
— Последний совет, Эдуардович! — умоляющим голосом произнес он. — Выброси ту гадость, что я сегодня передал тебе, уничтожь ее! Ты же делаешь это для той красотки из комитета, верно? Вспомни, что я говорил тебе про ахиллесову пяту…
Левченко не нашелся, что ответить, но точно знал, что не прочитать содержимое дискеты он просто не может. Когда лифт с Шухманом уехал вниз, Александр начал спускаться по лестнице. У двери своей квартиры он даже не остановился, а так и прошел до первого этажа. Потом вышел на улицу, сел в машину и помчался на работу.
Последующие пару часов Левченко доставал по телефону Воробьева. В обычные дни Александр Эдуардович не особо заботился об освоении компьютерной грамоты, но сейчас в офисе никого кроме него не было, и Павлу пришлось из дому давать своему неугомонному шефу консультации по распечатке содержимого файла на общем принтере.
Наконец, цель была достигнута — принтер загудел и выплюнул несколько листов бумаги. Левченко засунул их в папку, туда же бросил дискету, все выключил, запер кабинет, сдал ключи дежурному и помчался домой.
Едва отъехав пару сотен метров, Александр не утерпел, остановился у обочины, достал из папки только что отпечатанные документы и принялся жадно читать.
— Я же предупреждал, чтобы ты курил у себя дома! — произнес Горин, зажимая нос и проходя мимо подростка, облокотившегося о перила.
— Ты читать, что ли, не умеешь? — подросток осклабился и кивнул в направлении двери квартиры, которую снимал Артем.
Рядом с дверью размашисто и криво была нанесена свежая надпись: «Место для курения». Под надписью сидели, прислонившись спинами к стене, еще двое подростков и тоже дымили.
— Не повезло тебе с территорией, хмырь, — из сумрака выступил долговязый парень в бордовой вязаной шапочке. — Пацаны здесь уже давно обосновались, а вот ты, если че-то не нравится, сам сиди дома со своей сучкой и не высовывайся…
— Неужели вам самим нравится дышать этим смрадом? — Горин повернулся к подросткам.
— Это кайфово, придурок, — стоявший возле перил подросток выпустил изо рта дым прямо в лицо Артему.
— А так тоже кайфово? — зло произнес Горин.
Никто, включая парня в вязаной шапочке, не увидел трех светящихся нитей, соединивших головы подростков. Те внезапно, словно по команде, вынули сигареты изо ртов и глубоко, как только можно, засунули их обугленными концами себе в ноздри. От невыносимой боли, врезавшейся в нежную плоть носоглотки, у подростков брызнули слезы из глаз, и они что есть мочи заорали.
— Ты тоже куришь? — громко крикнул, пытаясь заглушить верещащих пацанов, Горин пятящемуся от него долговязому парню.
Тот так энергично замотал головой, что с нее слетела вязаная шапочка, но парень, не обращая на это внимания, стремглав бросился вниз по лестнице.
Горин зашел в квартиру.
— Что там за шум? — Лариса сидела в кресле, обхватив колени руками, и испуганно хлопала ресницами.
Артем подошел и взглянул на ее рисунок, лежащий на столе. Там была изображена женская нога, обутая в ботинок с коньком, от которого по льду тянулась глубокая трещина.
— Нам придется подыскать другую квартиру, — произнес он. — В этой очень уж неуютно, и она слишком далеко.
Опомнился Левченко, лишь когда текст на бумаге стал трудно различим. Подняв глаза, он с удивлением обнаружил, что вокруг сгустились сумерки. Но это удивление было несравнимо с тем, что только что открылось Александру. Текст оказался небольшим, и он перечитал его несколько раз. Неужели это было правдой? Неужели это все было?
Он завел двигатель и поежился — машина выстыла напрочь. Первое, что он сделает, вернувшись домой, — выпьет горячего чаю с домашним вареньем. А уж вставшие колом мысли начнет приводить в порядок уже потом…
Крах «Тополя-6» был очевиден с того самого момента, как только германское руководство определило в качестве базового направления в развитии проекта очищение арийской нации. Начальные же эксперименты с «образцами» показали, насколько недальновидно и даже глупо было рассчитывать на подобное. По той же самой причине Германии никогда бы не удалось воспользоваться свойствами «экспериментального материала», чтобы повлиять на исход военных действий. Тому был чересчур наглядный и убедительный пример. Многократные доказательства того, что «образец» ориентируется исключительно на психическую адекватность жертв, а не на какие-то этнические характеристики, и уж тем более не на какие-то идеологические предпочтения, привели к ослаблению интереса со стороны Германии к экспериментам в этой области. Отдел был расформирован, а материалы удалось спасти лишь благодаря четко сработавшему плану нашей внешней разведки.
Советский «Тополь-7», практически сразу же продолживший исследования в данной области, в принципе, совершил ту же самую ошибку. Возможно, что произошло это не без пагубного влияния немецких специалистов, допущенных к начальному этапу работы, благодаря недальновидной политике бывшего руководства Отделом. Перед специалистами «Тополя-7» изначально была поставлена тупиковая цель: очистить будущее коммунистическое общество ото всех, чьи взгляды противоречили кодексу строителей Коммунизма. Опять-таки, были исковерканы представления о возможностях «образца»: его невозможно приручить и заставить функционировать в соответствии с какой бы то ни было идеологией. Единственный для нас выход на этом этапе — самим подстроиться под него, изучить, а уже впоследствии научиться использовать в соответствии с нашими интересами.
Именно такая позиция заявлена обновленным отделом «Тополь-8», пришедшим на смену дискредитировавшим себя структурам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142