Вот так, что ж, посмотрим, что у нас получается… Кстати, получился довольно длительный период, здесь так подолгу редко лежат. Готовьтесь к тому, что ваша теория тупиковая, молодые люди… — Доктор внезапно осекся и уставился в экран.
— Сколько получилось? — нетерпеливо воскликнул Эдуардович.
— Одно совпадение, граждане следователи, — пробормотал Кацман.
— И кто это? — теперь нетерпенье выказал Артем.
— Сейчас я распечатаю, — произнес Альберт Яковлевич.
Принтер издевательски долго мучил бумагу, прежде чем на стол легло краткое досье на пациента, вернее — на пациентку. Горин с Левченко сразу прильнули к документу. На фотографии было изображено лицо молодой, симпатичной некогда девушки, подпорченное глубоким шрамом на переносице. Лелицкая Елена Юрьевна. Помимо фамилии был указан год рождения, период стационарного лечения, какие-то научные термины и список примененных во время лечения методик и препаратов.
— Ее здесь нет, — предугадал вопрос доктор Кацман, когда Горин и Левченко оторвались от чтения. — Была переведена в травматологическое отделение обычной больницы, откуда вскоре сбежала.
— Сбежала? — переспросил Левченко.
— Ну да, в обычных больницах решеток на окнах не бывает, — подтвердил Альберт Яковлевич.
— Расскажите о ней подробнее, как можно подробнее, — попросил Артем.
— Не думаю, что это будет правильно с точки зрения врачебной этики, — снова замялся доктор Кацман.
— Это будет правильно с точки зрения помощи следствию, доктор, — очень убедительно произнес Александр Эдуардович.
— Это была очень необычная девушка, Лелицкая Лена, — начал Кацман после некоторой паузы. — Если говорить доступным языком, то у нее была потребность в боли.
— Мазохистка, что ли? — предположил Левченко.
— Не совсем. — Доктор откинулся в кресле и скрестил руки на груди. — Мазохизм предполагает некое доминирование, подчинение с последующим наказанием, то есть мазохисту нужен партнер, а Елене достаточно было самой боли. И доставляла она ее себе в основном самостоятельно.
— Как, например? — поинтересовался Левченко.
— По большей части — колющими и режущими предметами.
— Этот шрам на лице она сама себе сделала? — спросил Горин.
— Не знаю, — пожал плечами доктор. — Когда Лена поступила к нам, он уже был, а ответа на этот вопрос я от неё так и не добился.
— Как она попала к вам? — спросил Александр Эдуардович.
— Кто-то вызвал «Скорую». Когда врачи прибыли, в квартире была только Елена, она находилась в состоянии аффекта. Посмотрев на то, что Лелицкая сделала со своим телом, ее привезли прямиком к нам.
— А припомните, Альберт Яковлевич, — попросил в очередной раз Артем. — Находясь здесь, она причиняла боль только себе? Замечалась ли за ней агрессия в отношении других пациентов?
— Окружающие были ей безразличны, это я точно помню, — ответил Кацман. — Хотя Елена была довольно проворной девушкой: иногда ей удавалось выкрадывать иголки от шприцов, булавки и другие вещи, которыми она потом колола и резала себя. Но никакой агрессии к пациентам или медперсоналу мы за ней ни разу не наблюдали.
— А с нашими тремя ребятами у нее что-нибудь было? — спросил Левченко.
— В принципе, разнополые пациенты контактируют лишь днем, под надзором санитаров, — объяснил доктор. — А Лена Лелицкая вообще подпадала под категорию лиц, которые на ночь изолируются в одиночных палатах. Два раза в день ей устраивали полный личный досмотр. Она была замкнутая девушка, не помню чтобы она здесь с кем-то общалась, кроме медицинских работников.
— А из-за чего ее пришлось перевести в травматологию? — спросил Горин.
— Обманув в очередной раз одного из санитаров, Лена пронесла к себе в изолятор обломок пробирки, —пояснил Кацман. — С его помощью она провела небольшую операцию над собственной грудью…
— Ужас какой! — прокомментировал Левченко. — На этой бумажке я не вижу ее домашнего адреса. Он есть у вас?
— Конечно, — кивнул доктор. — Я дам вам его. только за ее квартирой уже давно наблюдает участковый. Лена так ни разу там и не появилась.
— Понятно. — Горин поднялся. — Спасибо за информацию, Альберт Яковлевич.
— Ну а что с вас еще взять, кроме благодарности? — усмехнулся доктор. — Разве что обещание, что как только изловите Трофейщика, то привезете его в нашу лечебницу.
— Мы привезем вам его скелет, для опытов, — пообещал Левченко. — И кстати, напомните адрес травматологии, куда увезли вашу Лелицкую.
— Я знаю ту больницу, — вспомнил Левченко, когда они оказались на улице. — Минут пять ходьбы от метро. Сейчас самые пробки — если бросим машину здесь и воспользуемся метрополитеном, то гораздо быстрее получится… Ну ты чего, моральные принципы в метро ездить не позволяют? — спросил он у внезапно замешкавшегося Горина.
— У тебя телефон с собой? — в свою очередь, задал вопрос Артем.
— Только по межгороду не звони, этот аппарат у меня не служебный. — Александр достал из кармана пиджака мобильный телефон и передал Горину.
Артем позвонил в отдел, ответил лейтенант Воробьев.
— Паша, это Горин. Сизов на месте? — поинтересовался Артем.
— Вышел, — вяло отозвался Воробьев.
— Тогда выручай: зайди в базу и поищи по делу Трофейщика одного человечка, — попросил Горин. — Только поспеши, а то меня тут Эдуардович взглядом сверлит — мы сейчас его личный телефонный трафик жжем.
— Говори фамилию, — Воробьев, услышав про шефа, заметно оживился.
— Лелицкая…
— Первая «л»? — уточнил Воробьев.
— Да, «лопата», Ле-лиц-кая Елена Юрьевна…
— Есть такая, — важно констатировал Воробьев после некоторой паузы, показавшейся клиенту сотовой компании Александру Левченко целой вечностью. — Среди жертв. Нужны подробности?
— Нет, спасибо, — Артем захлопнул крышку телефона и пернул его Эдуардовичу.
— Сукин сын! — воскликнул тот. — Как же я сам-то не догадался ее по базе пробить…
— И фамилия вроде бы у девушки запоминающаяся, чтобы забыть, — согласился Горин. — И внешность… Так что не переживай, Саня, насчет телефона — зато я тебе жетончик на метро сэкономил.
— Да отвяжись ты с этим телефоном! Получается, что должен быть еще кто-то, связывающий тех троих и Лелицкую…
— Но компьютер Кацмана выдал только одну фамилию. — возразил Горин.
— Придется продолжать копать, — Левченко тяжело вздохнул. — Ну что, едем в офис?
— Едем, — кивнул Артем. — У меня есть кое-какие вопросы к твоему подопечному по фамилии Сизов.
На работе Сизова не оказалось. По словам Воробьева, тот ненадолго появлялся и снова ушел. Горин включил компьютер и вызвал на экран досье на Лелицкую. Здесь информации было не больше, чем в распечатке сделанной несколько часов назад главврачом четвертой психбольницы. За исключением разве что наличия записи про обстоятельства смерти:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142
— Сколько получилось? — нетерпеливо воскликнул Эдуардович.
— Одно совпадение, граждане следователи, — пробормотал Кацман.
— И кто это? — теперь нетерпенье выказал Артем.
— Сейчас я распечатаю, — произнес Альберт Яковлевич.
Принтер издевательски долго мучил бумагу, прежде чем на стол легло краткое досье на пациента, вернее — на пациентку. Горин с Левченко сразу прильнули к документу. На фотографии было изображено лицо молодой, симпатичной некогда девушки, подпорченное глубоким шрамом на переносице. Лелицкая Елена Юрьевна. Помимо фамилии был указан год рождения, период стационарного лечения, какие-то научные термины и список примененных во время лечения методик и препаратов.
— Ее здесь нет, — предугадал вопрос доктор Кацман, когда Горин и Левченко оторвались от чтения. — Была переведена в травматологическое отделение обычной больницы, откуда вскоре сбежала.
— Сбежала? — переспросил Левченко.
— Ну да, в обычных больницах решеток на окнах не бывает, — подтвердил Альберт Яковлевич.
— Расскажите о ней подробнее, как можно подробнее, — попросил Артем.
— Не думаю, что это будет правильно с точки зрения врачебной этики, — снова замялся доктор Кацман.
— Это будет правильно с точки зрения помощи следствию, доктор, — очень убедительно произнес Александр Эдуардович.
— Это была очень необычная девушка, Лелицкая Лена, — начал Кацман после некоторой паузы. — Если говорить доступным языком, то у нее была потребность в боли.
— Мазохистка, что ли? — предположил Левченко.
— Не совсем. — Доктор откинулся в кресле и скрестил руки на груди. — Мазохизм предполагает некое доминирование, подчинение с последующим наказанием, то есть мазохисту нужен партнер, а Елене достаточно было самой боли. И доставляла она ее себе в основном самостоятельно.
— Как, например? — поинтересовался Левченко.
— По большей части — колющими и режущими предметами.
— Этот шрам на лице она сама себе сделала? — спросил Горин.
— Не знаю, — пожал плечами доктор. — Когда Лена поступила к нам, он уже был, а ответа на этот вопрос я от неё так и не добился.
— Как она попала к вам? — спросил Александр Эдуардович.
— Кто-то вызвал «Скорую». Когда врачи прибыли, в квартире была только Елена, она находилась в состоянии аффекта. Посмотрев на то, что Лелицкая сделала со своим телом, ее привезли прямиком к нам.
— А припомните, Альберт Яковлевич, — попросил в очередной раз Артем. — Находясь здесь, она причиняла боль только себе? Замечалась ли за ней агрессия в отношении других пациентов?
— Окружающие были ей безразличны, это я точно помню, — ответил Кацман. — Хотя Елена была довольно проворной девушкой: иногда ей удавалось выкрадывать иголки от шприцов, булавки и другие вещи, которыми она потом колола и резала себя. Но никакой агрессии к пациентам или медперсоналу мы за ней ни разу не наблюдали.
— А с нашими тремя ребятами у нее что-нибудь было? — спросил Левченко.
— В принципе, разнополые пациенты контактируют лишь днем, под надзором санитаров, — объяснил доктор. — А Лена Лелицкая вообще подпадала под категорию лиц, которые на ночь изолируются в одиночных палатах. Два раза в день ей устраивали полный личный досмотр. Она была замкнутая девушка, не помню чтобы она здесь с кем-то общалась, кроме медицинских работников.
— А из-за чего ее пришлось перевести в травматологию? — спросил Горин.
— Обманув в очередной раз одного из санитаров, Лена пронесла к себе в изолятор обломок пробирки, —пояснил Кацман. — С его помощью она провела небольшую операцию над собственной грудью…
— Ужас какой! — прокомментировал Левченко. — На этой бумажке я не вижу ее домашнего адреса. Он есть у вас?
— Конечно, — кивнул доктор. — Я дам вам его. только за ее квартирой уже давно наблюдает участковый. Лена так ни разу там и не появилась.
— Понятно. — Горин поднялся. — Спасибо за информацию, Альберт Яковлевич.
— Ну а что с вас еще взять, кроме благодарности? — усмехнулся доктор. — Разве что обещание, что как только изловите Трофейщика, то привезете его в нашу лечебницу.
— Мы привезем вам его скелет, для опытов, — пообещал Левченко. — И кстати, напомните адрес травматологии, куда увезли вашу Лелицкую.
— Я знаю ту больницу, — вспомнил Левченко, когда они оказались на улице. — Минут пять ходьбы от метро. Сейчас самые пробки — если бросим машину здесь и воспользуемся метрополитеном, то гораздо быстрее получится… Ну ты чего, моральные принципы в метро ездить не позволяют? — спросил он у внезапно замешкавшегося Горина.
— У тебя телефон с собой? — в свою очередь, задал вопрос Артем.
— Только по межгороду не звони, этот аппарат у меня не служебный. — Александр достал из кармана пиджака мобильный телефон и передал Горину.
Артем позвонил в отдел, ответил лейтенант Воробьев.
— Паша, это Горин. Сизов на месте? — поинтересовался Артем.
— Вышел, — вяло отозвался Воробьев.
— Тогда выручай: зайди в базу и поищи по делу Трофейщика одного человечка, — попросил Горин. — Только поспеши, а то меня тут Эдуардович взглядом сверлит — мы сейчас его личный телефонный трафик жжем.
— Говори фамилию, — Воробьев, услышав про шефа, заметно оживился.
— Лелицкая…
— Первая «л»? — уточнил Воробьев.
— Да, «лопата», Ле-лиц-кая Елена Юрьевна…
— Есть такая, — важно констатировал Воробьев после некоторой паузы, показавшейся клиенту сотовой компании Александру Левченко целой вечностью. — Среди жертв. Нужны подробности?
— Нет, спасибо, — Артем захлопнул крышку телефона и пернул его Эдуардовичу.
— Сукин сын! — воскликнул тот. — Как же я сам-то не догадался ее по базе пробить…
— И фамилия вроде бы у девушки запоминающаяся, чтобы забыть, — согласился Горин. — И внешность… Так что не переживай, Саня, насчет телефона — зато я тебе жетончик на метро сэкономил.
— Да отвяжись ты с этим телефоном! Получается, что должен быть еще кто-то, связывающий тех троих и Лелицкую…
— Но компьютер Кацмана выдал только одну фамилию. — возразил Горин.
— Придется продолжать копать, — Левченко тяжело вздохнул. — Ну что, едем в офис?
— Едем, — кивнул Артем. — У меня есть кое-какие вопросы к твоему подопечному по фамилии Сизов.
На работе Сизова не оказалось. По словам Воробьева, тот ненадолго появлялся и снова ушел. Горин включил компьютер и вызвал на экран досье на Лелицкую. Здесь информации было не больше, чем в распечатке сделанной несколько часов назад главврачом четвертой психбольницы. За исключением разве что наличия записи про обстоятельства смерти:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142