— оборвал его отец Алеси. — Будешь в психушке санитарам втирать про свои гуманные методы. А свою дочь я воспитаю и без советов всяких там педофилов! Моя б воля, я бы таких больных ублюдков сразу кончал на месте! — сотрясал он воздух, когда Горин в сопровождении конвоя уже шествовал по лестничной площадке.
Из квартиры его повезли прямиком на экспертизу в районную психиатрическую больницу. Там Горин не смог пройти ни одного теста из предложенных ему доктором. Он вообще не смог вести себя адекватно. Сотни чужих видений заполняли его сознание, беспорядочные фрагменты воспоминаний толпились в его голове, одни образы, рожденные чьим-то воспаленным воображением, моментально сменялись другими. К такому огромному количеству душевнобольных людей, оказавшихся в непосредственной близости, Артем оказался не готов. Его собственное мироощущение барахталось какое-то время, но вскоре оказалось подавленным и Горин окончательно потерял связь с реальностью. Обследовавший его доктор вынес единственное возможное решение: пациент нуждается в незамедлительном стационарном лечении.
Больше двух месяцев по назначению доктора Горину кололи сильнодействующие препараты, при помощи санитаров он ходил в туалет и душ и ел препротивнейшую кашеобразную смесь, вкуса которой попросту не замечал. Наконец ему удалось прийти в себя. И дело было вовсе не в чудовищных дозах лекарственных препаратов, которые, скорее, сделают дебилом любого обычного человека. Просто новый организм Горина умел ко всему приспосабливаться. Нейтрализуя лекарства, он, тем временем, научился защищать сознание Артема от воздействий извне. Он теперь мог контролировать бурные всплески эмоций окружающих его психов, держать их за пределами своей черепной коробки и впускать в нее лишь по необходимости, в порядке, так сказать, очереди.
Итак, в один прекрасный день Горин обнаружил себя сидящим на кровати, в палате, где в два ряда стояло еще не менее десятка таких же коек. Остальные психи бродили по палате, стояли у зарешеченного окна или спали. Половина из них были вялыми и заторможенными. Остальным, похоже, еще не вкололи дневную дозу успокоительного. Один из них держался за спинку кровати и неистово дергал ее. Кровать при этом не двигалась, так как ножки ее были прикручены к полу. Еще один буйный тряс над головой сложенную шахматную доску, внутри которой гремели фигуры. Кто-то прыгал на кровати, а один из пациентов лежал на полу и крутился на спине, быстро перебирая ногами. При этом он что-то оживленно говорил самому себе.
Артем встал и прошелся до двери. Она, конечно же, оказалась запертой. На него никто не обратил внимания, за исключением лежавшего на кровати изможденного старика с лицом хронического алкоголика. Тот показал на Горина пальцем и громко захохотал, обнажив беззубый рот.
Горин мог бы без труда срезать «шашкой» оконные решетки или выкроить проход в двери, но какое-то очередное «внутреннее понимание» удерживало его от этого. Дело было в этих несчастных больных людях. С этого дня они поступили в его распоряжение…
Явившийся санитар проводил Горина на улицу. Там, в больничном сквере, на лавочке его поджидал Левченко. Уже чувствовалось дыхание осени, и санитар набросил на плечи Горину синюю телогрейку с белым номером на спине.
— Как себя чувствуешь? — Левченко пожал Артему руку.
— Отлично, — Горин присел рядом.
— Да ну? — Александр подозрительно прищурился. — Я уже приезжал пару недель назад — ты был никакой. В чем дело? Почему психушка, а не наркологический диспансер?
— А ты что, думаешь, это у меня с перепоя? Белая горячка? — усмехнулся Горин.
— Разве нет? — удивился Левченко. — Тогда что? Не можешь успокоиться из-за Натальи?
— Наверное, в какой-то степени, — Артем неопределенно хмыкнул. — Как тебе удалось меня разыскать-то?
— Абсолютно случайно, — признался Александр.
— Эдуардович, ты же в случайности сам не веришь, — рассмеялся Горин.
— Я искал здесь совершенно другого человека, Катаева…
— Валерия Анатольевича? — уточнил Артем.
— Черт возьми! Ты что, знаком с ним? — Левченко даже привстал.
— Впервые слышу о таком, продолжай, — невозмутимо ответил Горин.
— Михалыч, это уже становится не смешно! — лицо Александра напряглось. — Я не в игрушки играю, вообще-то, или ты не в курсе?
— Ладно, не кипятись, — примирительным тоном произнес Горин. — По какой такой необходимости ты его ищешь? И почему в подобном заведении? Он что, от армии косит?
— Помнишь, ты как-то после гибели Сизова рассказывал мне про чудовищ на египетских полигонах, про «тополя» и прочие небылицы?
— Припоминаю, — кивнул Горин.
— Так вот, мне эти «тополя» проклятые снова подвернулись! И мне удалось вытащить на свет фамилию одного из возможных сотрудников этого фантастического отдела, Катаева твоего. И еще я вычислил, что привезли его в эту самую дурку, когда у парня болты с крыши сорвало…
— Ты проделал воистину титаническую работу, Эдуардович, — похлопал его по спине Артем.
— Кончай! — нахмурился Левченко.
— И что, он сейчас все еще здесь? — всеми силами стараясь не придавать голосу оттенка едва сдерживаемой заинтересованности, спросил Горин.
— Увы, Катаев был безнадежен, и его забрали в более серьезное учреждение. Так, по крайней мере, утверждает местный начальник.
— Но куда? Это же должно быть известно…
— Бесполезно, Михалыч, — Левченко покачал головой. — Главврач поклялся, что все медицинские бумаги на Катаева передал вместе с ним. Что это за фрукт был хотя бы?
— Этот фрукт завербовал меня поучаствовать в эксперименте, про который ты уже знаешь. Подробности, конечно, он в свое время из сострадания опустил, — ответил Горин.
— Извини, Михалыч, — Левченко виновато отвел глаза. — Получается, что ты не бредил тогда…
— Эх ты, сомневался еще! — в шутку пожурил его Артем.
— Как бы нам этот фээсбэшный клубок распутать, а?
— А может, не стоит оно того, Эдуардович? Не ввязывайся, темное это дело, очень темное…
— Поздно, уже ввязался. Ты же меня знаешь. Ты уже как вообще, в порядке? — он придирчиво оглядел Горина.
— В принципе неплохо, разве что психом меня здесь упорно пытаются сделать…
— Долго еще будешь прохлаждаться? Ты только скажи— я тебя завтра же отсюда вытащу.
— Я еще немного отлежусь, витаминчики попью, а там — возьмемся за эти «тополя» с удвоенной силой, — ободряюще усмехнулся Горин. — Выведем наших друзей чекистов на чистую воду…
— Что ж, — Левченко поднялся. — Тебе привезти что-нибудь? Фрукты там или сладкое?
— Не, — отмахнулся Артем. — Здесь на убой кормят.
— Опять врешь? — улыбнулся Александр.
— Ладно, Саня, не озадачивайся, бывало со мной и не такое, — Горин тоже встал с лавочки. — Семье привет не забудь передать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142
Из квартиры его повезли прямиком на экспертизу в районную психиатрическую больницу. Там Горин не смог пройти ни одного теста из предложенных ему доктором. Он вообще не смог вести себя адекватно. Сотни чужих видений заполняли его сознание, беспорядочные фрагменты воспоминаний толпились в его голове, одни образы, рожденные чьим-то воспаленным воображением, моментально сменялись другими. К такому огромному количеству душевнобольных людей, оказавшихся в непосредственной близости, Артем оказался не готов. Его собственное мироощущение барахталось какое-то время, но вскоре оказалось подавленным и Горин окончательно потерял связь с реальностью. Обследовавший его доктор вынес единственное возможное решение: пациент нуждается в незамедлительном стационарном лечении.
Больше двух месяцев по назначению доктора Горину кололи сильнодействующие препараты, при помощи санитаров он ходил в туалет и душ и ел препротивнейшую кашеобразную смесь, вкуса которой попросту не замечал. Наконец ему удалось прийти в себя. И дело было вовсе не в чудовищных дозах лекарственных препаратов, которые, скорее, сделают дебилом любого обычного человека. Просто новый организм Горина умел ко всему приспосабливаться. Нейтрализуя лекарства, он, тем временем, научился защищать сознание Артема от воздействий извне. Он теперь мог контролировать бурные всплески эмоций окружающих его психов, держать их за пределами своей черепной коробки и впускать в нее лишь по необходимости, в порядке, так сказать, очереди.
Итак, в один прекрасный день Горин обнаружил себя сидящим на кровати, в палате, где в два ряда стояло еще не менее десятка таких же коек. Остальные психи бродили по палате, стояли у зарешеченного окна или спали. Половина из них были вялыми и заторможенными. Остальным, похоже, еще не вкололи дневную дозу успокоительного. Один из них держался за спинку кровати и неистово дергал ее. Кровать при этом не двигалась, так как ножки ее были прикручены к полу. Еще один буйный тряс над головой сложенную шахматную доску, внутри которой гремели фигуры. Кто-то прыгал на кровати, а один из пациентов лежал на полу и крутился на спине, быстро перебирая ногами. При этом он что-то оживленно говорил самому себе.
Артем встал и прошелся до двери. Она, конечно же, оказалась запертой. На него никто не обратил внимания, за исключением лежавшего на кровати изможденного старика с лицом хронического алкоголика. Тот показал на Горина пальцем и громко захохотал, обнажив беззубый рот.
Горин мог бы без труда срезать «шашкой» оконные решетки или выкроить проход в двери, но какое-то очередное «внутреннее понимание» удерживало его от этого. Дело было в этих несчастных больных людях. С этого дня они поступили в его распоряжение…
Явившийся санитар проводил Горина на улицу. Там, в больничном сквере, на лавочке его поджидал Левченко. Уже чувствовалось дыхание осени, и санитар набросил на плечи Горину синюю телогрейку с белым номером на спине.
— Как себя чувствуешь? — Левченко пожал Артему руку.
— Отлично, — Горин присел рядом.
— Да ну? — Александр подозрительно прищурился. — Я уже приезжал пару недель назад — ты был никакой. В чем дело? Почему психушка, а не наркологический диспансер?
— А ты что, думаешь, это у меня с перепоя? Белая горячка? — усмехнулся Горин.
— Разве нет? — удивился Левченко. — Тогда что? Не можешь успокоиться из-за Натальи?
— Наверное, в какой-то степени, — Артем неопределенно хмыкнул. — Как тебе удалось меня разыскать-то?
— Абсолютно случайно, — признался Александр.
— Эдуардович, ты же в случайности сам не веришь, — рассмеялся Горин.
— Я искал здесь совершенно другого человека, Катаева…
— Валерия Анатольевича? — уточнил Артем.
— Черт возьми! Ты что, знаком с ним? — Левченко даже привстал.
— Впервые слышу о таком, продолжай, — невозмутимо ответил Горин.
— Михалыч, это уже становится не смешно! — лицо Александра напряглось. — Я не в игрушки играю, вообще-то, или ты не в курсе?
— Ладно, не кипятись, — примирительным тоном произнес Горин. — По какой такой необходимости ты его ищешь? И почему в подобном заведении? Он что, от армии косит?
— Помнишь, ты как-то после гибели Сизова рассказывал мне про чудовищ на египетских полигонах, про «тополя» и прочие небылицы?
— Припоминаю, — кивнул Горин.
— Так вот, мне эти «тополя» проклятые снова подвернулись! И мне удалось вытащить на свет фамилию одного из возможных сотрудников этого фантастического отдела, Катаева твоего. И еще я вычислил, что привезли его в эту самую дурку, когда у парня болты с крыши сорвало…
— Ты проделал воистину титаническую работу, Эдуардович, — похлопал его по спине Артем.
— Кончай! — нахмурился Левченко.
— И что, он сейчас все еще здесь? — всеми силами стараясь не придавать голосу оттенка едва сдерживаемой заинтересованности, спросил Горин.
— Увы, Катаев был безнадежен, и его забрали в более серьезное учреждение. Так, по крайней мере, утверждает местный начальник.
— Но куда? Это же должно быть известно…
— Бесполезно, Михалыч, — Левченко покачал головой. — Главврач поклялся, что все медицинские бумаги на Катаева передал вместе с ним. Что это за фрукт был хотя бы?
— Этот фрукт завербовал меня поучаствовать в эксперименте, про который ты уже знаешь. Подробности, конечно, он в свое время из сострадания опустил, — ответил Горин.
— Извини, Михалыч, — Левченко виновато отвел глаза. — Получается, что ты не бредил тогда…
— Эх ты, сомневался еще! — в шутку пожурил его Артем.
— Как бы нам этот фээсбэшный клубок распутать, а?
— А может, не стоит оно того, Эдуардович? Не ввязывайся, темное это дело, очень темное…
— Поздно, уже ввязался. Ты же меня знаешь. Ты уже как вообще, в порядке? — он придирчиво оглядел Горина.
— В принципе неплохо, разве что психом меня здесь упорно пытаются сделать…
— Долго еще будешь прохлаждаться? Ты только скажи— я тебя завтра же отсюда вытащу.
— Я еще немного отлежусь, витаминчики попью, а там — возьмемся за эти «тополя» с удвоенной силой, — ободряюще усмехнулся Горин. — Выведем наших друзей чекистов на чистую воду…
— Что ж, — Левченко поднялся. — Тебе привезти что-нибудь? Фрукты там или сладкое?
— Не, — отмахнулся Артем. — Здесь на убой кормят.
— Опять врешь? — улыбнулся Александр.
— Ладно, Саня, не озадачивайся, бывало со мной и не такое, — Горин тоже встал с лавочки. — Семье привет не забудь передать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142