Она бы белую льняную положила, а эта, бархатная, не для еды. Но зато как по-мушкетерски, а?
Николай рассмеялся, принимаясь вскрывать банки и перекладывать содержимое в разнокалиберные салатнички и менажницы.
– Ну, – покончив с сервировкой и уже жаждая желудочного разврата, сказал Игорь, – разливаем!
– Разливаем!
Коньяк горячо потек по горлу. Игорь шумно вздохнул и занялся салатом и бужениной.
– Раньше нас больше собиралось, – начал он издалека.
Николай охотно подхватил нить разговора:
– Проклятый год был. Високосный. Все же есть в этом что-то…
Игорь кивнул.
– Как тут все?
– Ну как, – неопределенно мотнул головой Николай. – Как-то. Кто как. Давай ребят помянем.
Игорь молча кивнул.
– Я после института как-то всех потерял, – продолжал он, заев очередную порцию коньяку. – А ты вроде даже с кем-то вместе работал?
Николай кивнул, расправляясь с бутербродом с икрой.
– Проголодался, – улыбнулся он, перехватив взгляд Игоря. – А с ребятами… Не всем везет, друг Портос. Не всем. – Он отложил вилку, поставил локти на стол и сложил ладони. Такой знакомый жест. Но внутренняя теплота, которая всегда заполняла Игоря во время прежних мушкетерских встреч, никак не приходила, и это раздражало. Как будто у него отняли что-то очень важное и дорогое.
– Не всем, это да.
– Всем не может везти.
Игорь помолчал.
– Когда-то мы были «один за всех», Арамис.
Николай рассмеялся и махнул рукой:
– Это было давно.
– А что теперь?
Николай неопределенно дернул головой:
– Во-первых, не за кого. Ты да я да мы с тобой – все, кто остался. И самое ужасное, что верность идеалам сейчас не в моде. Такие люди – лузеры. Лохи. Дураки, – горько сказал он. – Я был таким долго. Долго не хотел взрослеть. Но пришлось. – Он усмехнулся, поднял взгляд на Игоря. – И нашел уже невыдуманные идеалы. И невыдуманных врагов. А они – нет, – вдруг посерьезнел и замолчал он. Игорь молча ждал, что будет дальше. – Мне жаль, что я повзрослел, – сказал Николай после затянувшегося молчания. – С идеалами расставаться всегда тяжело. Даже с дурацкими.
– Один за всех и все за одного. Это и есть настоящий и единственный идеал. Все же мы-то живы.
– Ну да, – улыбнулся Николай и чуть искоса глянул на Игоря. Такое знакомое, такое теплое лукавство, как в старые времена… – Хорошее было времечко. Все возможно, счастье для всех, сам черт не брат!
– Что изменилось?
– Счастье для всех. – Николай не сводил с Игоря взгляда. В нем сквозило что-то неопределимое. Как будто там, внутри, стоял какой-то счетчик, монитор, сканер, и сейчас он общупывал, просвечивал, просчитывал Игоря. Придется потерпеть. Может, Николай и правда гад, а может, вовсе не гад, может, он такой же, как Игорь, и просто боится? – Ты считаешь, что счастье для всех возможно?
Игорь пожал плечами:
– Я не знаю. У каждого оно свое.
– Верно, верно, – кивнул Николай. – Верно. Дядя Костя счастлив, когда пьян и может порассуждать о Кастанеде, Борхесе и мескалинчике. А жена дяди Кости несчастна, когда дядя Костя пьян. Где выход?
– Да знаю я, Коль. Все понимаю, не дурак. Но, как говорит наша мадам Сомоса, сделай мир чуть лучше вокруг себя – и улучшишь карму.
Николай рассмеялся:
– Ой, Игоряха, давай выпьем, а?
– Ну давай, – рассмеялся Игорь. – Только не надо этих кухонных разговоров о мировых проблемах, ладно? За стаканом и на кухне каждый политик и философ.
– А чего это тебе не по вкусу стали кухонные разговоры? Раньше-то тебя как-то не пугали глобальные философские темы.
– Да и сейчас не пугают. Только что переливать из пустого в порожнее? Все равно мы ничего сделать не сможем. Я ведь тоже повзрослел.
Николай снова рассмеялся, на сей раз так звонко и заразительно, что Игорь даже устыдился – не может Колька быть гадом. Не может! Все совсем не так!
– Тогда я моложе тебя, Портос! Я еще не оставил мысли сделать счастливыми всех!
Игорь помотал головой:
– Невозможно.
– Но почему? – Николай поднял брови.
– Ты же сам сказал – из-за противоречия наших счастий. – Он немного пожевал. – Получается, что, для того чтобы каждый человек был счастлив, ему необходим личный мирок, где бы все подчинялось его понятию о счастье. Причем еще бы менялось каждый момент.
Николай некоторое время увлеченно ел. Точнее, трапезовал. Игоря всегда поражало и даже уязвляло изящество Николая во всем. Ему было дано от природы то, чему Игоря без особого успеха учила с детства мать. Что делать, Портос – он и есть Портос. И не стать ему ловким Арамисом и даже хитроумным д'Артаньяном. Хотя в их истории д'Артаньян-то как раз погиб, а вот Портос…
– Игорек, – сказал наконец Николай, не отрывая взгляда от тарелки, – скажи мне, ты и правда удовлетворен нынешним положением вещей? Тебе нравится наш мир? Наше общество? Или ты просто смирился? Расслабился и получаешь удовольствие?
Игорь нахмурился. Коньяк сделал свое дело, и в нем начал пробуждаться Портос – подобный булыжнику, который трудно сдвинуть с места, но если столкнул, то беги с дороги.
– А ты что ко мне пристаешь? Да, не нравится. Многое не нравится, и что мне…
– Вот-вот, – не дослушав, подхватил Николай. – Не нравится. Мне тоже. Ворье у власти. Бандиты в органах. Безнаказанность. Беспредел. Черножо…ые на рынках, везде, везде! И ни-че-го нельзя поделать, ничего…
Игорь исподлобья смотрел на Николая и сопел.
– Ты меня что, в нацболы сватать пришел?
Николай снова рассмеялся:
– Ну да! Сейчас! Нет-нет, Игорь. Нет… – Он отвел глаза и посмотрел куда-то вдаль, за окно. – Это все последствия, не корень…
– И в чем же корень?
Николай усмехнулся углами губ. Взгляд его впился в Игоря. У того заколотилось сердце. Что-то приближалось. Разгадка совсем рядом. Плевать было на Николаевы идеи. Главное – что случилось с ребятами. Это совпадение или нет? Или только дурацкие подозрения, а Николай ни при чем?
– Корень в самом человеке. Пока он пытается быть счастливым за счет других, мы будем в дерьме. А он не может не быть счастливым за счет других, потому как мир так устроен.
– Ой, опять «до основанья, а…».
– Помолчи! – Николай вдруг так стукнул кулаком по столу, что Игорь аж подпрыгнул. – Извини, – спохватившись, улыбнулся он.
– Ты совсем псих…
– Ну не ты первый называешь меня психом, – хохотнул Николай. – Но лучше сначала выслушай.
– Тогда не ори.
– Извини, прости. Пожалуйста, прости. Мир? – Николай протянул к нему коньячную рюмку.
– Ладно, – выдохнул Игорь.
Выпили.
– Итак, – словно лекцию, начал Николай свои объяснения. – Человек устроен погано. Он всегда будет завидовать ближнему своему и стремиться урвать у него кусок, как бы человека ни перевоспитывали, в какие бы обстоятельства его ни помещали, что показывает вся мировая история. И в чем же выход? Выход в изменении самого человека.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127
Николай рассмеялся, принимаясь вскрывать банки и перекладывать содержимое в разнокалиберные салатнички и менажницы.
– Ну, – покончив с сервировкой и уже жаждая желудочного разврата, сказал Игорь, – разливаем!
– Разливаем!
Коньяк горячо потек по горлу. Игорь шумно вздохнул и занялся салатом и бужениной.
– Раньше нас больше собиралось, – начал он издалека.
Николай охотно подхватил нить разговора:
– Проклятый год был. Високосный. Все же есть в этом что-то…
Игорь кивнул.
– Как тут все?
– Ну как, – неопределенно мотнул головой Николай. – Как-то. Кто как. Давай ребят помянем.
Игорь молча кивнул.
– Я после института как-то всех потерял, – продолжал он, заев очередную порцию коньяку. – А ты вроде даже с кем-то вместе работал?
Николай кивнул, расправляясь с бутербродом с икрой.
– Проголодался, – улыбнулся он, перехватив взгляд Игоря. – А с ребятами… Не всем везет, друг Портос. Не всем. – Он отложил вилку, поставил локти на стол и сложил ладони. Такой знакомый жест. Но внутренняя теплота, которая всегда заполняла Игоря во время прежних мушкетерских встреч, никак не приходила, и это раздражало. Как будто у него отняли что-то очень важное и дорогое.
– Не всем, это да.
– Всем не может везти.
Игорь помолчал.
– Когда-то мы были «один за всех», Арамис.
Николай рассмеялся и махнул рукой:
– Это было давно.
– А что теперь?
Николай неопределенно дернул головой:
– Во-первых, не за кого. Ты да я да мы с тобой – все, кто остался. И самое ужасное, что верность идеалам сейчас не в моде. Такие люди – лузеры. Лохи. Дураки, – горько сказал он. – Я был таким долго. Долго не хотел взрослеть. Но пришлось. – Он усмехнулся, поднял взгляд на Игоря. – И нашел уже невыдуманные идеалы. И невыдуманных врагов. А они – нет, – вдруг посерьезнел и замолчал он. Игорь молча ждал, что будет дальше. – Мне жаль, что я повзрослел, – сказал Николай после затянувшегося молчания. – С идеалами расставаться всегда тяжело. Даже с дурацкими.
– Один за всех и все за одного. Это и есть настоящий и единственный идеал. Все же мы-то живы.
– Ну да, – улыбнулся Николай и чуть искоса глянул на Игоря. Такое знакомое, такое теплое лукавство, как в старые времена… – Хорошее было времечко. Все возможно, счастье для всех, сам черт не брат!
– Что изменилось?
– Счастье для всех. – Николай не сводил с Игоря взгляда. В нем сквозило что-то неопределимое. Как будто там, внутри, стоял какой-то счетчик, монитор, сканер, и сейчас он общупывал, просвечивал, просчитывал Игоря. Придется потерпеть. Может, Николай и правда гад, а может, вовсе не гад, может, он такой же, как Игорь, и просто боится? – Ты считаешь, что счастье для всех возможно?
Игорь пожал плечами:
– Я не знаю. У каждого оно свое.
– Верно, верно, – кивнул Николай. – Верно. Дядя Костя счастлив, когда пьян и может порассуждать о Кастанеде, Борхесе и мескалинчике. А жена дяди Кости несчастна, когда дядя Костя пьян. Где выход?
– Да знаю я, Коль. Все понимаю, не дурак. Но, как говорит наша мадам Сомоса, сделай мир чуть лучше вокруг себя – и улучшишь карму.
Николай рассмеялся:
– Ой, Игоряха, давай выпьем, а?
– Ну давай, – рассмеялся Игорь. – Только не надо этих кухонных разговоров о мировых проблемах, ладно? За стаканом и на кухне каждый политик и философ.
– А чего это тебе не по вкусу стали кухонные разговоры? Раньше-то тебя как-то не пугали глобальные философские темы.
– Да и сейчас не пугают. Только что переливать из пустого в порожнее? Все равно мы ничего сделать не сможем. Я ведь тоже повзрослел.
Николай снова рассмеялся, на сей раз так звонко и заразительно, что Игорь даже устыдился – не может Колька быть гадом. Не может! Все совсем не так!
– Тогда я моложе тебя, Портос! Я еще не оставил мысли сделать счастливыми всех!
Игорь помотал головой:
– Невозможно.
– Но почему? – Николай поднял брови.
– Ты же сам сказал – из-за противоречия наших счастий. – Он немного пожевал. – Получается, что, для того чтобы каждый человек был счастлив, ему необходим личный мирок, где бы все подчинялось его понятию о счастье. Причем еще бы менялось каждый момент.
Николай некоторое время увлеченно ел. Точнее, трапезовал. Игоря всегда поражало и даже уязвляло изящество Николая во всем. Ему было дано от природы то, чему Игоря без особого успеха учила с детства мать. Что делать, Портос – он и есть Портос. И не стать ему ловким Арамисом и даже хитроумным д'Артаньяном. Хотя в их истории д'Артаньян-то как раз погиб, а вот Портос…
– Игорек, – сказал наконец Николай, не отрывая взгляда от тарелки, – скажи мне, ты и правда удовлетворен нынешним положением вещей? Тебе нравится наш мир? Наше общество? Или ты просто смирился? Расслабился и получаешь удовольствие?
Игорь нахмурился. Коньяк сделал свое дело, и в нем начал пробуждаться Портос – подобный булыжнику, который трудно сдвинуть с места, но если столкнул, то беги с дороги.
– А ты что ко мне пристаешь? Да, не нравится. Многое не нравится, и что мне…
– Вот-вот, – не дослушав, подхватил Николай. – Не нравится. Мне тоже. Ворье у власти. Бандиты в органах. Безнаказанность. Беспредел. Черножо…ые на рынках, везде, везде! И ни-че-го нельзя поделать, ничего…
Игорь исподлобья смотрел на Николая и сопел.
– Ты меня что, в нацболы сватать пришел?
Николай снова рассмеялся:
– Ну да! Сейчас! Нет-нет, Игорь. Нет… – Он отвел глаза и посмотрел куда-то вдаль, за окно. – Это все последствия, не корень…
– И в чем же корень?
Николай усмехнулся углами губ. Взгляд его впился в Игоря. У того заколотилось сердце. Что-то приближалось. Разгадка совсем рядом. Плевать было на Николаевы идеи. Главное – что случилось с ребятами. Это совпадение или нет? Или только дурацкие подозрения, а Николай ни при чем?
– Корень в самом человеке. Пока он пытается быть счастливым за счет других, мы будем в дерьме. А он не может не быть счастливым за счет других, потому как мир так устроен.
– Ой, опять «до основанья, а…».
– Помолчи! – Николай вдруг так стукнул кулаком по столу, что Игорь аж подпрыгнул. – Извини, – спохватившись, улыбнулся он.
– Ты совсем псих…
– Ну не ты первый называешь меня психом, – хохотнул Николай. – Но лучше сначала выслушай.
– Тогда не ори.
– Извини, прости. Пожалуйста, прости. Мир? – Николай протянул к нему коньячную рюмку.
– Ладно, – выдохнул Игорь.
Выпили.
– Итак, – словно лекцию, начал Николай свои объяснения. – Человек устроен погано. Он всегда будет завидовать ближнему своему и стремиться урвать у него кусок, как бы человека ни перевоспитывали, в какие бы обстоятельства его ни помещали, что показывает вся мировая история. И в чем же выход? Выход в изменении самого человека.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127