Да кто же еще, кроме их властительницы, смог бы так ловко воспользоваться тщеславием Барули и на основе этой слабости выстроить целый план? Властителям Джингу из Минванаби и Мекаси из Кеотары придется теперь понять, что дела чести не всегда улаживаются только с помощью оружия!
Все еще посмеиваясь, Накойя вошла в покои Мары, где Джайкен и Аракаси уже совещались с властительницей Акомы. Веселое настроение первой советницы не укрылось от зоркого взгляда госпожи.
— Тебя, кажется, что-то позабавило? — спросила Мара.
Накойя медленно уселась на подушки; ее криво заколотые шпильки еще больше, чем обычно, сползли на одну сторону.
— Если можно одолеть врага без кровопролития и при этом немного повеселиться — что тут плохого?
Мара заметно оживилась:
— Значит, все идет как задумано, мать моего сердца?
Накойя радостно подтвердила:
— Думаю, что смогу занять Барули примерно на неделю и избавлю тебя от необходимости оскорблять властителя Кеотары. Тот замысел, который мы обсуждали, выглядит многообещающе.
Мара кивком выразила ей свое одобрение и возвратилась к прерванной беседе с Джайкеном:
— Так ты сказал, что Хокану из Шиндзаваи добивается разрешения посетить Акому?
Джайкен сверился с пергаментом, который держал в руке. Этот документ был образцом искусства писца, но никоим образом не напоминал разрисованные брачные предложения.
— Властитель Шиндзаваи извещает, что его сын будет проездом в наших местах, так как ему предстоит путешествие из их городского дома в Джамаре в главные поместья на севере. Он просит разрешения, чтобы Хокану задержался в пути и навестил тебя.
Мара вспомнила Хокану, которого впервые увидела на своей свадьбе, — чрезвычайно красивого темноволосого юношу примерно ее возраста. Она и без подсказки Накойи не забыла, что некогда в Акоме подумывали о нем как о возможном консорте, но потом Мара остановила свой выбор на Бантокапи.
Мара спросила Аракаси, каково его мнение: как видно, у главы разведки было что сказать по этому поводу.
— Возможно, интерес Хокану стоило бы поощрить. Шиндзаваи — одна из старейших и наиболее влиятельных семей в Высшем Совете. Его дед был полководцем клана Каназаваи, пока не вышел в отставку; а после него этот пост занимал Камацу. Два полководца подряд из одной семьи — свидетельство выдающейся политической ловкости. И в Игре Совета они никогда не отличались жестокостью; достигли высокого положения, пользуясь знанием и разумом, не проливая крови и не залезая в долги. Кроме того, они — единственная из главных семей, кроме Ксакатекасов, которая не заключала союзов ни с Имперским Стратегом, ни с Минванаби, ни с Анасати. Но они оказались втянуты в какой-то заговор Партии Синего Колеса.
Значит, Аракаси тоже считал, что брачный союз мог бы принести пользу Акоме. Но интерес Мары был чисто политическим:
— И что же это за заговор?
— Не знаю, — ответил Аракаси с досадой. — Мои агенты не занимают таких постов, которые позволили бы им добывать сведения из внутренних кругов Партии Синего Колеса. Но, насколько я могу судить, они собираются предпринять какие-то шаги, чтобы ограничить влияние Имперского Стратега: в совете Синего Колеса сложилось мнение, что в руках Альмеко сосредоточены слишком большие силы. Однако после вторжения Стратега в варварский мир это движение, можно сказать, сошло на нет. Даже Шиндзаваи так или иначе поддерживают Стратега. Старший сын Камацу, Касами, сейчас командует отрядом Каназаваи в Мидкемии. — Мастер тайного знания поморщился, произнося иноземное название. — Ему противостоят армии Крайди в самой западной части той провинции, которую варвары называют Королевством Островов.
Мару всегда поражало, что Аракаси не просто располагал обширными познаниями самого разного свойства, но еще и хранил в памяти мельчайшие подробности, которые человеку непосвященному могли бы показаться незначительными. Он никогда ничего не записывал. Его агентам разрешалось посылать письменные донесения только в тех случаях, когда они были зашифрованы и имели вид обычных деловых документов. А уж точность его интуитивных догадок граничила с чудом.
— Ты думаешь. Синее Колесо сменило своих союзников? — спросила Мара.
— Нет, — уверенно возразил Аракаси. — Мир Мидкемии обладает слишком большими богатствами, чтобы можно было позволить одному человеку пользоваться всеми выгодами, а Камацу — слишком искусный политик. Я ожидаю, что в критический момент Голубое Колесо откажет Военному Альянсу в поддержке, и тогда силам Имперского Стратега придется растянуться вдоль весьма протяженной линии противостояния. Если мои предсказания сбудутся, последствия могут оказаться довольно интересными.
Мара перечитала послание от властителя Шиндзаваи в свете последних новостей и с сожалением решила отклонить его просьбу. Ее планы, связанные с Барули, и расстройство в денежных делах Акомы не позволяли ей встретить Хокану с гостеприимством, которого он заслуживал. Позже, возможно, она отправит ему приглашение, чтобы сгладить разочарование, которое принесет ему ее нынешний отказ.
— Джайкен, прикажи писцам ответить вежливым посланием, уведомляющим младшего сына властителя Шиндзаваи, что в этот раз у нас не будет возможности принять его с тем радушием, какого он достоин. Смерть моего мужа привела к серьезному расстройству в делах управления поместьем, а потому покорно просим понять наше положение. Послание я подпишу собственноручно, ведь Хокану — такой человек, которого мне совсем не хотелось бы оскорбить.
Джайкен сделал пометку на своей табличке. Затем с самым пасмурным видом он заговорил о том, что беспокоило его сильнее всего:
— Надо бы еще как-то уладить дела с игорными долгами твоего супруга, госпожа.
Устав от долгого сидения, Мара встала и подошла к открытому окну в сад. Устремив глаза на нарядный цветник, она спросила:
— Сколько он проиграл?
Джайкен ответил без промедления, как будто эти цифры преследовали его во сне несколько ночей подряд:
— Семь тысяч металлических центориев, двадцать семь димий и шестьдесят пять цинтий… и четыре десятых.
Мара обернулась к нему:
— Мы можем выплатить эту сумму?
— Конечно, но для этого придется отказаться от нескольких выгодных сделок, и доходы у нас резко упадут… до следующего сезона, когда мы сможем продать новый урожай. — Как видно, вся его душа восставала против таких мрачных перспектив, но он угрюмо договорил:
— Возможно, нам понадобятся кредиты.
Но ведь мастера чо-джайны уже приступили к изготовлению нефритовых украшений, пользующихся спросом на рынке, так что Мара залезет в долг на самый короткий срок. Она решительно распорядилась:
— Расплатись со всеми сполна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158
Все еще посмеиваясь, Накойя вошла в покои Мары, где Джайкен и Аракаси уже совещались с властительницей Акомы. Веселое настроение первой советницы не укрылось от зоркого взгляда госпожи.
— Тебя, кажется, что-то позабавило? — спросила Мара.
Накойя медленно уселась на подушки; ее криво заколотые шпильки еще больше, чем обычно, сползли на одну сторону.
— Если можно одолеть врага без кровопролития и при этом немного повеселиться — что тут плохого?
Мара заметно оживилась:
— Значит, все идет как задумано, мать моего сердца?
Накойя радостно подтвердила:
— Думаю, что смогу занять Барули примерно на неделю и избавлю тебя от необходимости оскорблять властителя Кеотары. Тот замысел, который мы обсуждали, выглядит многообещающе.
Мара кивком выразила ей свое одобрение и возвратилась к прерванной беседе с Джайкеном:
— Так ты сказал, что Хокану из Шиндзаваи добивается разрешения посетить Акому?
Джайкен сверился с пергаментом, который держал в руке. Этот документ был образцом искусства писца, но никоим образом не напоминал разрисованные брачные предложения.
— Властитель Шиндзаваи извещает, что его сын будет проездом в наших местах, так как ему предстоит путешествие из их городского дома в Джамаре в главные поместья на севере. Он просит разрешения, чтобы Хокану задержался в пути и навестил тебя.
Мара вспомнила Хокану, которого впервые увидела на своей свадьбе, — чрезвычайно красивого темноволосого юношу примерно ее возраста. Она и без подсказки Накойи не забыла, что некогда в Акоме подумывали о нем как о возможном консорте, но потом Мара остановила свой выбор на Бантокапи.
Мара спросила Аракаси, каково его мнение: как видно, у главы разведки было что сказать по этому поводу.
— Возможно, интерес Хокану стоило бы поощрить. Шиндзаваи — одна из старейших и наиболее влиятельных семей в Высшем Совете. Его дед был полководцем клана Каназаваи, пока не вышел в отставку; а после него этот пост занимал Камацу. Два полководца подряд из одной семьи — свидетельство выдающейся политической ловкости. И в Игре Совета они никогда не отличались жестокостью; достигли высокого положения, пользуясь знанием и разумом, не проливая крови и не залезая в долги. Кроме того, они — единственная из главных семей, кроме Ксакатекасов, которая не заключала союзов ни с Имперским Стратегом, ни с Минванаби, ни с Анасати. Но они оказались втянуты в какой-то заговор Партии Синего Колеса.
Значит, Аракаси тоже считал, что брачный союз мог бы принести пользу Акоме. Но интерес Мары был чисто политическим:
— И что же это за заговор?
— Не знаю, — ответил Аракаси с досадой. — Мои агенты не занимают таких постов, которые позволили бы им добывать сведения из внутренних кругов Партии Синего Колеса. Но, насколько я могу судить, они собираются предпринять какие-то шаги, чтобы ограничить влияние Имперского Стратега: в совете Синего Колеса сложилось мнение, что в руках Альмеко сосредоточены слишком большие силы. Однако после вторжения Стратега в варварский мир это движение, можно сказать, сошло на нет. Даже Шиндзаваи так или иначе поддерживают Стратега. Старший сын Камацу, Касами, сейчас командует отрядом Каназаваи в Мидкемии. — Мастер тайного знания поморщился, произнося иноземное название. — Ему противостоят армии Крайди в самой западной части той провинции, которую варвары называют Королевством Островов.
Мару всегда поражало, что Аракаси не просто располагал обширными познаниями самого разного свойства, но еще и хранил в памяти мельчайшие подробности, которые человеку непосвященному могли бы показаться незначительными. Он никогда ничего не записывал. Его агентам разрешалось посылать письменные донесения только в тех случаях, когда они были зашифрованы и имели вид обычных деловых документов. А уж точность его интуитивных догадок граничила с чудом.
— Ты думаешь. Синее Колесо сменило своих союзников? — спросила Мара.
— Нет, — уверенно возразил Аракаси. — Мир Мидкемии обладает слишком большими богатствами, чтобы можно было позволить одному человеку пользоваться всеми выгодами, а Камацу — слишком искусный политик. Я ожидаю, что в критический момент Голубое Колесо откажет Военному Альянсу в поддержке, и тогда силам Имперского Стратега придется растянуться вдоль весьма протяженной линии противостояния. Если мои предсказания сбудутся, последствия могут оказаться довольно интересными.
Мара перечитала послание от властителя Шиндзаваи в свете последних новостей и с сожалением решила отклонить его просьбу. Ее планы, связанные с Барули, и расстройство в денежных делах Акомы не позволяли ей встретить Хокану с гостеприимством, которого он заслуживал. Позже, возможно, она отправит ему приглашение, чтобы сгладить разочарование, которое принесет ему ее нынешний отказ.
— Джайкен, прикажи писцам ответить вежливым посланием, уведомляющим младшего сына властителя Шиндзаваи, что в этот раз у нас не будет возможности принять его с тем радушием, какого он достоин. Смерть моего мужа привела к серьезному расстройству в делах управления поместьем, а потому покорно просим понять наше положение. Послание я подпишу собственноручно, ведь Хокану — такой человек, которого мне совсем не хотелось бы оскорбить.
Джайкен сделал пометку на своей табличке. Затем с самым пасмурным видом он заговорил о том, что беспокоило его сильнее всего:
— Надо бы еще как-то уладить дела с игорными долгами твоего супруга, госпожа.
Устав от долгого сидения, Мара встала и подошла к открытому окну в сад. Устремив глаза на нарядный цветник, она спросила:
— Сколько он проиграл?
Джайкен ответил без промедления, как будто эти цифры преследовали его во сне несколько ночей подряд:
— Семь тысяч металлических центориев, двадцать семь димий и шестьдесят пять цинтий… и четыре десятых.
Мара обернулась к нему:
— Мы можем выплатить эту сумму?
— Конечно, но для этого придется отказаться от нескольких выгодных сделок, и доходы у нас резко упадут… до следующего сезона, когда мы сможем продать новый урожай. — Как видно, вся его душа восставала против таких мрачных перспектив, но он угрюмо договорил:
— Возможно, нам понадобятся кредиты.
Но ведь мастера чо-джайны уже приступили к изготовлению нефритовых украшений, пользующихся спросом на рынке, так что Мара залезет в долг на самый короткий срок. Она решительно распорядилась:
— Расплатись со всеми сполна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158