— Нет у меня никакого доказательства. Теани действительно состояла шпионкой Анасати, но мои заявления о письменных свидетельствах… это был просто блеф игрока.
Шимицу быстро огляделся по сторонам, и тут на Мару вновь нахлынул страх. Она вспомнила: Накойя ушла за помощью и, что бы ни приключилось в этой комнате, некому будет об этом свидетельствовать.
— Где Аракаси? — повторила она, не в силах скрыть смятение.
Шимицу приблизился еще на шаг. Перед ней снова был не убитый горем любовник, а воин, не знающий сомнений.
— Тебе больше не нужен почетный страж, властительница Акомы.
Мара отступала, путаясь ногами в подушках.
— Слушай, воин! Неужели после всего, что здесь произошло, ты осмелишься осквернить честь своего господина таким несмываемым пятном?
Ничто не дрогнуло в лице Шимицу, пока он поднимал меч.
— А кто об этом узнает? Если я заявлю, что ты убила Теани, а я покарал тебя, как того требовал мой долг… опровергнуть мои слова будет некому.
Мара ударом ноги оттолкнула подушки. Шимицу сделал еще шаг, оттесняя ее к дорожным сундукам и отрезая все пути к спасению. Бесстрастная логика его рассуждений была способна отнять всякую надежду.
Холодея при мысли, что этот безумец действительно может осуществить свой план и тем самым даст Джингу возможность выйти сухим из воды, она попыталась отвлечь Шимицу разговорами.
— Значит, ты убил Аракаси? — спросила она недоверчиво.
Ее противник с легкостью перепрыгнул через кучу подушек, разделявшую их, но удостоил Мару ответом:
— Что поделаешь, госпожа, я должен был исполнить свой долг, а он упорно пытался мне в этом помешать.
Взлетел меч, играя лунными бликами. Обессиленная, отчаявшаяся, загнанная в угол, властительница Акомы выхватила из рукава спрятанный там кинжал.
Она замахнулась, но тренированный воин шутя отвел от себя эту угрозу: ударив мечом плашмя, он выбил из руки Мары ее жалкое оружие, и бесполезный кинжал, грохоча по полу, отлетел через всю комнату к балконным дверям.
Меч поднялся снова. Мара бросилась на пол с пронзительным воплем:
— Накойя!..
Понимая, что надеяться ей уже не на что, она лишь безмолвно молила Лашиму защитить маленького Айяки и не дать прерваться роду Акома.
Увы, старая советница не отвечала. Меч Шимицу опустился, со свистом разрезав воздух. Маре удалось увернуться; правда, она больно ударилась об угол дорожного сундука, но зато меч врезался в спальную циновку. Впрочем, отступать теперь было некуда. Тяжелые сундуки сослужили своей хозяйке дурную службу. Следующий удар меча Шимицу означал для нее верную смерть.
Но внезапно над головой врага поднялся другой меч. Знакомое оружие, но держали его явно неумелые руки. Оно прочертило в воздухе совершенно немыслимую дугу, прежде чем обрушилось на шею Шимицу. Пальцы воина разжались; меч, дрогнув, выпал из ослабевших рук, не причинив никакого вреда, если не считать дыры, пробитой в кожаной обшивке сундука.
Мара вскрикнула, когда гигант с шумом повалился на пол, задев ее плюмажем шлема. Теперь она увидела мастера тайного знания. Вложив всю силу в единственный решающий удар, верный сподвижник сам с трудом устоял на ногах и сейчас пытался обрести равновесие, пользуясь славным мечом как клюкой. При этом он еще ухитрился поклониться Маре, хотя со стороны могло показаться, что он мертвецки пьян и его просто клонит из стороны в сторону.
Из раны на голове сочилась кровь, стекая по щеке и подбородку, — как видно, то был результат удара, от которого он потерял сознание в коридоре.
— Ну и вид у тебя. Просто взглянуть страшно, — переведя дух, промолвила Мара не то с ужасом, не то с облегчением.
Мастер обтер лицо, но теперь в крови была его рука.
— Льщу себя мыслью, что так оно и есть. — На лице мастера изобразилось смутное подобие усмешки.
Мара попыталась взять себя в руки: от всего случившегося у нее кружилась голова.
— Вероятно, из всех защитников Акомы ты первый, кто не умеет отличить удар лезвием меча от удара плашмя. Боюсь, к утру Шимицу будет щеголять такими же роскошными синяками, которыми он наградил тебя.
Аракаси пожал плечами, всем своим видом выражая нечто среднее между торжеством и глубоким сожалением.
— Если бы Папевайо был жив, уж он постарался бы усовершенствовать мои боевые навыки. Что ж, вместо этого его тени придется удовольствоваться гибелью Минванаби…
Он смолк, словно в произнесенных им словах можно было угадать душевную боль, которую полагалось скрывать. Подав Маре руку, мастер помог ей подняться на ноги.
В коридоре послышались голоса. Негодующие и резкие выкрики Джингу и его сына Десио выделялись на фоне общего гула и ропота. Мара привела в порядок платье, сбившееся и перекрученное во время борьбы. Наклонившись, она выдернула меч Шимицу из крышки сундука и встретила толпу вельмож и слуг с достоинством истинной дочери Акомы.
— Что здесь случилось?..
Джингу ворвался в открытую дверь и застыл, разинув рот, при виде своего поверженного сотника. Затем он метнул свирепый взгляд в сторону властительницы Акомы:
— Вместе с тобой в мой дом вошло предательство!
Вокруг толпились любопытствующие зрители, одетые как попало: сказывалась поспешность, с которой они покинули свои спальные циновки. Мара, не обращая ни на кого внимания, с церемонной учтивостью поклонилась властителю Минванаби и положила к его ногам меч Шимицу.
— Клянусь собственной жизнью и славным именем моих предков, что не я повинна в совершенном здесь предательстве. Твоя наложница Теани пыталась убить меня, а твой воин Шимицу из-за любви к ней потерял рассудок. Мой почетный страж Аракаси был вынужден вмешаться. Он едва спас мне жизнь. Так-то отвечает Минванаби за безопасность своих гостей?
Гул возмущения наполнил комнату, но громче всех загудел голос властителя Экамчи:
— Воин не умер! Вот он очнется, и тогда сможет заявить, что хозяйка Акомы
— клятвопреступница!
Джингу раздраженно призвал к молчанию. Он сверлил Мару тусклыми холодными глазками.
— Так как внизу на плитах лежит труп моей служанки Теани, я намерен выслушать, что скажет по этому поводу офицер Шимицу.
Это было тяжелейшее оскорбление: Джингу публично выразил сомнение в правдивости слов, подтвержденных клятвой. Однако Мара не подала виду, что уязвлена. Ей не добавят чести пререкания с человеком, осужденным на бесславие, а любому из присутствующих уже было ясно: если обвинение Мары подтвердится, властитель Минванаби будет изгнан из их круга. Его честь обратится в прах, а утратив честь, он утратит и всякую возможность влиять на хитросплетения Игры Совета.
— Моя первая советница, Накойя, присутствовала здесь, когда на меня напала Теани, и сможет это засвидетельствовать. — Мара призвала на помощь все навыки самообладания, усвоенные в храме Лашимы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158