Она покроет себя позором, если оставит своих воинов в этой навозной яме.
Сарик угадал ее колебания.
— Госпожа, — тихо произнес он, — я думаю, ты можешь ей поверить. Сражаться нам все равно не удастся: мы сами отвергли этот путь. А если уж мы оказались узниками, что нам остается, кроме как принимать последствия ранее принятого решения и по возможности обращать их в свою пользу?
Мара понимала, что советник прав. Но она была цурани и по рождению, и по воспитанию, и вся ее душа восставала против столь грубого воплощения в жизнь логически безупречных умозаключений.
Люджан легонько толкнул ее локтем:
— Госпожа, не беспокойся о воинах. Они будут спать в этом квердидровом загоне и сочтут подобный ночлег делом чести для себя, ибо оно совершается по долгу службы Акоме. А если кто-нибудь вздумает жаловаться, я позабочусь о том, чтобы его высекли как солдата, нуждающегося в закалке! Я привел в эту страну лучших моих бойцов затем, чтобы они тебя охраняли. Они все прошли нелегкий отбор: каждый был обязан доказать, что достоин войти в твой эскорт. И я полагаю, что любой из них умрет ради тебя, если это понадобится. — Он помолчал и с кривой усмешкой добавил:
— Лежать среди нечистот все-таки куда приятнее, чем въезжать на острие меча в чертоги Туракаму.
— Это верно, — согласилась Мара, слишком усталая, чтобы засмеяться в ответ на эту вымученную шутку. Женщине с фонарем она сказала:
— Хорошо, я иду.
Она с трудом поднялась на ноги. Волдыри на стертых ступнях напомнили о себе жгучей болью, и Мара едва не упала, но жена вождя, с возгласом сочувствия, протянула руку и поддержала пленницу. Мара медленно проковыляла через загон к воротам, которые часовые держали открытыми.
Один из них бросил какое-то замечание, когда обе женщины проходили через ворота. Жена вождя даже головой не повела в его сторону, но ответила какой-то презрительной фразой.
— Ох уж эти мужчины! — доверительно заметила она, с легкостью переходя на язык цурани. — Какая жалость, что мозги у них не так легки на подъем, как некоторые другие органы.
От удивления Мара даже улыбнулась, и любопытство на миг пересилило все другие чувства.
— А это правда, что ваши мужчины женятся на девушках, которых похищают из родных домов во время набегов?
Жена вождя повернула голову, и Мара успела разглядеть на ее лице морщинки, оставленные и лишениями, и смешливым нравом.
— Сущая правда, — подтвердила она. В ее тоне звучали одновременно и смех, и язвительное презрение. — Вот, например, ты. легла бы в постель с мужчиной, который не показал себя как искусный воин, гроза врагов и умелый добытчик?
Брови у Мары полезли вверх. Каждая цуранская девушка, в сущности, желала найти у своего супруга именно эти качества, хотя формы сватовства весьма отличались от турильских. Властительнице Акомы никогда и в голову не приходило, что можно взглянуть в ином свете на обычай, который она считала заведомо варварским. Но, как ни странно, слова жительницы гор имели смысл.
— Называй меня Юкатой, — добродушно предложила она. — Если я о чем и жалею, так только о том, как долго мне пришлось вдалбливать в глупую голову моего муженька, что тебе нужно позволить отдохнуть от холода!
— Как видно, мои сведения о ваших турильских обычаях чрезвычайно скудны,
— призналась Мара. — Судя по высказываниям ваших воинов да и вождя тоже, я была готова подумать, что в этой стране женщины не обладают никаким влиянием.
Юката только фыркнула, помогая Маре подняться на невысокое крыльцо дома, расположенного ближе остальных к середине площади. По виду это был длинный бревенчатый сарай с соломенной крышей. Дым из печной трубы припахивал ароматной корой; на дверном косяке были выцарапаны странные символы плодородия.
— То, что мужчины говорят о себе, и то, каковы они в действительности, — совсем не одно и то же, и в твоем возрасте тебе пора бы это знать!
Мара промолчала. Судьба подарила ей мужа, относившегося к ней как к равной, и варвара-любовника, который открыл ей, что значит быть женщиной; но она знала множество других, пребывающих в полнейшем подчинении у мужчин. Тяжелее всех приходилось таким, как Камлио, целиком зависящим от чужой воли; наиболее завидной оказывалась участь тех, кто умел вить веревки из своих «властителей», — как, например, госпожа Изашани, глава многочисленного семейства Ксакатекас. Мужчины считали ее образцом цуранской жены, и тем не менее ни один из них — ни союзник, ни враг — не мог одержать над ней верх.
Юката толчком открыла дверь, петли которой громко скрипнули. В ночь хлынул золотистый свет вместе со сладковатым дымком от коры, горящей в каменной печи. Мара следом за своей провожатой вошла внутрь.
— Сюда, — послышался приветливый женский голос, — скинь эти грязные сандалии.
Одеревеневшая спина Мары не позволила ей достаточно быстро нагнуться, но тут чьи-то руки мягким нажимом усадили ее на деревянный табурет, и девушка с каштановыми косами сняла обувь с ее ног. Мягкий тканый коврик на полу показался немыслимой роскошью для иззябших ступней. Усталая настолько, что могла бы провалиться в сон прямо там, где сидела, Мара пыталась оставаться начеку. Если для этих женщин интересна беседа с ней, она могла бы многое узнать о народе Турила. Однако, прислушиваясь к гортанному говору и видя застенчивые улыбки, которыми обменивались незамужние девушки — обитательницы дома, где ей предстояло провести ночь, — Мара поняла, как не хватает ей умения госпожи Изашани найти нужный тон в женском обществе. Более привычная к переговорам с политиками на собраниях клана или к тонкостям приема просителей, властительница Акомы потерла ушибленное колено и вознамерилась приложить все старания, чтобы извлечь как можно больше пользы из своего нынешнего положения.
Ей требовался переводчик. На первый взгляд все девушки, собранные здесь, были не старше шестнадцати лет, а это значило, что они появились на свет после войны с Империей и им не представилось случая научиться говорить на языке цурани. Мара оглядела круг юных лиц, освещенных светом лампы, и наконец высмотрела седую голову Юкаты; как она и предполагала, жена вождя уже собиралась уходить.
— Подожди, госпожа Юката, — окликнула ее Мара, назвав пожилую женщину так, как у цурани принято обращаться к особе высокого ранга. — Я еще не поблагодарила тебя за то, что ты вызволила меня из загона для скота, и не имела возможности объяснить твоим землякам, почему я здесь.
— Благодарности не обязательны, госпожа Мара, — откликнулась Юката, обернувшись. Самая юная из присутствующих девушек посторонилась, чтобы освободить проход для пожилой жены вождя, которая остановилась перед табуретом Мары. — Мы не варвары, какими нас считают цурани.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253
Сарик угадал ее колебания.
— Госпожа, — тихо произнес он, — я думаю, ты можешь ей поверить. Сражаться нам все равно не удастся: мы сами отвергли этот путь. А если уж мы оказались узниками, что нам остается, кроме как принимать последствия ранее принятого решения и по возможности обращать их в свою пользу?
Мара понимала, что советник прав. Но она была цурани и по рождению, и по воспитанию, и вся ее душа восставала против столь грубого воплощения в жизнь логически безупречных умозаключений.
Люджан легонько толкнул ее локтем:
— Госпожа, не беспокойся о воинах. Они будут спать в этом квердидровом загоне и сочтут подобный ночлег делом чести для себя, ибо оно совершается по долгу службы Акоме. А если кто-нибудь вздумает жаловаться, я позабочусь о том, чтобы его высекли как солдата, нуждающегося в закалке! Я привел в эту страну лучших моих бойцов затем, чтобы они тебя охраняли. Они все прошли нелегкий отбор: каждый был обязан доказать, что достоин войти в твой эскорт. И я полагаю, что любой из них умрет ради тебя, если это понадобится. — Он помолчал и с кривой усмешкой добавил:
— Лежать среди нечистот все-таки куда приятнее, чем въезжать на острие меча в чертоги Туракаму.
— Это верно, — согласилась Мара, слишком усталая, чтобы засмеяться в ответ на эту вымученную шутку. Женщине с фонарем она сказала:
— Хорошо, я иду.
Она с трудом поднялась на ноги. Волдыри на стертых ступнях напомнили о себе жгучей болью, и Мара едва не упала, но жена вождя, с возгласом сочувствия, протянула руку и поддержала пленницу. Мара медленно проковыляла через загон к воротам, которые часовые держали открытыми.
Один из них бросил какое-то замечание, когда обе женщины проходили через ворота. Жена вождя даже головой не повела в его сторону, но ответила какой-то презрительной фразой.
— Ох уж эти мужчины! — доверительно заметила она, с легкостью переходя на язык цурани. — Какая жалость, что мозги у них не так легки на подъем, как некоторые другие органы.
От удивления Мара даже улыбнулась, и любопытство на миг пересилило все другие чувства.
— А это правда, что ваши мужчины женятся на девушках, которых похищают из родных домов во время набегов?
Жена вождя повернула голову, и Мара успела разглядеть на ее лице морщинки, оставленные и лишениями, и смешливым нравом.
— Сущая правда, — подтвердила она. В ее тоне звучали одновременно и смех, и язвительное презрение. — Вот, например, ты. легла бы в постель с мужчиной, который не показал себя как искусный воин, гроза врагов и умелый добытчик?
Брови у Мары полезли вверх. Каждая цуранская девушка, в сущности, желала найти у своего супруга именно эти качества, хотя формы сватовства весьма отличались от турильских. Властительнице Акомы никогда и в голову не приходило, что можно взглянуть в ином свете на обычай, который она считала заведомо варварским. Но, как ни странно, слова жительницы гор имели смысл.
— Называй меня Юкатой, — добродушно предложила она. — Если я о чем и жалею, так только о том, как долго мне пришлось вдалбливать в глупую голову моего муженька, что тебе нужно позволить отдохнуть от холода!
— Как видно, мои сведения о ваших турильских обычаях чрезвычайно скудны,
— призналась Мара. — Судя по высказываниям ваших воинов да и вождя тоже, я была готова подумать, что в этой стране женщины не обладают никаким влиянием.
Юката только фыркнула, помогая Маре подняться на невысокое крыльцо дома, расположенного ближе остальных к середине площади. По виду это был длинный бревенчатый сарай с соломенной крышей. Дым из печной трубы припахивал ароматной корой; на дверном косяке были выцарапаны странные символы плодородия.
— То, что мужчины говорят о себе, и то, каковы они в действительности, — совсем не одно и то же, и в твоем возрасте тебе пора бы это знать!
Мара промолчала. Судьба подарила ей мужа, относившегося к ней как к равной, и варвара-любовника, который открыл ей, что значит быть женщиной; но она знала множество других, пребывающих в полнейшем подчинении у мужчин. Тяжелее всех приходилось таким, как Камлио, целиком зависящим от чужой воли; наиболее завидной оказывалась участь тех, кто умел вить веревки из своих «властителей», — как, например, госпожа Изашани, глава многочисленного семейства Ксакатекас. Мужчины считали ее образцом цуранской жены, и тем не менее ни один из них — ни союзник, ни враг — не мог одержать над ней верх.
Юката толчком открыла дверь, петли которой громко скрипнули. В ночь хлынул золотистый свет вместе со сладковатым дымком от коры, горящей в каменной печи. Мара следом за своей провожатой вошла внутрь.
— Сюда, — послышался приветливый женский голос, — скинь эти грязные сандалии.
Одеревеневшая спина Мары не позволила ей достаточно быстро нагнуться, но тут чьи-то руки мягким нажимом усадили ее на деревянный табурет, и девушка с каштановыми косами сняла обувь с ее ног. Мягкий тканый коврик на полу показался немыслимой роскошью для иззябших ступней. Усталая настолько, что могла бы провалиться в сон прямо там, где сидела, Мара пыталась оставаться начеку. Если для этих женщин интересна беседа с ней, она могла бы многое узнать о народе Турила. Однако, прислушиваясь к гортанному говору и видя застенчивые улыбки, которыми обменивались незамужние девушки — обитательницы дома, где ей предстояло провести ночь, — Мара поняла, как не хватает ей умения госпожи Изашани найти нужный тон в женском обществе. Более привычная к переговорам с политиками на собраниях клана или к тонкостям приема просителей, властительница Акомы потерла ушибленное колено и вознамерилась приложить все старания, чтобы извлечь как можно больше пользы из своего нынешнего положения.
Ей требовался переводчик. На первый взгляд все девушки, собранные здесь, были не старше шестнадцати лет, а это значило, что они появились на свет после войны с Империей и им не представилось случая научиться говорить на языке цурани. Мара оглядела круг юных лиц, освещенных светом лампы, и наконец высмотрела седую голову Юкаты; как она и предполагала, жена вождя уже собиралась уходить.
— Подожди, госпожа Юката, — окликнула ее Мара, назвав пожилую женщину так, как у цурани принято обращаться к особе высокого ранга. — Я еще не поблагодарила тебя за то, что ты вызволила меня из загона для скота, и не имела возможности объяснить твоим землякам, почему я здесь.
— Благодарности не обязательны, госпожа Мара, — откликнулась Юката, обернувшись. Самая юная из присутствующих девушек посторонилась, чтобы освободить проход для пожилой жены вождя, которая остановилась перед табуретом Мары. — Мы не варвары, какими нас считают цурани.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253