Кэмрон послушно кивнул. Райвис подумал, что теперь он мог бы и улыбнуться, но Кэмрон спросил только:
— А что будешь делать ты? И я?
Райвис почувствовал усталость. Рана в боку беспокоила его все больше. Ножи у этих проклятых гонцов определенно были грязные: они резали ими скот, а потом совали в ножны, даже не почистив лезвия. В рану, наверное, попала инфекция. Но с этим он разберется позже. Сперва надо ответить на вопрос Кэмрона. И очень непростой вопрос.
Он уперся кулаками в землю и, приподнявшись, ответил:
— Вместе мы дальше не поедем. Ты направишься в Мир'Лор и добьешься встречи с Повелителем. Ты расскажешь ему о гонцах. Предупредишь его, с каким врагом придется иметь дело. Убедишь его объявить призыв пехотинцев и лучников — арбалетчиков, с большими луками, с короткими луками — всех, кого он в кратчайшие сроки сумеет собрать под свои знамена. Он должен усвоить, что, если не встретит Изгарда во всеоружии, поражение неминуемо.
Кэмрон наклонил голову, еле заметно, это даже не выглядело как знак согласия.
— Почему я? — промямлил он. — Почему не ты? Я не был при дворе пять лет — с тех пор как мой отец и Повелитель разошлись во мнениях касательно Изгарда Альбрехского. Отец советовал Повелителю повнимательней присмотреться к этому человеку, заслать к нему эмиссаров, попытаться договориться и предотвратить войну. Повелителя не заинтересовало это предложение. Он не понимал, какую угрозу для него, Повелителя Рейза, может представлять неотесанный гэризонский дворянчик.
Райвис посмотрел прямо в глаза Кэмрону.
— Только ты можешь сделать это. Повелитель не станет и слушать наемника-дрошанина. А тебя он выслушает. Прошлые разногласия ничего не значат. Ты — сын Берика Торнского, единственный представитель одного из древнейших и знатнейших родов страны, кровными узами связанный с Гэризонским троном, — ему придется тебя принять. И если ты будешь достаточно убедителен, Повелитель обратит внимание на твои слова.
Итак, ты отправишься в Мир'Лор с небольшим отрядом и нагонишь страх на Повелителя Рейза.
Кэмрон зажимал рукой рану на ноге. Он больше не казался юным. Страдание состарило его.
— А ты? Что будешь делать ты?
— Я постараюсь выяснить, кто стоит за гонцами, кто и каким образом превращает их в чудовищ. — Райвис почему-то понизил голос. — Они не сами делают это — им кто-то помогает, и если не удастся узнать, кто именно, Рейз не просто проиграет войну. Он будет уничтожен, сметен с лица земли. Торн — только начало. Изгарду нужны земли, и только земли. Его не интересуют люди. Ему не нужен скот. Он обещал своим полководцам новые территории и пойдет на все, чтобы получить их. Гонцы в точности соответствуют его задачам: они идут вперед, убивая и разрушая все и всех, расчищая путь и оставляя захватчикам пустые земли.
До тех пор, пока мы не знаем правды о гонцах, преимущество будет на стороне Изгарда. Он заставил их перестать думать и действовать согласно законам разума.
— И каким же образом ты намерен выяснить эту правду? — Голос Кэмрона звучал теперь не так сурово.
Райвис видел, что Кэмрону не хочется ехать в Мир'Лор. Но он поедет. Два дня назад он отказался бы не раздумывая. Но битва в Долине Разбитых Камней изменила его. Райвис не знал, в худшую или лучшую сторону, но знал, что должен воспользоваться этими переменами в своих целях.
— Помнишь женщину, что была со мной в подвале у Марселя?
— Женщину с огненно-рыжими волосами?
— Да, Тессу. Я думаю, она имеет отношение к этой истории. Она рисует узоры, и мне как-то случилось видеть похожие картинки у писца Изгарда. У меня не было времени обмозговать это хорошенько, но я уже несколько недель держу ее в голове. Я вернусь в Бей'Зелл, потолкую с Тессой и выясню, что ей известно и откуда.
Кэмрон приподнял бровь:
— И заодно убедишься, что она жива и здорова?
— Да. — Райвис не видел смысла отрицать это. — Я не хочу, чтобы с ней случилось что-нибудь нехорошее. — Он пожал плечами. — Возможно, я отвезу ее в Мэйрибейн, на Остров Посвященных. Именно там прошли обучение Дэверик и писец Изгарда.
Кэмрон задумчиво поцокал языком.
— Итак, ты просишь меня взять людей и съездить в Мир'Лор, а сам поплывешь в Мэйрибейн искать разгадку здешних тайн? — Кэмрон не стал ждать ответа Райвиса и продолжал: — Но почем я знаю, что могу довериться тебе? Вдруг ты воспользуешься случаем и исчезнешь и я тебя больше в глаза не увижу?
— Единственное ручательство — мое слово.
Несколько томительно долгих минут Кэмрон, не моргая, смотрел Райвису в глаза. Пение давно замолкло, и ветер перестал. На восточном склоне холма стало абсолютно тихо. Райвису показалось, что прошла целая вечность. Наконец Кэмрон прокашлялся и, все еще неотрывно глядя на него, сказал:
— Для меня это достаточная гарантия.
Райвис только сейчас заметил, что все это время не смел перевести дух. Он вздохнул полной грудью. Ему так долго никто не доверял, что он уже забыл — каково это, когда тебе доверяют. А ведь это приятно, чертовски приятно.
Боясь показать, что расчувствовался, Райвис поспешно вскочил и подал руку Кэмрону:
— Встречу назначим через три недели в замке Бэсс.
Даже с помощью Райвиса Кэмрону не сразу удалось подняться. Его спина, руки, ноги были покрыты кровоточащими порезами.
— Да, через три недели, — откликнулся он.
Райвис кивнул и повернул назад, к лагерю. Нужно найти перо и чернила. Далеко-далеко в Майзерико живет одна темноволосая красавица. Ему следовало извиниться перед ней, и именно сейчас почему-то возникло желание сделать это. Истанианские разведчики захватят его послание.
* * *
Тело девушки было совсем худеньким; в темноте Изгард мог представлять себе, что обнимает не плоть ее, но спрятанные под кожей тонкие косточки. Ощущение, что он проникает в какие-то потаенные глубины, туда, куда еще никому не удавалось проникнуть, возбуждало короля.
Девушка была истощена. Она погибала от голода. Изгард приметил ее на дороге среди других нищих. Она просила хлеба. Сквозь истончившуюся кожу, казалось, просвечивали кости, а глаза так запали, что походили уже не на глаза, а на два сверкающих уголька. Одета она была в истрепавшийся в лохмотья красный плащ; лицо, как засохшая кровь, покрывала корка грязи. Изгард велел своим людям подобрать ее.
Когда Изгард вошел в нее, слабые ручки девушки обняли его. Это тоже возбуждало. Сухие ладошки. Страсть. На пальцах нищенки осталось так мало мяса, что ее прикосновение было точно прикосновение трупа. Живой скелетик цеплялся за него. Он дышал прерывисто, девчонка же, казалось, не дышала вовсе. Ее тело привыкло обходиться не только без пищи, но и почти без воздуха.
Изгард не закрывал глаза. В его шатре было абсолютно темно, он мог видеть лишь то, что находилось прямо перед — или под ним.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189