Это вполне устраивало короля. При свете лампы пришлось бы смотреть девушке в лицо, а оно его совершенно не интересовало.
В углах рта Изгарда выступила слюна. Он протянул руку и дотронулся до руки девушки. Его пальцы ощупали мягкую, как пергамент, кожу на запястье и двинулись вниз, по выступающим венам, в которых билась кровь. Изгард возбуждался все больше. Большой палец — кожа здесь еще тоньше. Сустав — он задержался и на нем. А вот и ногти.
Он укололся обо что-то.
Разумом Изгард понимал, что это всего лишь ноготь девушки, но внутренний голос, который шел из самой значительной, самой глубокой части его души, говорил Изгарду, что это — один из шипов Короны. В темноте его невозможно было отличить от ногтя.
Изгард застыл. Он не желал ничего больше — только ощущать, как проникает в его плоть этот священный шип. Темнота в шатре стала еще гуще. Изгард перевернулся на спину, затаил дыхание и лежал неподвижно, отдавшись видениям, изливавшимся на него, как черная патока.
Венец во всей красе встал перед его мысленным взором, а воображаемые шипы впивались в плоть. Он видел свое собственное лицо, отраженное в золотом зеркале. Отражались в драгоценном блестящем металле и другие образы, мгновенно сменяющие друг друга, точно кристаллики соли, тающие в пламени. Изгард не успевал разглядеть и опознать их, но общий смысл был ему ясен.
Изгард облизал пересохшие губы. Венец показал ему картины войны.
А потом они были уже не перед глазами, но в мозгу, проникали, ввинчивались все глубже, в самое ядро, в самый корень его существа. Кровь, разрубленные на части тела, разинутые в безумном вопле рты и сверкание стальных клинков. Эти жгучие образы опаляли его мозг, запечатывали его печатью Венца и уничтожали все, что было лишнего, все, что отныне не имело значения. Наконец это безумное мелькание прекратилось, поглотив все посторонние, ненужные идеи и чувства короля. Остался лишь один образ, раскаленным углем тлевший в золе его смятенных мыслей.
Изгард увидел себя в западном порту Бей'Зелла. Он стоял и смотрел на море — торговые пути на запад, на дальний восток и на юг были открыты перед ним. Он был властителем Рейза и Бухты Изобилия.
И это только начало.
Изгард отпихнул от себя девушку и вскочил. Девчонка уцепилась за него, но Изгард ее больше не замечал. Теперь это тощенькое тельце казалось ему отталкивающим. Желание покинуло его тело. Теперь он хотел лишь того, что показал ему Венец с шипами. Хотел славы, военных побед, власти, рукоплесканий баронов и полководцев. Но не меньше влекла его и темная сторона войны: разлагающиеся трупы, сочащиеся гноем раны, грязь и тучи навозных мух.
Сердце выскакивало из груди, ладони стали влажными. Изгард барахтался в темноте шатра, собирая свою одежду. Он делает недостаточно. Он не должен тратить время на сон. Он должен сражаться непрерывно. Малейшая слабость, упущение — и все потеряно. Ему надо немедленно поговорить с писцом.
Ночной воздух немного охладил разгоряченное тело Изгарда. Девчонка-нищая знала свое место и не посмела окликнуть его. За это он сохранит ей жизнь.
Часовые встрепенулись при виде короля. Лагерь представлял собой сердце захваченных войском Изгарда рейзских территорий. Он был разбит у подножия гор, в месте, где гряда Борел плавно переходила в Ворс. До Торна отсюда меньше суток верховой езды. На расстоянии тринадцати лиг вокруг не осталось в живых ни одного человека, который не был гэризонцем по рождению или воспитанию. И это заслуга гонцов. Они убивали ради убийства, потому что хотели видеть кровь жертв и ужас в их глазах, потому что могли дышать только последними вздохами умирающих. Потому что дыхание жизни, любой жизни, было для них хуже яда.
После нескольких удачных опытов Изгард был вполне уверен в своих слугах. Они очистят землю от всякой мрази, от ненужной накипи, подготовят ее для истинных сынов и вельмож Гэризона.
В палатке Эдериуса тоже было темно. Если бы Изгард не захватил с собой факел, ему пришлось бы пробираться ощупью. Узорщик спал. Его темная фигурка скорчилась на земле. Даже при таком тусклом освещении видно было, что старик трясется, как от холода. Он ослабел после вчерашней битвы. Врачам следовало бы позаботиться о нем.
Изгард опустился на колени рядом с писцом и закрыл его лицо — нос и рот — ладонями. Несколько секунд легкие Эдериуса пытались бороться с удушьем, потом тело его конвульсивно задергалось, а глаза широко раскрылись. Изгард надавил сильней.
— Смотри-ка, проснулся, — прошипел он.
Узорщик отчаянно заморгал. Белки его выпученных глаз казались необыкновенно яркими. Рот был разинут в безмолвном крике, а руки беспомощно дергались.
Изгард по-прежнему не давал ему вздохнуть.
— На меня смотри, на меня, — свистящим шепотом велел король, наклоняясь ближе, почти вплотную к лицу Эдериуса. — Смотри на человека, который носит Венец с шипами.
Эдериус еще раз попытался вырваться. Каблуки его сапог скребли по земле, голова моталась из стороны в сторону. Но он был слишком слаб, чтобы справиться с Изгардом. Не прошло и минуты, и писец сдался, руки его бессильно повисли. Он больше не шевелился.
Изгард удовлетворенно кивнул. Он с такой силой надавил ладонью на рот старика, что почувствовал его зубы.
— Скажи, считаешь ли ты меня своим повелителем, Эдериус? Скажи, что я твой повелитель, я и никто другой.
Глаза Эдериуса выскакивали из орбит; грудь запала. Он сделал какое-то движение, отдаленно напоминающее кивок.
— И ты готов поклясться в вечной преданности мне?
И снова Эдериус подтвердил слова короля — больше глазами, чем головой.
— И если бы нашим замыслам угрожала опасность, ты бы сказал — скажешь мне?
У старика начались судороги, спина его выгнулась, руки перебирали одеяло. Сухожилия на шее напоминали натянутые до предела веревки. Кивок стоил ему нечеловеческих усилий.
Изгард почувствовал, что вот-вот будет поздно, и ослабил хватку.
Эдериус подался вперед, кашляя и давясь от удушья, хватая ртом воздух. Из глаз его брызнули слезы.
Изгард внимательно наблюдал за стариком. Он вздохнул — и белое облачко вылетело у него изо рта.
— Ничего страшного, Эдериус, — небрежным тоном, чтобы замаскировать свое смущение, проговорил король. — Все уже позади.
С губ Эдериуса срывались лишь какие-то нечленораздельные звуки. Изгард огляделся кругом — нет ли в палатке кувшина с водой. Глаза его привыкли к темноте, и он без труда нашел на полке какую-то фляжку.
— Выпей. — Он плеснул жидкость в чашку и протянул Эдериусу.
Судя по запаху это было вино, а не вода.
Эдериус с жадностью приник к чашке, с трудом проглотил первую порцию и глотнул еще. Чашка плясала в его руках. Старик все еще не мог унять дрожь.
Изгард глядел на узорщика, и гнев снова поднимался в его груди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189
В углах рта Изгарда выступила слюна. Он протянул руку и дотронулся до руки девушки. Его пальцы ощупали мягкую, как пергамент, кожу на запястье и двинулись вниз, по выступающим венам, в которых билась кровь. Изгард возбуждался все больше. Большой палец — кожа здесь еще тоньше. Сустав — он задержался и на нем. А вот и ногти.
Он укололся обо что-то.
Разумом Изгард понимал, что это всего лишь ноготь девушки, но внутренний голос, который шел из самой значительной, самой глубокой части его души, говорил Изгарду, что это — один из шипов Короны. В темноте его невозможно было отличить от ногтя.
Изгард застыл. Он не желал ничего больше — только ощущать, как проникает в его плоть этот священный шип. Темнота в шатре стала еще гуще. Изгард перевернулся на спину, затаил дыхание и лежал неподвижно, отдавшись видениям, изливавшимся на него, как черная патока.
Венец во всей красе встал перед его мысленным взором, а воображаемые шипы впивались в плоть. Он видел свое собственное лицо, отраженное в золотом зеркале. Отражались в драгоценном блестящем металле и другие образы, мгновенно сменяющие друг друга, точно кристаллики соли, тающие в пламени. Изгард не успевал разглядеть и опознать их, но общий смысл был ему ясен.
Изгард облизал пересохшие губы. Венец показал ему картины войны.
А потом они были уже не перед глазами, но в мозгу, проникали, ввинчивались все глубже, в самое ядро, в самый корень его существа. Кровь, разрубленные на части тела, разинутые в безумном вопле рты и сверкание стальных клинков. Эти жгучие образы опаляли его мозг, запечатывали его печатью Венца и уничтожали все, что было лишнего, все, что отныне не имело значения. Наконец это безумное мелькание прекратилось, поглотив все посторонние, ненужные идеи и чувства короля. Остался лишь один образ, раскаленным углем тлевший в золе его смятенных мыслей.
Изгард увидел себя в западном порту Бей'Зелла. Он стоял и смотрел на море — торговые пути на запад, на дальний восток и на юг были открыты перед ним. Он был властителем Рейза и Бухты Изобилия.
И это только начало.
Изгард отпихнул от себя девушку и вскочил. Девчонка уцепилась за него, но Изгард ее больше не замечал. Теперь это тощенькое тельце казалось ему отталкивающим. Желание покинуло его тело. Теперь он хотел лишь того, что показал ему Венец с шипами. Хотел славы, военных побед, власти, рукоплесканий баронов и полководцев. Но не меньше влекла его и темная сторона войны: разлагающиеся трупы, сочащиеся гноем раны, грязь и тучи навозных мух.
Сердце выскакивало из груди, ладони стали влажными. Изгард барахтался в темноте шатра, собирая свою одежду. Он делает недостаточно. Он не должен тратить время на сон. Он должен сражаться непрерывно. Малейшая слабость, упущение — и все потеряно. Ему надо немедленно поговорить с писцом.
Ночной воздух немного охладил разгоряченное тело Изгарда. Девчонка-нищая знала свое место и не посмела окликнуть его. За это он сохранит ей жизнь.
Часовые встрепенулись при виде короля. Лагерь представлял собой сердце захваченных войском Изгарда рейзских территорий. Он был разбит у подножия гор, в месте, где гряда Борел плавно переходила в Ворс. До Торна отсюда меньше суток верховой езды. На расстоянии тринадцати лиг вокруг не осталось в живых ни одного человека, который не был гэризонцем по рождению или воспитанию. И это заслуга гонцов. Они убивали ради убийства, потому что хотели видеть кровь жертв и ужас в их глазах, потому что могли дышать только последними вздохами умирающих. Потому что дыхание жизни, любой жизни, было для них хуже яда.
После нескольких удачных опытов Изгард был вполне уверен в своих слугах. Они очистят землю от всякой мрази, от ненужной накипи, подготовят ее для истинных сынов и вельмож Гэризона.
В палатке Эдериуса тоже было темно. Если бы Изгард не захватил с собой факел, ему пришлось бы пробираться ощупью. Узорщик спал. Его темная фигурка скорчилась на земле. Даже при таком тусклом освещении видно было, что старик трясется, как от холода. Он ослабел после вчерашней битвы. Врачам следовало бы позаботиться о нем.
Изгард опустился на колени рядом с писцом и закрыл его лицо — нос и рот — ладонями. Несколько секунд легкие Эдериуса пытались бороться с удушьем, потом тело его конвульсивно задергалось, а глаза широко раскрылись. Изгард надавил сильней.
— Смотри-ка, проснулся, — прошипел он.
Узорщик отчаянно заморгал. Белки его выпученных глаз казались необыкновенно яркими. Рот был разинут в безмолвном крике, а руки беспомощно дергались.
Изгард по-прежнему не давал ему вздохнуть.
— На меня смотри, на меня, — свистящим шепотом велел король, наклоняясь ближе, почти вплотную к лицу Эдериуса. — Смотри на человека, который носит Венец с шипами.
Эдериус еще раз попытался вырваться. Каблуки его сапог скребли по земле, голова моталась из стороны в сторону. Но он был слишком слаб, чтобы справиться с Изгардом. Не прошло и минуты, и писец сдался, руки его бессильно повисли. Он больше не шевелился.
Изгард удовлетворенно кивнул. Он с такой силой надавил ладонью на рот старика, что почувствовал его зубы.
— Скажи, считаешь ли ты меня своим повелителем, Эдериус? Скажи, что я твой повелитель, я и никто другой.
Глаза Эдериуса выскакивали из орбит; грудь запала. Он сделал какое-то движение, отдаленно напоминающее кивок.
— И ты готов поклясться в вечной преданности мне?
И снова Эдериус подтвердил слова короля — больше глазами, чем головой.
— И если бы нашим замыслам угрожала опасность, ты бы сказал — скажешь мне?
У старика начались судороги, спина его выгнулась, руки перебирали одеяло. Сухожилия на шее напоминали натянутые до предела веревки. Кивок стоил ему нечеловеческих усилий.
Изгард почувствовал, что вот-вот будет поздно, и ослабил хватку.
Эдериус подался вперед, кашляя и давясь от удушья, хватая ртом воздух. Из глаз его брызнули слезы.
Изгард внимательно наблюдал за стариком. Он вздохнул — и белое облачко вылетело у него изо рта.
— Ничего страшного, Эдериус, — небрежным тоном, чтобы замаскировать свое смущение, проговорил король. — Все уже позади.
С губ Эдериуса срывались лишь какие-то нечленораздельные звуки. Изгард огляделся кругом — нет ли в палатке кувшина с водой. Глаза его привыкли к темноте, и он без труда нашел на полке какую-то фляжку.
— Выпей. — Он плеснул жидкость в чашку и протянул Эдериусу.
Судя по запаху это было вино, а не вода.
Эдериус с жадностью приник к чашке, с трудом проглотил первую порцию и глотнул еще. Чашка плясала в его руках. Старик все еще не мог унять дрожь.
Изгард глядел на узорщика, и гнев снова поднимался в его груди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189