Если Дьюранд не вырвется, то упадёт и покалечится.
Они сцепились, повиснув у самого края, но Дьюранд оказался сильнее и рванул бейлифа за грудки. Плечи негодяя оказались в воздухе, свесившись за край ската. Дьюранд торжествующе улыбнулся и столкнул бейлифа в руки веселящихся солдат.
Когда Дьюранд спустился, солдаты окружили его, одобрительно похлопывая по спине:
— Да ты, приятель, совсем как белка! — воскликнул русоволосый воин по имени Мульсер, затеявший ссору с чернецом. — К чему теперь лестницы?! Этот парень один стоит целой осадной башни!
Гоул смеялся вместе с остальными солдатами, медленно соступавшими лежащего бейлифа.
— Нам дорогого стоило до тебя добраться, — ухмыльнувшись, произнёс Гоул. — Думаешь, мы бы тебя упустили, так и не выбив денежки? А ну-ка, ребята, послушаем, что он скажет.
Двое солдат подхватили бейлифа за руки и вздёрнули на ноги.
— Деньги принадлежат мне, милорд, — сказал бейлиф.
Один из воинов занёс кулак, но Гоул остановил его:
— Погоди. Давай послушаем, что он нам скажет.
— Никто не запрещает человеку откладывать на чёрный день, — продолжил бейлиф.
— Умно.
— Но это так!
— И как же тебе удалось столько скопить?
— Мне же причитается доля от налогов.
Гоул хлопнул себя по лбу:
— Ах да. Только вот беда, ты отдал лорду слишком мало.
— Ваша светлость, у меня никогда не было таких денег!
— Брось заливать. Горожане многое нам рассказали. Пенни у того возьмёшь, пенни у другого. Курочка по зёрнышку клюёт. И не смотри на меня так, к чему ломать голову, кто на тебя донёс? Тебя ненавидят. Да и как любить человека, который безбожно тебя обирает, вытягивая последние гроши. Да, вот тебе маленький совет. Если ты у кого-то стянул деньги, не надо их трясти у всех перед носом. Люди это хорошо запоминают. Ты грабил своего господина, — Гоул резко ударил бейлифа в грудь. — Где деньги?
— Отпустите меня, и я все вам расскажу.
— А куда ты денешься? Говори!
— Отпустите меня!
— Отвечай, где деньги!
— За мельницей. Там мешочек. Я положил его в силок для угрей и сунул в реку.
Гоул взглядом приказал нескольким солдатам и Дьюранду проверить силки. Они принялись извлекать их из реки, но ничего, кроме дюжины бьющихся в них угрей, не нашли. Когда солдаты с громким всплеском швырнули силки назад в реку, а Гоул устало присел на корточки рядом с пленником, с дороги послышался грохот копыт.
Из тьмы показался высокий жеребец, на котором восседала огромная фигура с развевающимся на ветру плащом за плечами. Дьюранд и солдаты, с которых после осмотра манков ручьями лилась вода, воззрились на всадника со щетинистой бородой. Всадник был совершенно лыс. Перед солдатами предстал лорд Радомор. Несмотря на старую рану, повредившую плечо, которую он получил, сражаясь за короля, от Радомора исходили волны такой мощи, что, казалось, ему не составит никакого труда голыми руками выдернуть с корнем целое дерево.
Гоул повернулся к своему повелителю, успев бросить быстрый взгляд на Мульсера.
Русоволосый воин покачал головой:
— Мы ничего не нашли.
— Черт, — прошипел Гоул, склоняясь в поклоне.
— Это и он есть? — прогрохотал голос Радомора. Коню передалось настроение седока, и он нетерпеливо переминался с ноги на ногу, готовый в любой момент пуститься вскачь.
— Да, ваша светлость, — склонил голову Гоул, — он во всем признался.
Сверкнув чёрными глазами, Радомор взглянул на бейлифа. На долгое время повисла тишина.
— Ты грабил людей, прикрываясь моим именем, — наконец произнёс Радомор — Ты обманывал, воровал, отравляя умы людей, приговаривая: «Это все Радомор. Это он обманывает и обворовывает вас. Это его должны проклинать ваши дети», — Радомор соскочил с коня, и бейлиф рухнул на колени:
— Нет, ваша светлость! Все было не так, клянусь вам!
— Не клянись. Ты, нарушивший обеты и клятвы, ты, сгубивший свою душу, что ты мне ещё можешь сказать? Ты породил смуту в умах и сердцах людей. До меня дошли вести из земель отца. В Ферангоре народ возмущается налогами! Люди выступают против герцога, своего лорда и короля в Эльдиноре.
Радомор повернулся к Гоулу:
— Вернул ли этот человек то, что украл?
Гоул развёл руками:
— Он сказал, где спрятал деньги, но там ничего нет…
Бейлиф рванулся вперёд, раскрывая и закрывая рот, словно выброшенная на берег рыба.
— Господи! Но они же там были! Клянусь!
Солдаты скрутили вырывающегося бейлифа, взгляд которого был устремлён на опустившего голову Радомора.
— Ты понял, что это за чувство — отчаяние? Потерять награбленное, быть преданным… — Радомор замолчал и хищно втянул носом воздух, прикрыв на мгновенье глаза. Когда он их открыл, всем стало ясно — время споров прошло.
— Обворовывать господина, которому ты принёс клятву верности, — измена. Пользоваться должностью, которую тебе доверили, себе во благо — измена, — Радомор замолчал, но, сделав паузу, продолжил. — Тебе не приходило в голову, что крестьяне, которых ты обирал, голодали? Женщины, дети. Ты не думал об этом?
Дьюранд бросил взгляд на стоящего на коленях бейлифа, который согнулся в поклоне, почти касаясь головой земли. Теперь они должны были отвезти его на суд герцога в Ферангор.
— Знаешь ли ты, как караются такие преступления? — прогремел Радомор.
Бейлиф стал поднимать голову, но Радомору он уже был неинтересен. Теперь уже лорд обращался к Гоулу.
— Я властитель этих земель. Именем моим он грабил народ. Именем моим вы его и повесите.
Через час на лугу рядом с городком стояло плотное кольцо крестьян, кутающихся в одежды, в которых их подняли с постелей, отчего толпа была похожа на сонм привидений. В центре толпы у огромного дерева стоял Гоул, Дьюранд и остальные солдаты. Некоторые из них тяжело дышали.
Над их головами в судорогах бился бейлиф, повешенный без суда и исповеди.
Гоул поднял взгляд вверх, упёр руки в боки и удовлетворённо кивнул.
— Итак, — произнёс он, окинув толпу мрачным взглядом, — мы изловили вашего бейлифа. Все кончено. Теперь лорд Радомор желает внести ясность в вопрос с деньгами, — Гоул ходил кругами. — Часть суммы принадлежит ему по праву, однако он решил, что все до последнего гроша останется в Торментиле.
Горожане начали просыпаться.
— Однако, — Гоул поднял палец, — какой-то ублюдок стянул все деньги. Его светлость не дурак. Он, как и я, знает, что такое искушение. К тому же украсть у вора вроде бы не преступление. Итак, хочу вас сразу предупредить. Если к закату похищенные деньги будут у меня — каждый житель получит свою долю. Если же негодяй надёжно их припрятал и денег к рассвету у меня не будет — у меня не останется выбора. Так? Я скажу лорду Радомору, что вы подняли бунт, — Гоул кивнул на труп бейлифа. — А бунт — это измена вашему законному властелину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132
Они сцепились, повиснув у самого края, но Дьюранд оказался сильнее и рванул бейлифа за грудки. Плечи негодяя оказались в воздухе, свесившись за край ската. Дьюранд торжествующе улыбнулся и столкнул бейлифа в руки веселящихся солдат.
Когда Дьюранд спустился, солдаты окружили его, одобрительно похлопывая по спине:
— Да ты, приятель, совсем как белка! — воскликнул русоволосый воин по имени Мульсер, затеявший ссору с чернецом. — К чему теперь лестницы?! Этот парень один стоит целой осадной башни!
Гоул смеялся вместе с остальными солдатами, медленно соступавшими лежащего бейлифа.
— Нам дорогого стоило до тебя добраться, — ухмыльнувшись, произнёс Гоул. — Думаешь, мы бы тебя упустили, так и не выбив денежки? А ну-ка, ребята, послушаем, что он скажет.
Двое солдат подхватили бейлифа за руки и вздёрнули на ноги.
— Деньги принадлежат мне, милорд, — сказал бейлиф.
Один из воинов занёс кулак, но Гоул остановил его:
— Погоди. Давай послушаем, что он нам скажет.
— Никто не запрещает человеку откладывать на чёрный день, — продолжил бейлиф.
— Умно.
— Но это так!
— И как же тебе удалось столько скопить?
— Мне же причитается доля от налогов.
Гоул хлопнул себя по лбу:
— Ах да. Только вот беда, ты отдал лорду слишком мало.
— Ваша светлость, у меня никогда не было таких денег!
— Брось заливать. Горожане многое нам рассказали. Пенни у того возьмёшь, пенни у другого. Курочка по зёрнышку клюёт. И не смотри на меня так, к чему ломать голову, кто на тебя донёс? Тебя ненавидят. Да и как любить человека, который безбожно тебя обирает, вытягивая последние гроши. Да, вот тебе маленький совет. Если ты у кого-то стянул деньги, не надо их трясти у всех перед носом. Люди это хорошо запоминают. Ты грабил своего господина, — Гоул резко ударил бейлифа в грудь. — Где деньги?
— Отпустите меня, и я все вам расскажу.
— А куда ты денешься? Говори!
— Отпустите меня!
— Отвечай, где деньги!
— За мельницей. Там мешочек. Я положил его в силок для угрей и сунул в реку.
Гоул взглядом приказал нескольким солдатам и Дьюранду проверить силки. Они принялись извлекать их из реки, но ничего, кроме дюжины бьющихся в них угрей, не нашли. Когда солдаты с громким всплеском швырнули силки назад в реку, а Гоул устало присел на корточки рядом с пленником, с дороги послышался грохот копыт.
Из тьмы показался высокий жеребец, на котором восседала огромная фигура с развевающимся на ветру плащом за плечами. Дьюранд и солдаты, с которых после осмотра манков ручьями лилась вода, воззрились на всадника со щетинистой бородой. Всадник был совершенно лыс. Перед солдатами предстал лорд Радомор. Несмотря на старую рану, повредившую плечо, которую он получил, сражаясь за короля, от Радомора исходили волны такой мощи, что, казалось, ему не составит никакого труда голыми руками выдернуть с корнем целое дерево.
Гоул повернулся к своему повелителю, успев бросить быстрый взгляд на Мульсера.
Русоволосый воин покачал головой:
— Мы ничего не нашли.
— Черт, — прошипел Гоул, склоняясь в поклоне.
— Это и он есть? — прогрохотал голос Радомора. Коню передалось настроение седока, и он нетерпеливо переминался с ноги на ногу, готовый в любой момент пуститься вскачь.
— Да, ваша светлость, — склонил голову Гоул, — он во всем признался.
Сверкнув чёрными глазами, Радомор взглянул на бейлифа. На долгое время повисла тишина.
— Ты грабил людей, прикрываясь моим именем, — наконец произнёс Радомор — Ты обманывал, воровал, отравляя умы людей, приговаривая: «Это все Радомор. Это он обманывает и обворовывает вас. Это его должны проклинать ваши дети», — Радомор соскочил с коня, и бейлиф рухнул на колени:
— Нет, ваша светлость! Все было не так, клянусь вам!
— Не клянись. Ты, нарушивший обеты и клятвы, ты, сгубивший свою душу, что ты мне ещё можешь сказать? Ты породил смуту в умах и сердцах людей. До меня дошли вести из земель отца. В Ферангоре народ возмущается налогами! Люди выступают против герцога, своего лорда и короля в Эльдиноре.
Радомор повернулся к Гоулу:
— Вернул ли этот человек то, что украл?
Гоул развёл руками:
— Он сказал, где спрятал деньги, но там ничего нет…
Бейлиф рванулся вперёд, раскрывая и закрывая рот, словно выброшенная на берег рыба.
— Господи! Но они же там были! Клянусь!
Солдаты скрутили вырывающегося бейлифа, взгляд которого был устремлён на опустившего голову Радомора.
— Ты понял, что это за чувство — отчаяние? Потерять награбленное, быть преданным… — Радомор замолчал и хищно втянул носом воздух, прикрыв на мгновенье глаза. Когда он их открыл, всем стало ясно — время споров прошло.
— Обворовывать господина, которому ты принёс клятву верности, — измена. Пользоваться должностью, которую тебе доверили, себе во благо — измена, — Радомор замолчал, но, сделав паузу, продолжил. — Тебе не приходило в голову, что крестьяне, которых ты обирал, голодали? Женщины, дети. Ты не думал об этом?
Дьюранд бросил взгляд на стоящего на коленях бейлифа, который согнулся в поклоне, почти касаясь головой земли. Теперь они должны были отвезти его на суд герцога в Ферангор.
— Знаешь ли ты, как караются такие преступления? — прогремел Радомор.
Бейлиф стал поднимать голову, но Радомору он уже был неинтересен. Теперь уже лорд обращался к Гоулу.
— Я властитель этих земель. Именем моим он грабил народ. Именем моим вы его и повесите.
Через час на лугу рядом с городком стояло плотное кольцо крестьян, кутающихся в одежды, в которых их подняли с постелей, отчего толпа была похожа на сонм привидений. В центре толпы у огромного дерева стоял Гоул, Дьюранд и остальные солдаты. Некоторые из них тяжело дышали.
Над их головами в судорогах бился бейлиф, повешенный без суда и исповеди.
Гоул поднял взгляд вверх, упёр руки в боки и удовлетворённо кивнул.
— Итак, — произнёс он, окинув толпу мрачным взглядом, — мы изловили вашего бейлифа. Все кончено. Теперь лорд Радомор желает внести ясность в вопрос с деньгами, — Гоул ходил кругами. — Часть суммы принадлежит ему по праву, однако он решил, что все до последнего гроша останется в Торментиле.
Горожане начали просыпаться.
— Однако, — Гоул поднял палец, — какой-то ублюдок стянул все деньги. Его светлость не дурак. Он, как и я, знает, что такое искушение. К тому же украсть у вора вроде бы не преступление. Итак, хочу вас сразу предупредить. Если к закату похищенные деньги будут у меня — каждый житель получит свою долю. Если же негодяй надёжно их припрятал и денег к рассвету у меня не будет — у меня не останется выбора. Так? Я скажу лорду Радомору, что вы подняли бунт, — Гоул кивнул на труп бейлифа. — А бунт — это измена вашему законному властелину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132