цепочка, на которой он висел, врезалась ей в шею, и от пота появилось покраснение на коже.
Мэг хотела снять медальон, но знала, что не посмеет. Она содрогнулась, думая, какие страшные последствия могут быть, если она попытается это сделать. Нет, вероятнее всего, она не отважится на такое.
Мэг обреченно посмотрела на себя в небольшом зеркале над умывальником. Без короны и мантии она больше не была Серебряной розой. Эта мысль оказалась единственным утешением, которое она увидела в зеркале. Она рассмотрела свои острые угловатые черты лица, копну каштановых волос, недовольно сморщила нос и отвернулась.
Чувствуя себя усталой и измученной жарой, она сбросила туфли и упала на огромную кровать, занимавшую большую часть комнаты. Дубовая кровать была тяжелая, резная, под балдахином из голубой парчи с вышитыми серебряными розами. Это ложе создано для королевы, как говорила ее мать.
Мэг ненавидела кровать еще больше, чем мантию и корону. В ней неплохо было поспать в полдень, но по ночам, когда она оставалась совершенно одна в темноте, ей казалось, что огромная кровать готова проглотить ее, словно пасть, как только она закроет глаза.
Для девочки девяти лет это была совсем недетская фантазия, Мэг это знала, но ничего не могла поделать. С замиранием сердца она обычно крепко прижимала подушку к груди и тихонько плакала в нее, стыдясь своей детской слабости.
Она плакала и вспоминала дни, проведенные в Англии, где они жили с мамой, перед тем как переехать во Францию три года назад. Мэг отчетливо помнила маленький домик возле моря в Дувре и свою няню, которая ухаживала за ней с раннего возраста. Толстая, добрая и мудрая женщина по имени Пруденс Вотерс, но для Мэг она всегда была ее любимой Норис.
Девочка совсем не боялась темноты, когда Норис заботливо укладывала ее в уютную кроватку, укачивала ее на ночь под шепот моря. Няня всегда называла ее своей маленькой Мэгги, что приводило маму в ярость.
– Ее зовут Мегера, – возмущалась мать.
Но англичанка только пожимала плечами. Норис была одной из немногих, кто, как казалось, никогда не боялся Кассандру.
Но бояться стоило, думала Мэг, глядя в резной потолок спальни. У нее в горле застрял комок, когда она вспомнила весенний день и подругу мамы Финетту, взявшую ее на прогулку вдоль берега, чтобы собрать ракушек. Мэг спешила обратно в дом, чтобы показать Норис морскую звезду, которую она нашла.
Но женщина не встретила ее сияющей улыбкой, чтобы порадоваться вместе с ней ее сокровищу, вытряхнуть соленый песок из ее волос, вымыть ей руки и личико и накормить ужином. Норис нигде не было – ни на кухне, ни в саду. Единственным объяснением матери было: «Мегера, ты теперь слишком большая, чтобы у тебя была нянька. Она научила тебя всему, что могла. Я отослала госпожу Вотерс обратно в ее семью» .
Мэг было запрещено плакать и задавать вопросы. Ей этого не хотелось, потому что сурово сжатый рот матери стал для нее пугающим предостережением. Она проглотила свое горе, смирилась с тем, что Норис исчезла из ее жизни. Точно так же, как Цербер, старая собака, которая долгое время служила маме поводырем.
Вытянув руку, Мэг потрогала бледный шрам с тыльной стороны руки, где Цербер укусил ее в то лето, когда ей исполнилось пять лет. День был душный, как сегодня, и Мэг не сомневалась, что Цербер укусил ее нечаянно. Бедный старый мастиф просто умирал от жары, как и все остальные, и не хотел, чтобы маленькая девочка гладила его потными руками.
Но мама посадила собаку на цепь. Они с Финеттой отвели его вниз на берег моря, а спустя несколько часов вернулись без Цербера, и мама резко сказала:
– Я от него избавилась.
– Но, мама, почему? – спросила Мэг, потрясенная и напуганная.
Мать любила собаку больше всего на свете. Даже больше Мэг.
Кассандра лишь холодно ответила:
– Из-за тебя. Ничто не должно пугать мою Серебряную розу.
Она сказала не «мою дочь» или «единственного ребенка», а Серебряную розу, с горечью вспомнила Мэг.
Ради легенды, на которую мать возлагала все свои надежды, она готова была принести в жертву даже любимого Цербера. Но за это она возненавидела Мэг. Даже в таком юном возрасте девочка это почувствовала.
Мэг поежилась, думая, как сильно ей хотелось предупредить ту новенькую девушку, которой она позволила войти в их тайное общество. В ночь, когда Кэрол Моро, съежившись, стояла перед ней на коленях, Мэг заглянула ей глубоко в глаза. Она отлично владела искусством мудрых женщин читать по глазам. Норис учила ее хорошо, и у Мэг был природный дар, хотя она не любила часто пользоваться своей способностью. Если долго смотреть в самую глубину чьих-то глаз, можно увидеть тайные мысли, о которых знать не следует.
Но, узнав Кэрол, Мэг поняла сразу, что девушка отличается от остальных злых, амбициозных женщин, собравшихся в большом зале. Кэрол была напугана, смущена и расстроена, почти как сама Мэг, и она сразу почувствовала привязанность к девушке. Кэрол просто хотелось уйти домой, обратно на остров Фэр, и Мэг хотелось отпустить ее. Но мама никогда не позволит этого. Помочь девушке можно было, только сказав, что она годится для того, чтобы стать членом их тайного ордена.
И когда Кэрол покорно приняла ее решение и поцеловала руку, Мэг захотелось наклониться и прошептать ей на ухо: «Будь осторожна. Никогда не зли и не расстраивай мою мать. Иначе ты исчезнешь».
Иногда Мэг думала, что случилось с ее отцом. Она никогда его не видела, никогда не подозревала, что у ребенка может быть отец, пока не увидела на берегу, как отец учит своего маленького сына чинить рыболовную сеть.
Мэг прямиком направилась домой и потребовала, чтобы ей сказали, где ее папа, и вопрос этот задавала много раз. В более спокойном настроении Кассандра Лассель сочиняла истории про отца Мэг, говорила, что он был большим миссионером и много путешествовал по миру как отважный воин, что он был таким грозным, что его прозвали Бичом.
В другие моменты, которые Мэг называла темными временами, мама выпивала слишком много вина и ворчала на Мэг, говорила, что она порождение дьявола. Мэг все варианты казались одинаково пугающими, и постепенно она перестала спрашивать, но начала сочинять собственные истории.
На самом деле ее отец был королем, решила она. Красивым мужчиной, высоким и храбрым, с густыми волосами и сияющими глазами. Он смеялся, поднимая ее высоко на руки, и танцевал с ней по комнате, называя ее своей маленькой принцессой. Мэг украли из колыбели но дворце.
Но папа ищет ее. Однажды он приедет на большом белом коне и увезет Мэг в свое королевство за морем. Была только одна проблема с ее фантазиями, когда она воображала себя в седле с этим великим человеком: она казалась себе безобразной маленькой девочкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100
Мэг хотела снять медальон, но знала, что не посмеет. Она содрогнулась, думая, какие страшные последствия могут быть, если она попытается это сделать. Нет, вероятнее всего, она не отважится на такое.
Мэг обреченно посмотрела на себя в небольшом зеркале над умывальником. Без короны и мантии она больше не была Серебряной розой. Эта мысль оказалась единственным утешением, которое она увидела в зеркале. Она рассмотрела свои острые угловатые черты лица, копну каштановых волос, недовольно сморщила нос и отвернулась.
Чувствуя себя усталой и измученной жарой, она сбросила туфли и упала на огромную кровать, занимавшую большую часть комнаты. Дубовая кровать была тяжелая, резная, под балдахином из голубой парчи с вышитыми серебряными розами. Это ложе создано для королевы, как говорила ее мать.
Мэг ненавидела кровать еще больше, чем мантию и корону. В ней неплохо было поспать в полдень, но по ночам, когда она оставалась совершенно одна в темноте, ей казалось, что огромная кровать готова проглотить ее, словно пасть, как только она закроет глаза.
Для девочки девяти лет это была совсем недетская фантазия, Мэг это знала, но ничего не могла поделать. С замиранием сердца она обычно крепко прижимала подушку к груди и тихонько плакала в нее, стыдясь своей детской слабости.
Она плакала и вспоминала дни, проведенные в Англии, где они жили с мамой, перед тем как переехать во Францию три года назад. Мэг отчетливо помнила маленький домик возле моря в Дувре и свою няню, которая ухаживала за ней с раннего возраста. Толстая, добрая и мудрая женщина по имени Пруденс Вотерс, но для Мэг она всегда была ее любимой Норис.
Девочка совсем не боялась темноты, когда Норис заботливо укладывала ее в уютную кроватку, укачивала ее на ночь под шепот моря. Няня всегда называла ее своей маленькой Мэгги, что приводило маму в ярость.
– Ее зовут Мегера, – возмущалась мать.
Но англичанка только пожимала плечами. Норис была одной из немногих, кто, как казалось, никогда не боялся Кассандру.
Но бояться стоило, думала Мэг, глядя в резной потолок спальни. У нее в горле застрял комок, когда она вспомнила весенний день и подругу мамы Финетту, взявшую ее на прогулку вдоль берега, чтобы собрать ракушек. Мэг спешила обратно в дом, чтобы показать Норис морскую звезду, которую она нашла.
Но женщина не встретила ее сияющей улыбкой, чтобы порадоваться вместе с ней ее сокровищу, вытряхнуть соленый песок из ее волос, вымыть ей руки и личико и накормить ужином. Норис нигде не было – ни на кухне, ни в саду. Единственным объяснением матери было: «Мегера, ты теперь слишком большая, чтобы у тебя была нянька. Она научила тебя всему, что могла. Я отослала госпожу Вотерс обратно в ее семью» .
Мэг было запрещено плакать и задавать вопросы. Ей этого не хотелось, потому что сурово сжатый рот матери стал для нее пугающим предостережением. Она проглотила свое горе, смирилась с тем, что Норис исчезла из ее жизни. Точно так же, как Цербер, старая собака, которая долгое время служила маме поводырем.
Вытянув руку, Мэг потрогала бледный шрам с тыльной стороны руки, где Цербер укусил ее в то лето, когда ей исполнилось пять лет. День был душный, как сегодня, и Мэг не сомневалась, что Цербер укусил ее нечаянно. Бедный старый мастиф просто умирал от жары, как и все остальные, и не хотел, чтобы маленькая девочка гладила его потными руками.
Но мама посадила собаку на цепь. Они с Финеттой отвели его вниз на берег моря, а спустя несколько часов вернулись без Цербера, и мама резко сказала:
– Я от него избавилась.
– Но, мама, почему? – спросила Мэг, потрясенная и напуганная.
Мать любила собаку больше всего на свете. Даже больше Мэг.
Кассандра лишь холодно ответила:
– Из-за тебя. Ничто не должно пугать мою Серебряную розу.
Она сказала не «мою дочь» или «единственного ребенка», а Серебряную розу, с горечью вспомнила Мэг.
Ради легенды, на которую мать возлагала все свои надежды, она готова была принести в жертву даже любимого Цербера. Но за это она возненавидела Мэг. Даже в таком юном возрасте девочка это почувствовала.
Мэг поежилась, думая, как сильно ей хотелось предупредить ту новенькую девушку, которой она позволила войти в их тайное общество. В ночь, когда Кэрол Моро, съежившись, стояла перед ней на коленях, Мэг заглянула ей глубоко в глаза. Она отлично владела искусством мудрых женщин читать по глазам. Норис учила ее хорошо, и у Мэг был природный дар, хотя она не любила часто пользоваться своей способностью. Если долго смотреть в самую глубину чьих-то глаз, можно увидеть тайные мысли, о которых знать не следует.
Но, узнав Кэрол, Мэг поняла сразу, что девушка отличается от остальных злых, амбициозных женщин, собравшихся в большом зале. Кэрол была напугана, смущена и расстроена, почти как сама Мэг, и она сразу почувствовала привязанность к девушке. Кэрол просто хотелось уйти домой, обратно на остров Фэр, и Мэг хотелось отпустить ее. Но мама никогда не позволит этого. Помочь девушке можно было, только сказав, что она годится для того, чтобы стать членом их тайного ордена.
И когда Кэрол покорно приняла ее решение и поцеловала руку, Мэг захотелось наклониться и прошептать ей на ухо: «Будь осторожна. Никогда не зли и не расстраивай мою мать. Иначе ты исчезнешь».
Иногда Мэг думала, что случилось с ее отцом. Она никогда его не видела, никогда не подозревала, что у ребенка может быть отец, пока не увидела на берегу, как отец учит своего маленького сына чинить рыболовную сеть.
Мэг прямиком направилась домой и потребовала, чтобы ей сказали, где ее папа, и вопрос этот задавала много раз. В более спокойном настроении Кассандра Лассель сочиняла истории про отца Мэг, говорила, что он был большим миссионером и много путешествовал по миру как отважный воин, что он был таким грозным, что его прозвали Бичом.
В другие моменты, которые Мэг называла темными временами, мама выпивала слишком много вина и ворчала на Мэг, говорила, что она порождение дьявола. Мэг все варианты казались одинаково пугающими, и постепенно она перестала спрашивать, но начала сочинять собственные истории.
На самом деле ее отец был королем, решила она. Красивым мужчиной, высоким и храбрым, с густыми волосами и сияющими глазами. Он смеялся, поднимая ее высоко на руки, и танцевал с ней по комнате, называя ее своей маленькой принцессой. Мэг украли из колыбели но дворце.
Но папа ищет ее. Однажды он приедет на большом белом коне и увезет Мэг в свое королевство за морем. Была только одна проблема с ее фантазиями, когда она воображала себя в седле с этим великим человеком: она казалась себе безобразной маленькой девочкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100