Она гораздо больше, сильнее человека и, возможно, могла бы, если… – Он замолчал, безнадежно покачав головой. – Но яд распространяется точно так же, как я видел раньше. Сперва пот, возбуждение и лихорадка, тяжелое дыхание. И будет еще хуже. Начнутся сильные мышечные спазмы, конвульсии, бред, и все это длится несколько дней. Я видел, как взрослые мужчины сходили с ума, крича от боли до хрипоты. – Симон сжал губы, глотая слезы. – Моя девочка… моя девочка послужила мне добросовестно, доверяла мне слишком долго, чтобы я мог позволить ей умереть вот так. Не хочу, чтобы она страдала.
– Она и не будет страдать, – крикнула Мири. – Но я так просто не сдамся. Ты должен хотя бы дать мне шанс победить эту отраву.
– Что ты собираешься делать? Что ты знаешь о ядах?
– Только то, что узнала у Ренара. – Мири заметила, как Симон сразу насторожился при упоминании этого имени. Она упрямо подняла подбородок. – Благодаря своей бабушке Ренар отлично разбирается в ядах, но он использует свои знания в благих целях, разрабатывая противоядия, и он научил меня…
– Мне безразлично, чему он тебя учил. Если думаешь, что я позволю и дальше мучить мою Элли колдовской черной магией…
– Какая же это черная магия, если я могу ее спасти? – возмутилась Мири. – Но мне потребуется использовать ведьмин кинжал.
Лицо Симона побагровело от ярости. Он вышел из стойла, подбоченясь и грозно уставившись на нее.
– Проклятие, женщина. Не могу даже представить, чтобы ты предложила такое. Мало того, что она получила один удар, а ты предлагаешь использовать это дьявольское оружие, чтобы…
– Это никакое не дьявольское оружие и не ведьмин кинжал, – сердито произнесла Мири. – Это всего лишь шприц, и я могу воспользоваться им, чтобы ввести противоядие в кровь Элли.
Симон раздраженно фыркнул:
– Хочешь, чтобы я поверил, будто для лечения молено использовать то же, что и для убийства?
– Да! – Мири грозно наступала на него, пока не уперлась в его широкую грудь. – О Симон, знаю, что ле Виз учил тебя остерегаться и бояться древних знаний, всего, что он считал черной магией. Но ты сам видел, как одно и то же можно использовать и во зло, и во благо, в зависимости от того, кто этим пользуется. Одним и тем же топором можно отрубить человеку голову и рубить дрова для костра, чтобы спасти семью от холода. То, что ты называешь ведьминым кинжалом, тоже можно использовать по-разному. Неужели ты думаешь, что я смогу применить его во зло?
– Конечно нет. Но… – Он уставился на нее нахмурившись, и в его взгляде мелькнуло сомнение. – Даже если я разрешу тебе попытаться использовать… это противоядие Ренара, где ты собираешься его приготовить? У меня тут нет ничего, колдовского.
Мири прикусила губу, не решаясь сказать, но выбора не было.
– Вообще-то у тебя все есть. У Эсмеи есть кладовка за прачечной.
– Что?! – Симон открыл рот от удивления и осознания, что его предали. – После того как я спас эту женщину от расправы за колдовство, привел ее сюда, она занималась колдовством прямо у меня под носом?
– Не колдовством, Симон, всего лишь целительством, которым мудрые женщины занимаются уже сотни лет, несмотря на невежественные предрассудки и жестокость мужчин вроде твоего покойного хозяина. Эсмея использовала древние знания, чтобы твои люди были здоровы, а земля процветала. Ты не задумывался, как твои сады и поля выжили, когда вокруг все выгорело от засухи?
– Да, но я думал… – Он провел рукой по волосам. – Черт, не знаю, что я думал. Но если Эсмея использовала… белую магию, то это совсем другое. Ренар занимался другим.
– Речь не о Ренаре, а обо мне. Умоляю тебя, верь мне, как никогда прежде. По крайней мере, дай мне шанс спасти Элли.
Он оглянулся на Элли, разрываемый надеждой и недоверием, которое ле Виз воспитывал в нем многие годы. Он снова посмотрел на Мири, и взгляд его смягчился.
– Хорошо. Что я должен делать?
– Оставайся с Элли. Продолжай обтирать ее губкой, разговаривай с ней, следи, чтобы она не нервничала и сильно не напрягалась. – Мири серьезно посмотрела на него. – Обещай, что не сделаешь ничего безрассудного, пока я не вернусь.
Симон неохотно кивнул:
– А если твое противоядие не подействует? Если ее страдания будут невыносимыми?
– Тогда можешь делать то, что должен. – Мири пожала его руку, тихо добавив: – И я помогу тебе попрощаться.
Мартин пробирался через пустую кухню. Голова его все еще болела от удара ведьмы. Никто так не любил хорошей драки, как он. Он не допускал мысли, что у его Лунной девы могли быть какие-либо недостатки… Но даже если Мири была в чем-то несовершенна, то это лишь ее неприятие любой конфронтации, вечное стремление все уладить мирными средствами.
Но иногда такое просто невозможно. Нет ничего лучше небольшой взбучки, чтобы заставить кровь мужчины вскипеть. Однако возбуждение от дуэли или кулачной драки с другим мужчиной не имело ничего общего с тем, когда приходилось сражаться с огромной сумасшедшей женщиной. Мартин любил женщин мягких и женственных, вышивающих красивый платок, чтобы подарить его восторженному поклоннику, элегантно отрезающих ножницами нить, но не размахивающих ножом, чтобы перерезать кому-нибудь горло.
Его бесило, что его удалось застать врасплох. Если бы не Симон Аристид, сейчас во дворе с грязью смешалась бы его кровь, а возможно, и Мири тоже. Теперь он в долгу у Аристида, и ситуация эта ему не нравилась.
Не только долг перед охотником на ведьм тяжело обременял его, ему не давало покоя то, что Аристид сказал, когда набросился на Кэрол Моро:
«Кто эта Серебряная роза? Это Кассандра Лассель?» Касс Лассель. Мартин поежился, но не от промокшей одежды. Изо всех сил он пытался забыть это имя и никогда больше его не слышать. Колдунья и сумасшедшая, она пыталась зачем-то соблазнить Николя Реми, заставить его сделать ей ребенка. Реми был для Мартина всем – братом, наставником и начальником. Мартин готов был сделать для своего героя все что угодно, и в ту ночь, когда Мартин отправился в «Шваль нуар» вместо Реми, он неосторожно…
Несмотря на мокрую одежду, по спине Мартина потек пот, когда он вспомнил, как был заперт в душной гостиничной комнате наедине с ведьмой, пытаясь хорошенько ее напоить, чтобы украсть колдовской амулет, с помощью которого она угрожала жизни его капитана. Мартин не представлял, что мрачные прелести колдуньи могли подействовать на него самого.
Ведьма протянула вперед руку, пока не коснулась его груди, и ощупала его. Когда Мартин понял, в каком направлении развивались ее мысли, у него волосы на голове встали дыбом.
– Ты неистовый? – прозвучал ее пьяный голос. – Говорил кто-то про то, какой ты горячий, крепкий? – Мартин задохнулся и попятился от нее.
– У меня привычка немного преувеличивать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100
– Она и не будет страдать, – крикнула Мири. – Но я так просто не сдамся. Ты должен хотя бы дать мне шанс победить эту отраву.
– Что ты собираешься делать? Что ты знаешь о ядах?
– Только то, что узнала у Ренара. – Мири заметила, как Симон сразу насторожился при упоминании этого имени. Она упрямо подняла подбородок. – Благодаря своей бабушке Ренар отлично разбирается в ядах, но он использует свои знания в благих целях, разрабатывая противоядия, и он научил меня…
– Мне безразлично, чему он тебя учил. Если думаешь, что я позволю и дальше мучить мою Элли колдовской черной магией…
– Какая же это черная магия, если я могу ее спасти? – возмутилась Мири. – Но мне потребуется использовать ведьмин кинжал.
Лицо Симона побагровело от ярости. Он вышел из стойла, подбоченясь и грозно уставившись на нее.
– Проклятие, женщина. Не могу даже представить, чтобы ты предложила такое. Мало того, что она получила один удар, а ты предлагаешь использовать это дьявольское оружие, чтобы…
– Это никакое не дьявольское оружие и не ведьмин кинжал, – сердито произнесла Мири. – Это всего лишь шприц, и я могу воспользоваться им, чтобы ввести противоядие в кровь Элли.
Симон раздраженно фыркнул:
– Хочешь, чтобы я поверил, будто для лечения молено использовать то же, что и для убийства?
– Да! – Мири грозно наступала на него, пока не уперлась в его широкую грудь. – О Симон, знаю, что ле Виз учил тебя остерегаться и бояться древних знаний, всего, что он считал черной магией. Но ты сам видел, как одно и то же можно использовать и во зло, и во благо, в зависимости от того, кто этим пользуется. Одним и тем же топором можно отрубить человеку голову и рубить дрова для костра, чтобы спасти семью от холода. То, что ты называешь ведьминым кинжалом, тоже можно использовать по-разному. Неужели ты думаешь, что я смогу применить его во зло?
– Конечно нет. Но… – Он уставился на нее нахмурившись, и в его взгляде мелькнуло сомнение. – Даже если я разрешу тебе попытаться использовать… это противоядие Ренара, где ты собираешься его приготовить? У меня тут нет ничего, колдовского.
Мири прикусила губу, не решаясь сказать, но выбора не было.
– Вообще-то у тебя все есть. У Эсмеи есть кладовка за прачечной.
– Что?! – Симон открыл рот от удивления и осознания, что его предали. – После того как я спас эту женщину от расправы за колдовство, привел ее сюда, она занималась колдовством прямо у меня под носом?
– Не колдовством, Симон, всего лишь целительством, которым мудрые женщины занимаются уже сотни лет, несмотря на невежественные предрассудки и жестокость мужчин вроде твоего покойного хозяина. Эсмея использовала древние знания, чтобы твои люди были здоровы, а земля процветала. Ты не задумывался, как твои сады и поля выжили, когда вокруг все выгорело от засухи?
– Да, но я думал… – Он провел рукой по волосам. – Черт, не знаю, что я думал. Но если Эсмея использовала… белую магию, то это совсем другое. Ренар занимался другим.
– Речь не о Ренаре, а обо мне. Умоляю тебя, верь мне, как никогда прежде. По крайней мере, дай мне шанс спасти Элли.
Он оглянулся на Элли, разрываемый надеждой и недоверием, которое ле Виз воспитывал в нем многие годы. Он снова посмотрел на Мири, и взгляд его смягчился.
– Хорошо. Что я должен делать?
– Оставайся с Элли. Продолжай обтирать ее губкой, разговаривай с ней, следи, чтобы она не нервничала и сильно не напрягалась. – Мири серьезно посмотрела на него. – Обещай, что не сделаешь ничего безрассудного, пока я не вернусь.
Симон неохотно кивнул:
– А если твое противоядие не подействует? Если ее страдания будут невыносимыми?
– Тогда можешь делать то, что должен. – Мири пожала его руку, тихо добавив: – И я помогу тебе попрощаться.
Мартин пробирался через пустую кухню. Голова его все еще болела от удара ведьмы. Никто так не любил хорошей драки, как он. Он не допускал мысли, что у его Лунной девы могли быть какие-либо недостатки… Но даже если Мири была в чем-то несовершенна, то это лишь ее неприятие любой конфронтации, вечное стремление все уладить мирными средствами.
Но иногда такое просто невозможно. Нет ничего лучше небольшой взбучки, чтобы заставить кровь мужчины вскипеть. Однако возбуждение от дуэли или кулачной драки с другим мужчиной не имело ничего общего с тем, когда приходилось сражаться с огромной сумасшедшей женщиной. Мартин любил женщин мягких и женственных, вышивающих красивый платок, чтобы подарить его восторженному поклоннику, элегантно отрезающих ножницами нить, но не размахивающих ножом, чтобы перерезать кому-нибудь горло.
Его бесило, что его удалось застать врасплох. Если бы не Симон Аристид, сейчас во дворе с грязью смешалась бы его кровь, а возможно, и Мири тоже. Теперь он в долгу у Аристида, и ситуация эта ему не нравилась.
Не только долг перед охотником на ведьм тяжело обременял его, ему не давало покоя то, что Аристид сказал, когда набросился на Кэрол Моро:
«Кто эта Серебряная роза? Это Кассандра Лассель?» Касс Лассель. Мартин поежился, но не от промокшей одежды. Изо всех сил он пытался забыть это имя и никогда больше его не слышать. Колдунья и сумасшедшая, она пыталась зачем-то соблазнить Николя Реми, заставить его сделать ей ребенка. Реми был для Мартина всем – братом, наставником и начальником. Мартин готов был сделать для своего героя все что угодно, и в ту ночь, когда Мартин отправился в «Шваль нуар» вместо Реми, он неосторожно…
Несмотря на мокрую одежду, по спине Мартина потек пот, когда он вспомнил, как был заперт в душной гостиничной комнате наедине с ведьмой, пытаясь хорошенько ее напоить, чтобы украсть колдовской амулет, с помощью которого она угрожала жизни его капитана. Мартин не представлял, что мрачные прелести колдуньи могли подействовать на него самого.
Ведьма протянула вперед руку, пока не коснулась его груди, и ощупала его. Когда Мартин понял, в каком направлении развивались ее мысли, у него волосы на голове встали дыбом.
– Ты неистовый? – прозвучал ее пьяный голос. – Говорил кто-то про то, какой ты горячий, крепкий? – Мартин задохнулся и попятился от нее.
– У меня привычка немного преувеличивать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100