начинался «розовый закат».
Как долго я здесь провалялся? Судя по мучительной жажде — очень долго; и все-таки еще полчаса я отдыхал, глядя на покачивающиеся в вышине бледно-зеленые кроны лунных деревьев и наслаждаясь теплым ветерком, обдувающим мои щеки…
Как хороша свобода! Непривычные прежде краски и звуки лунного леса казались мне теперь самим совершенством. Надо мной с тонким по-пискиванием порхали «птицы-бабочки» — Наа-ее-лаа объяснила, что в во-наа их называют си-минами и что эти создания и впрямь выполняют роль земных бабочек, опыляя цветы.
Наа-ее-лаа — где-то она сейчас? Надеюсь, уже в Лаэте, в отцовском дворце! Интересно, вспоминает ли она о лавадаре, которого поклялась разыскать?
Потом мои мысли обратились к Дэвиду и Нортону. Как я по ним скучал, особенно по Дэви! Честное слово, я почти простил ему кличку «Крошка», которой он наградил меня в пятом классе. Но как мне ни хотелось увидеть товарищей, я надеялся, что они выполнят мой приказ и останутся в «Челленджере», а не кинутся очертя голову на розыски своего капитана…
Наконец голод и жажда вынудили меня прервать затянувшийся отдых. Я встал и побрел, шатаясь, через лес, в поисках растений, которые должны были указывать на близость реки или ручья.
Лишь теперь я в полной мере оценил заботу Наа-ее-лаа, усердно снабжавшей меня познаниями, необходимыми для жизни в лесу. «В чаще есть все, что нужно, Джу-лиан, — говорила моя царственная наставница. — Великий Интар отдал лесу все блага, которые отобрал у нищих гор!»
Вскоре я увидел знакомые плоды, похожие на груши, и жадно набросился на них потом мне попались на глаза вкуснейшие орехи.
Многие растения, которые я привык видеть мерцающими во мраке ночи, теперь казались совсем незнакомыми, но я сразу распознал маленький скромный цветок, носивший в переводе с языка унитов название «спутник воды». По словам Наа-ее-лаа, это были единственные цветы в во-наа с голубыми лепестками, и они всегда росли в непосредственной близости от воды.
Я пошел по тонкому голубому шлейфу, как гончий пес по свежему следу, и мои силы еще не успели иссякнуть, когда впереди блеснула вода.
Последние футы до реки я одолел чуть ли не на четвереньках, упал на берегу ничком и пил до тех пор, пока от жажды не осталось одно воспоминание. Потом немного отдохнул, съел пару «лунных груш» и с отвращением сорвал с себя грязную вонючую набедренную повязку.
Забравшись по шею в воду, я долго с наслаждением мылся, сдирая с себя тюремную грязь, после выстирал единственный предмет гардероба, которым располагал, и завершил этот триумф гигиены тем, что намазал щеки и подбородок соком гойи. Хорошо, что на Луне не водилось насекомых-паразитов, не то я не простился бы с воспоминаниями о тюрьме так быстро! А теперь о днях, проведенных в верхней угловой, мне напоминала только ноющая боль во всем теле и жжение в заклейменном плече.
Усевшись на траве в ожидании, пока высохнет одежда, я стучал зубами и размышлял, что же мне делать дальше. Лунная ночь надвигалась с неотвратимостью грозы, и нечего было мечтать пережить ее под открытым небом, раздетому почти догола. Искать убежища в селении? Но любой, увидевший раба с клеймами на плече, тут же поинтересуется, кто его хозяин, — и я отправлюсь прямиком в Окраинную тюрьму в объятья старикашки Сидура.
Я вдруг вспомнил про «греющие деревья»: пожалуй, это мой единственный шанс дожить до рассвета!
Надев начавшую подсыхать набедренную повязку, я торопливо зашагал по лесу, и вскоре мне повезло наткнуться на лужайку, окруженную светло-шафрановыми могучими великанами. Углядев на одном из деревьев дупло, я взобрался по теплым веткам и убедился, что внутри дупла жарко, как в сауне. Когда наступит лунная ночь, я буду несказанно рад этому жару, но сейчас, едва сунув нос в выстланное светящейся трухой древесное нутро, я поспешно спустился вниз.
Что ж, пока удача на моей стороне, — и я буду полным идиотом, если не сумею выжить в этом поистине щедром лесу!
Вокруг лужайки росло множество плодовых деревьев, а в разнотравье поляны я отыскал цветы с широкими мясистыми листьями, заменявшими в во-наа подорожник.
Разжевав пару листьев и намазав целебной кашицей свое обожженное плечо, я пришел и вовсе в чудесное настроение. Боль стала медленно утихатъ, и я даже не жалел, что не нашел лунного бессмертника, о котором наслышался от Наа-ее-лаа. Нельзя же требовать от жизни всего сразу! Ничего, мои раны не смертельны, я вполне обойдусь и без этого чудо-растения, способного мгновенно исцелять любую боль…
Растянувшись под греющим деревом, я опять стал думать о принцессе Лаэте. Потом вдруг вспомнил Скрэка: в камере его называли лаэтянином, неужели он и впрямь соотечественник Наа-ее-лаа? Если мы встретимся в чаще, то, прежде чем вышибить из вора дух, я выспрошу у него дорогу в Лаэте — и, пожалуй, разыщу Нее л у прежде, чем она разыщет меня!
Когда рассветет, надо будет устроить засаду на дороге возле леса и поддержать легенду о кровожадных Владыках Ночи: другого способа раздобыть одежду и обувь я просто не видел… Некоторое время, лениво жуя «груши», я с улыбкой обдумывал разные забавные способы грабежа. Потом мои мысли обратились к смертникам, сгинувшим в этом лесу, и я улыбнулся еще шире. Наверное, трое головорезов просто не захотели возвращаться в вонючий грязный город, наверное, они до сих пор живут где-нибудь в чаще, снабженные всем необходимым как от щедрот Верховного Калькара, так и от щедрот изобильного леса Ночных Владык…
Через силу доев последний плод, я зевнул и уснул так спокойно, как будто лежал не на оранжевой лунной траве, а на своей койке в каюте «Челленджера».
Чего только не было в этом лесу! Но, увы, ни бутылки, ни бочки там не росли… А мне очень хотелось найти какое-нибудь вместилище для воды, чтобы не выскакивать ночью то и дело из теплого дупла и не мчаться сквозь лютый холод к реке.
Выспавшийся, сытый, ленивый, я брел через лес к реке, стараясь разрешить эту проблему… Как вдруг странный звук заставил меня замереть на месте. Звук был похож на сдавленный стон, и мое сердце, подпрыгнув, застряло в горле.
Легко смеяться над суеверием калькаров при ярком свете дня, но когда в разгар лунных сумерек тебя настигают в инопланетном лесу подобные звуки, твой рационализм начинает шататься, стремительно теряя под собой опору.
Услышав вслед за стоном тихий шорох, я быстро огляделся по сторонам в поисках оружия. Кажется, Владыки Ночи имеют вместо ног змеиные хвосты? Тогда они должны издавать именно такой шелест, подкрадываясь ко вторгшемуся в их лес самоуверенному чужаку…
Подобрав с земли толстый сук, я усилием воли сбросил с себя наваждение. Черт возьми, я ведь выжил среди ва-гасов, чуть ли не голыми руками расправился с тор-хо, — так неужели спасую перед Владыками Ночи?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91
Как долго я здесь провалялся? Судя по мучительной жажде — очень долго; и все-таки еще полчаса я отдыхал, глядя на покачивающиеся в вышине бледно-зеленые кроны лунных деревьев и наслаждаясь теплым ветерком, обдувающим мои щеки…
Как хороша свобода! Непривычные прежде краски и звуки лунного леса казались мне теперь самим совершенством. Надо мной с тонким по-пискиванием порхали «птицы-бабочки» — Наа-ее-лаа объяснила, что в во-наа их называют си-минами и что эти создания и впрямь выполняют роль земных бабочек, опыляя цветы.
Наа-ее-лаа — где-то она сейчас? Надеюсь, уже в Лаэте, в отцовском дворце! Интересно, вспоминает ли она о лавадаре, которого поклялась разыскать?
Потом мои мысли обратились к Дэвиду и Нортону. Как я по ним скучал, особенно по Дэви! Честное слово, я почти простил ему кличку «Крошка», которой он наградил меня в пятом классе. Но как мне ни хотелось увидеть товарищей, я надеялся, что они выполнят мой приказ и останутся в «Челленджере», а не кинутся очертя голову на розыски своего капитана…
Наконец голод и жажда вынудили меня прервать затянувшийся отдых. Я встал и побрел, шатаясь, через лес, в поисках растений, которые должны были указывать на близость реки или ручья.
Лишь теперь я в полной мере оценил заботу Наа-ее-лаа, усердно снабжавшей меня познаниями, необходимыми для жизни в лесу. «В чаще есть все, что нужно, Джу-лиан, — говорила моя царственная наставница. — Великий Интар отдал лесу все блага, которые отобрал у нищих гор!»
Вскоре я увидел знакомые плоды, похожие на груши, и жадно набросился на них потом мне попались на глаза вкуснейшие орехи.
Многие растения, которые я привык видеть мерцающими во мраке ночи, теперь казались совсем незнакомыми, но я сразу распознал маленький скромный цветок, носивший в переводе с языка унитов название «спутник воды». По словам Наа-ее-лаа, это были единственные цветы в во-наа с голубыми лепестками, и они всегда росли в непосредственной близости от воды.
Я пошел по тонкому голубому шлейфу, как гончий пес по свежему следу, и мои силы еще не успели иссякнуть, когда впереди блеснула вода.
Последние футы до реки я одолел чуть ли не на четвереньках, упал на берегу ничком и пил до тех пор, пока от жажды не осталось одно воспоминание. Потом немного отдохнул, съел пару «лунных груш» и с отвращением сорвал с себя грязную вонючую набедренную повязку.
Забравшись по шею в воду, я долго с наслаждением мылся, сдирая с себя тюремную грязь, после выстирал единственный предмет гардероба, которым располагал, и завершил этот триумф гигиены тем, что намазал щеки и подбородок соком гойи. Хорошо, что на Луне не водилось насекомых-паразитов, не то я не простился бы с воспоминаниями о тюрьме так быстро! А теперь о днях, проведенных в верхней угловой, мне напоминала только ноющая боль во всем теле и жжение в заклейменном плече.
Усевшись на траве в ожидании, пока высохнет одежда, я стучал зубами и размышлял, что же мне делать дальше. Лунная ночь надвигалась с неотвратимостью грозы, и нечего было мечтать пережить ее под открытым небом, раздетому почти догола. Искать убежища в селении? Но любой, увидевший раба с клеймами на плече, тут же поинтересуется, кто его хозяин, — и я отправлюсь прямиком в Окраинную тюрьму в объятья старикашки Сидура.
Я вдруг вспомнил про «греющие деревья»: пожалуй, это мой единственный шанс дожить до рассвета!
Надев начавшую подсыхать набедренную повязку, я торопливо зашагал по лесу, и вскоре мне повезло наткнуться на лужайку, окруженную светло-шафрановыми могучими великанами. Углядев на одном из деревьев дупло, я взобрался по теплым веткам и убедился, что внутри дупла жарко, как в сауне. Когда наступит лунная ночь, я буду несказанно рад этому жару, но сейчас, едва сунув нос в выстланное светящейся трухой древесное нутро, я поспешно спустился вниз.
Что ж, пока удача на моей стороне, — и я буду полным идиотом, если не сумею выжить в этом поистине щедром лесу!
Вокруг лужайки росло множество плодовых деревьев, а в разнотравье поляны я отыскал цветы с широкими мясистыми листьями, заменявшими в во-наа подорожник.
Разжевав пару листьев и намазав целебной кашицей свое обожженное плечо, я пришел и вовсе в чудесное настроение. Боль стала медленно утихатъ, и я даже не жалел, что не нашел лунного бессмертника, о котором наслышался от Наа-ее-лаа. Нельзя же требовать от жизни всего сразу! Ничего, мои раны не смертельны, я вполне обойдусь и без этого чудо-растения, способного мгновенно исцелять любую боль…
Растянувшись под греющим деревом, я опять стал думать о принцессе Лаэте. Потом вдруг вспомнил Скрэка: в камере его называли лаэтянином, неужели он и впрямь соотечественник Наа-ее-лаа? Если мы встретимся в чаще, то, прежде чем вышибить из вора дух, я выспрошу у него дорогу в Лаэте — и, пожалуй, разыщу Нее л у прежде, чем она разыщет меня!
Когда рассветет, надо будет устроить засаду на дороге возле леса и поддержать легенду о кровожадных Владыках Ночи: другого способа раздобыть одежду и обувь я просто не видел… Некоторое время, лениво жуя «груши», я с улыбкой обдумывал разные забавные способы грабежа. Потом мои мысли обратились к смертникам, сгинувшим в этом лесу, и я улыбнулся еще шире. Наверное, трое головорезов просто не захотели возвращаться в вонючий грязный город, наверное, они до сих пор живут где-нибудь в чаще, снабженные всем необходимым как от щедрот Верховного Калькара, так и от щедрот изобильного леса Ночных Владык…
Через силу доев последний плод, я зевнул и уснул так спокойно, как будто лежал не на оранжевой лунной траве, а на своей койке в каюте «Челленджера».
Чего только не было в этом лесу! Но, увы, ни бутылки, ни бочки там не росли… А мне очень хотелось найти какое-нибудь вместилище для воды, чтобы не выскакивать ночью то и дело из теплого дупла и не мчаться сквозь лютый холод к реке.
Выспавшийся, сытый, ленивый, я брел через лес к реке, стараясь разрешить эту проблему… Как вдруг странный звук заставил меня замереть на месте. Звук был похож на сдавленный стон, и мое сердце, подпрыгнув, застряло в горле.
Легко смеяться над суеверием калькаров при ярком свете дня, но когда в разгар лунных сумерек тебя настигают в инопланетном лесу подобные звуки, твой рационализм начинает шататься, стремительно теряя под собой опору.
Услышав вслед за стоном тихий шорох, я быстро огляделся по сторонам в поисках оружия. Кажется, Владыки Ночи имеют вместо ног змеиные хвосты? Тогда они должны издавать именно такой шелест, подкрадываясь ко вторгшемуся в их лес самоуверенному чужаку…
Подобрав с земли толстый сук, я усилием воли сбросил с себя наваждение. Черт возьми, я ведь выжил среди ва-гасов, чуть ли не голыми руками расправился с тор-хо, — так неужели спасую перед Владыками Ночи?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91