— Если я его опущу, он может потом вовсе не взлететь!
— Неважно! Я понесу тебя через горы на руках, как в прошлый раз!
— Джу-лиан, милый, пусть он летит, пока в силах лететь! Направляй его в нужную сторону, а я пока…
Она вдруг застонала, и меня прошиб холодный пот.
— Неела, что с тобой?! Уже началось?!
— Нет… Нет… Еще не время… Не волнуйся…
— Я и не волнуюсь, черт побери! Я полон ледяного спокойствия! Но ты должна его посадить! Пожалуйста, прикажи ему…
— Еще рано…
— Тогда я прикажу ему сам!
Но проклятая зверюга игнорировала все мои команды, и наконец я в отчаянии снова повернулся к Наа-ее-лаа.
— Ну как? Тебе лучше?
— Да, да… Все уже хорошо. Видишь — я прекрасно себя чувствую, тиргон тоже…
И тиргон действительно протянул еще почти четыре часа…
Потом резкий толчок внезапно тряхнул обришт, и я почувствовал, что мы стремительно падаем.
— Неела, держись!
Я упал на бок, прижимая ее к себе.
Еще один толчок… И еще один…
Обришт наклонился так, что я налетел спиной на туго натянутый полог, молясь, чтобы он не порвался!
К счастью, шатер был сшит из невиданно крепкой кожи: он не порвался даже тогда, когда от удара о землю затрещал по швам. Некоторое время обришт колыхался, как дом на краю обрыва, и, наконец, рухнул вниз.
На нас с принцессой свалились одеяла, тюки, подушки… Мы почувствовали, как тело тирго-на затряслось крупной дрожью, передавшейся через оболочку обришта нашим телам… И все затихло.
Глава пятнадцатая
Смерть и рождение
Тиргон был мертв.
Нам предстоял долгий путь через горы, а потом через лес, за которым находились владения паладара страны Земля — корабль под названием « Челленджер ».
Оставив принцессу рядом с мертвым зверем, я поднялся на ближайшую вершину, чтобы осмотреться, — и слегка воспрянул духом. По ту сторону хребта лежали знакомые места, где я впервые пережил лунную бурю.
Даже раненый, тиргон за одну-единственную олу одолел такое расстояние, на которое я положил бы две земных недели.
Впрочем, неудивительно, что путь по воздуху оказался настолько короче, чем путь по земле: когда я путешествовал с племенем ва-гасов, мы плутали без определенной цели, накручивая милю за милей по горным тропам, а то и вовсе без дороги. Но если двигаться более-менее напрямик, мы, пожалуй, успеем выйти к «Челленджеру» до наступления ночи!
Уложив самые необходимые вещи и все запасы еды в заплечный мешок, я с Неелой на руках зашагал на северо-запад.
Больше всего меня тревожила мысль о том, что будет, если мы столкнемся с ва-гасами. Кроме кинжала Джейми, у меня не было никакого оружия: ямадар, проявивший такую предусмотрительность во всем остальном, не положил в обришт ни карабина, ни патронов. Он никогда не любил «гремящего оружия» Ортиса.
Впрочем, будь у меня при себе хоть самая совершенная из скорострельных винтовок, это не спасло бы нас от нападения целого племени ва-гасов… Потому я убеждал Неелу, что все четвероногие каннибалы ушли на запад вслед за Го-ва-го, и теперь эти горы куда безопаснее, чем земли унитов.
— Здесь больше нет твари страшней, чем тор-хо. А с этим зверем я легко справлюсь!
Наверное, мои слова был правдивы: в дороге нам ни разу не попалось не только ва-гасов, но даже их свежих следов.
Хуже было то, что еда подходила к концу.
Сам я питался только собранными на привалах грибами, но внимательно следил за тем, чтобы Наа-ее-лаа ела побольше лепешек, сушеных фруктов и мяса. Наши припасы стремительно уменьшались, и мне казалось, что Неела начала слабеть. А может, сказывалось ее теперешнее состояние? Ее по-прежнему часто мучили тошнота и боль, и хотя она делала вид, что все в порядке, я-то видел, что это не так.
Скорей бы уж добраться до «Челленджера»!
Я сократил привалы до минимума, считая уже не только мили — ярды, отделяющие нас от леса…
Мы оба воспрянули духом при виде ручья, на берегу которого нас с Кларком Ортисом впервые атаковали ва-гасы. А когда деревья зелеными зонтиками затенили розовое небо вверху, я бодро обратился к дремлющей у меня на руках Наа-ее-лаа:
— Скоро ты увидишь настоящий Летающий Дом, а не вытканный на гобелене!
— Это будет прекрасно, — пробормотала она. — Да хранит Интар на долгие времена твое небесное жилище…
В последнее время она то и дело обращалась к Интару, причем по всяким пустякам, и я успел наизусть выучить несколько ее любимых молитв…
Но Интар не услышал крика Наа-ее-лаа, когда три олы спустя она металась по одеялам, наспех разостланным мной на траве. Ни верховный бог, ни богиня плодородия Лаиса не пришли на помощь принцессе Лаэте.
Я тоже не знал, как ей помочь, но готов был молиться всем богам, чтобы они сохранили жизнь моей жене и облегчили ее долгие муки.
Однако час шел за часом, а ничего не менялось.
Неела охрипла от криков и молитв и уже не запрещала мне богохульствовать.
Она была гораздо сильнее меня в тот миг, когда велела принести траву с красно-зелеными острыми стеблями. Все прочие снадобья ей не помогли, и совсем без надежды я разыскал и принес ей эти проклятые листья. Уверен, что воспитанница святилища Интара знала, на что шла, разжевывая «траву Лаисы».
Через несколько минут наш сын, наконец, испустил свой первый крик, но Неела даже не смогла приподнять головы.
— Дай мне… ребенка… — прошептала она, и я положил захлебывающийся плачем комочек у ее груди.
— Мальчик, Неела! — я стоял рядом с ней на коленях, и она перевела с сына на меня сияющие неземной голубизной глаза.
— Я хочу… чтобы… ты назвал… нашего сына… Джу-лианом…
Она улыбнулась мне и с тихим вздохом закрыла глаза.
Джейми был прав — за твердым небом во-наа нет никаких богов.
Если бы не настойчивый крик сына, я бы не двинулся с места, оставшись навсегда рядом с Не-елой на заросшей фиолетово-красными цветами лужайке. Но громкий жалобный писк малыша заставил меня пошевелиться.
Я вырыл могилу кинжалом Джейми и закутал Наа-ее-лаа в одеяло, служившее ей постелью на протяжении всего нашего путешествия. Теперь ее путь пришел к концу, но я должен был двигаться дальше. Ради ребенка, которому она дала мое имя.
— До свидания, Неела… Встретимся в следующей жизни.
Я поцеловал ее и закрыл ей лицо. Не каменная гробница в святилище Интара послужила местом последнего успокоения нонновар Лаэте, а поляна в диком лесу за Свободным Горами.
Джулиан-младший во все горло негодовал на негостеприимство этого мира, и, завернув его в одеяло, я двинулся дальше.
Только-только начались «розовые сумерки», но мне казалось, что весь мир окутала непроглядная темнота.
Раз за разом я пытался накормить ребенка разжеванным мякишем единственной оставшейся у меня лепешки, но малыш неизменно выплевывал эту гадость, с негодованием глядя на своего никудышного отца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91