а на фига оно тебе – знать, что там случилось? Был Рауль или не было Рауля, какая разница? И вся эта головоломка с квартирой за красной дверью и убийством Траделла, и загадка, какого дьявола убийца ворочал труп Данцигера, – все эти «почему» да «как», возможно, останутся без ответа. Бог с ними, с малозначительными подробностями. Убийство Данцигера в общем и целом разъяснено. Все улики, несомненно, указывают на Хародда Брекстона. Все! А остальное – шум за сценой, болезненный зуд в мозгах, слухи и домыслы – чушь и гниль. Так что давай, Бен, согласись с версией – и угомонись.
Но одна загадочка застряла у меня в мозгах, и никакая самотерапия не могла изгнать ее из моей головы. Оставался один свидетель, который до сих пор, так сказать, не отмылся от грязи. А именно – Фрэнни Бойл.
Расставшись с Гиттенсом, я поспешил в центр города – найти Фрэнни Бойла и дожать его.
Я припарковал машину на Юнион-стрит и дальше пошел пешком мимо статуи Сэмюэла Адамса через огромную голую площадь перед мэрией.
Она называется Сити-холл-плаза, но испанцы, насколько я знаю, плазой называют уютную площадь, которая соответствует «человеческому масштабу». А эта плаза перед мэрией была размером с три-четыре футбольных поля. Пустыня, выложенная красным кирпичом. Невольно чувствуешь себя клопом, который норовит побыстрее переползти с одного края простыни на другой, пока не заметила карающая рука.
В тот момент я не знал, насколько уместно это сравнение с озабоченным клопом и карающей рукой! Я просто ускорил шаг, чтобы побыстрее миновать эту дурацкую площадь.
И вдруг рядом с моими ногами брызнули в разные стороны осколки кирпича.
Я оторопел и остановился. Я был в центре площади, так далеко от всех зданий, что с неба ничего свалиться не могло. И опять же потому, что я был в центре огромной площади, добросить до меня камень тоже никто не мог. Какой Геркулес швырнет камень на пятьдесят метров?!
Пока я гадал, что бы это все значило, кто-то невидимый больно ударил меня по левой руке выше локтя. Как молотом. Руку мотнуло в сторону груди. Я не верил своим глазам: на куртке зияла дыра, из которой лилась кровь. Боли сперва почти не было, только странное ноющее чувство в бицепсе. Даже показалось, что боль я машинально сочинил – просто глядя на дыру в куртке и кровь.
Я был настолько не готов к такому повороту, что лишь третья пуля, которая опять угодила в мостовую и раскрошила кирпич, только эта, третья пуля образумила меня.
Позабыв думать, я бросился бежать к зданию мэрии, виляя из стороны в сторону и нелепо пригибаясь.
Я сгоряча помчался в сторону Кэмбридж-стрит, хотя единственным ближайшим укрытием на этой лысой площади был вход в подземку – небольшой бетонный бункер. Поэтому я круто развернулся и побежал обратно, в сторону стрелка.
У входа в подземку было довольно оживленно – конец рабочего дня, труженики окрестных офисов направлялись домой. Некоторые прохожие с удивлением наблюдали за происходящим. Поскольку выстрелы были практически беззвучными, то мое поведение – безумный петляющий бег в полусогнутом состоянии! – вызывало спокойное любопытство.
Но тут, за несколько метров от входа в подземку, я вдруг выхватил из кобуры пистолет. Дурацкий, нелепый жест! В кого я, собственно, намеревался стрелять? Я ведь не видел стрелка, да и устраивать перестрелку в такой толпе было бы чистым негодяйством!
Однако мой пистолет превратил спокойное любопытство прохожих в панику.
Визг, крики, кто-то падает на асфальт.
Мне некогда было вытаскивать бляху полицейского. Я даже не стал кричать: полиция! Я просто забежал за стену и остановился перевести дыхание.
Молодой парень в нескольких шагах от меня испуганно пятился вниз по лестнице – по стенке, по стенке.
– Все в порядке, – сказал я. – Я полицейский.
– Вызвать полицию?
– Нет, спасибо, не надо.
Я лихорадочно соображал. Кто же мог стрелять в меня? Брекстон? Кто-то из его банды? Гиттенс? Ведь я только что оскорбил его расспросами о деле Траделла. Но оба предположения казались абсурдными. Брекстон доверился мне и видел во мне союзника. А Гиттенс вроде бы остался в Мишн-Флэтс, а не шел за мной.
Поскольку никакого разумного объяснения я не находил, меня охватила паника. Трудно защищаться, когда понятия не имеешь, кто твой враг.
Я спустился по лестнице, так и не вложив пистолет в кобуру, и, рассеянно помахивая оружием, сказал, обращаясь к продавцу билетов в кабинке:
– Один, пожалуйста.
Он положил передо мной билетик.
Я сунул пистолет в кобуру, порылся в кармане.
– Дьявол, у меня с собой недостаточно денег!
– Все в порядке, – торопливо сказал продавец билетов, проходи так, приятель.
52
Пока я добирался до отдела спецрасследований, боль почти полностью прошла. Только дыра на куртке и запекшаяся кровь напоминали о недавнем событии.
Видок у меня, наверное, был не лучший, потому что Кэролайн, увидев меня, побледнела и вскочила.
– Что случилось, Бен?
– Похоже, в меня стреляли.
– Похоже?
Она принесла бинты и спирт из аптечки и перевязала мне рану, которая оказалась незначительной царапиной – пуля разорвала кожу, не задев тканей.
Тем не менее Кэролайн хлопотала вокруг меня с совершенно серьезным видом.
В какой-то момент я не удержался и поцеловал ее.
Конечно, с ней сложно. Она трудно сходится с людьми, мало кому доверяет. Но уж если она кому поверит – тот счастливчик. На него прольется вся ее доброта.
Похоже, в меня надо почаще стрелять. После этого я становлюсь сентиментальным и покладистым.
Кэролайн дала мне полицейскую куртку, чтобы я не бегал по городу в своей, окровавленной, затем потянулась к телефону.
– Ты кому хочешь звонить? – спросил я.
– В полицию. Ведь в тебя стреляли!
– Не надо.
– Шериф Трумэн, не ломай комедию! О таком следует докладывать!
– Ничего подобного.
Я решительно отнял у нее трубку.
– Все это так непонятно, – сказала Кэролайн. – Кому взбрело в голову стрелять в тебя?
– Не знаю. Может, вид у меня слишком провинциальный; таких в Бостоне не любят и заваливают прямо на улицах.
– Нормальный у тебя вид. Хватит прибедняться.
Я не знал, как это воспринимать: как комплимент или как упрек в закомплексованности?
– Кому-то не нравится, что я копаюсь в деле Траделла, другого объяснения быть не может. Кому еще я мог перебежать дорогу? Фрэнни здесь, в офисе? Мне надо с ним побеседовать по душам. Его одного я пока не раскрутил на откровенность. А пора. Он, собака, лгал мне с самого начала!
– Он тут, в офисе.
Я встал.
– Погоди!
Кэролайн опять потянулась к телефону.
– Я сказал: никакой полиции!
– Я звоню отцу.
– А, другое дело. Он мне в нынешней ситуации очень нужен.
– Бен, можно я тебе кое-что посоветую? Как Фрэнни отреагирует на твой наезд – предсказать трудно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97
Но одна загадочка застряла у меня в мозгах, и никакая самотерапия не могла изгнать ее из моей головы. Оставался один свидетель, который до сих пор, так сказать, не отмылся от грязи. А именно – Фрэнни Бойл.
Расставшись с Гиттенсом, я поспешил в центр города – найти Фрэнни Бойла и дожать его.
Я припарковал машину на Юнион-стрит и дальше пошел пешком мимо статуи Сэмюэла Адамса через огромную голую площадь перед мэрией.
Она называется Сити-холл-плаза, но испанцы, насколько я знаю, плазой называют уютную площадь, которая соответствует «человеческому масштабу». А эта плаза перед мэрией была размером с три-четыре футбольных поля. Пустыня, выложенная красным кирпичом. Невольно чувствуешь себя клопом, который норовит побыстрее переползти с одного края простыни на другой, пока не заметила карающая рука.
В тот момент я не знал, насколько уместно это сравнение с озабоченным клопом и карающей рукой! Я просто ускорил шаг, чтобы побыстрее миновать эту дурацкую площадь.
И вдруг рядом с моими ногами брызнули в разные стороны осколки кирпича.
Я оторопел и остановился. Я был в центре площади, так далеко от всех зданий, что с неба ничего свалиться не могло. И опять же потому, что я был в центре огромной площади, добросить до меня камень тоже никто не мог. Какой Геркулес швырнет камень на пятьдесят метров?!
Пока я гадал, что бы это все значило, кто-то невидимый больно ударил меня по левой руке выше локтя. Как молотом. Руку мотнуло в сторону груди. Я не верил своим глазам: на куртке зияла дыра, из которой лилась кровь. Боли сперва почти не было, только странное ноющее чувство в бицепсе. Даже показалось, что боль я машинально сочинил – просто глядя на дыру в куртке и кровь.
Я был настолько не готов к такому повороту, что лишь третья пуля, которая опять угодила в мостовую и раскрошила кирпич, только эта, третья пуля образумила меня.
Позабыв думать, я бросился бежать к зданию мэрии, виляя из стороны в сторону и нелепо пригибаясь.
Я сгоряча помчался в сторону Кэмбридж-стрит, хотя единственным ближайшим укрытием на этой лысой площади был вход в подземку – небольшой бетонный бункер. Поэтому я круто развернулся и побежал обратно, в сторону стрелка.
У входа в подземку было довольно оживленно – конец рабочего дня, труженики окрестных офисов направлялись домой. Некоторые прохожие с удивлением наблюдали за происходящим. Поскольку выстрелы были практически беззвучными, то мое поведение – безумный петляющий бег в полусогнутом состоянии! – вызывало спокойное любопытство.
Но тут, за несколько метров от входа в подземку, я вдруг выхватил из кобуры пистолет. Дурацкий, нелепый жест! В кого я, собственно, намеревался стрелять? Я ведь не видел стрелка, да и устраивать перестрелку в такой толпе было бы чистым негодяйством!
Однако мой пистолет превратил спокойное любопытство прохожих в панику.
Визг, крики, кто-то падает на асфальт.
Мне некогда было вытаскивать бляху полицейского. Я даже не стал кричать: полиция! Я просто забежал за стену и остановился перевести дыхание.
Молодой парень в нескольких шагах от меня испуганно пятился вниз по лестнице – по стенке, по стенке.
– Все в порядке, – сказал я. – Я полицейский.
– Вызвать полицию?
– Нет, спасибо, не надо.
Я лихорадочно соображал. Кто же мог стрелять в меня? Брекстон? Кто-то из его банды? Гиттенс? Ведь я только что оскорбил его расспросами о деле Траделла. Но оба предположения казались абсурдными. Брекстон доверился мне и видел во мне союзника. А Гиттенс вроде бы остался в Мишн-Флэтс, а не шел за мной.
Поскольку никакого разумного объяснения я не находил, меня охватила паника. Трудно защищаться, когда понятия не имеешь, кто твой враг.
Я спустился по лестнице, так и не вложив пистолет в кобуру, и, рассеянно помахивая оружием, сказал, обращаясь к продавцу билетов в кабинке:
– Один, пожалуйста.
Он положил передо мной билетик.
Я сунул пистолет в кобуру, порылся в кармане.
– Дьявол, у меня с собой недостаточно денег!
– Все в порядке, – торопливо сказал продавец билетов, проходи так, приятель.
52
Пока я добирался до отдела спецрасследований, боль почти полностью прошла. Только дыра на куртке и запекшаяся кровь напоминали о недавнем событии.
Видок у меня, наверное, был не лучший, потому что Кэролайн, увидев меня, побледнела и вскочила.
– Что случилось, Бен?
– Похоже, в меня стреляли.
– Похоже?
Она принесла бинты и спирт из аптечки и перевязала мне рану, которая оказалась незначительной царапиной – пуля разорвала кожу, не задев тканей.
Тем не менее Кэролайн хлопотала вокруг меня с совершенно серьезным видом.
В какой-то момент я не удержался и поцеловал ее.
Конечно, с ней сложно. Она трудно сходится с людьми, мало кому доверяет. Но уж если она кому поверит – тот счастливчик. На него прольется вся ее доброта.
Похоже, в меня надо почаще стрелять. После этого я становлюсь сентиментальным и покладистым.
Кэролайн дала мне полицейскую куртку, чтобы я не бегал по городу в своей, окровавленной, затем потянулась к телефону.
– Ты кому хочешь звонить? – спросил я.
– В полицию. Ведь в тебя стреляли!
– Не надо.
– Шериф Трумэн, не ломай комедию! О таком следует докладывать!
– Ничего подобного.
Я решительно отнял у нее трубку.
– Все это так непонятно, – сказала Кэролайн. – Кому взбрело в голову стрелять в тебя?
– Не знаю. Может, вид у меня слишком провинциальный; таких в Бостоне не любят и заваливают прямо на улицах.
– Нормальный у тебя вид. Хватит прибедняться.
Я не знал, как это воспринимать: как комплимент или как упрек в закомплексованности?
– Кому-то не нравится, что я копаюсь в деле Траделла, другого объяснения быть не может. Кому еще я мог перебежать дорогу? Фрэнни здесь, в офисе? Мне надо с ним побеседовать по душам. Его одного я пока не раскрутил на откровенность. А пора. Он, собака, лгал мне с самого начала!
– Он тут, в офисе.
Я встал.
– Погоди!
Кэролайн опять потянулась к телефону.
– Я сказал: никакой полиции!
– Я звоню отцу.
– А, другое дело. Он мне в нынешней ситуации очень нужен.
– Бен, можно я тебе кое-что посоветую? Как Фрэнни отреагирует на твой наезд – предсказать трудно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97