- Не спи, звук! Вот тебе подмога! - Леха дунул еще раз, перехватив пальцами
поближе к раструбу. Новый звук был мощнее, шире, хотя и не такой подвижный, он
подплыл к своему товарищу и затрепетал рядом.
- Кого-то вы мне напоминаете, друзья? А ну, дружно и весело, как три богатыря
на танцах - вот вам третий, Добрыня, оба-а-а!!! - Леха дунул третий раз и
засмеялся, очень довольный собой: звуки наконец оправились от неожиданности и
свились в странную, но очень даже прикольную плясовую, так что ноги сами
норовили приерзывать и притоптывать.
Ну и ладно, и потанцуем... Леха аккуратно положил кларнет на маракасы и, не
сходя со сцены, принялся было танцевать вместе со всеми, но остановился вдруг...
Темное пятнышко на окраине сознания разрослось и переместилось поближе, к самому
Я. Что это еще такое, а? Зоркость новых умений и свет университетских знаний,
проникших, несмотря на Лехино разгильдяйство, к нему в голову и долгосрочную
память, дали ответ: колдовской морок, царящий этой ночью в клубе, - реален, но
по структуре своей, по архетипу - точь-в-точь кислотный, наркотический, а стало
быть, и по 'карьере' своей практически идентичен. И вот сейчас, после долгих и
мощных всплесков эйфории (вовсе не обязательных при 'кислоте' и ей подобных) и
глюков, постепенно подступает обязательная при употреблении наркоты реакция...
Разная она бывает - глюкожуть, депрессняк, ломки - все от 'материала' зависит, -
но вот чего не бывает, это чтобы не было этой реакции, грозной и подлой изнанки
кайфа. Что такое массовый отходняк, кислотный, непредсказуемый?.. Нельзя с этим
шутить. Леха прикрыл глаза и ярко, почти как наяву, представил свою руку: она
тянется, хватает это темное пятно, сжимает его, подносит поближе... Задергалась,
поганка... Хлоп другой ладонью в ладонь! Вдрызг тебя!.. Гуляй, ребята, сегодня
все бесплатно... Точнее, я заплачу, если что. А вслух крикнул:
- Не устали, народ?
- Нет! Нет... НЕТ! Н-е-е-ет! - в потолок выстрелили сотни разноцветных
искрящихся фонтанчиков-ответов. Рожденные кларнетом звуки, поняв, что им ничего
плохого не угрожает, взялись за дело с новой силой, да так, что только один Леха
и удержался от веселого танцевального сумасшествия. Соскочил со стойки
фарфоровый мужичок с зеленой бутылкой не по росту, откуда-то повыскакивали
ковбои, индейцы, гномы в полосатых чулках, но не настоящие, а тоже местные
клубные куклы; король Элвис-пелвис, человек-фотография, глядя в бушующий зал,
одобрительно заржал в десяток глоток, затряс бакенбардами на жирных щеках...
Любопытная лошадь из нарисованной на стене пустыни подошла вплотную и пыталась
высунуть морду сюда, в обольстительное трехмерное пространство.
А это кто такая, желтая, смешная? - Над стойкой тихо извивалась желтая
матерчатая змея, мягкое тело ее не могло самостоятельно освободиться от
металлических шпилек-креплений, но змея радовалась вместе со всеми и благодарно
улыбалась и подмигивала ему, Лехе...
- А у меня тоже есть змея, Аленкой звать. А тебя? Ну-ка, лети сюда. Скрепы
убоялись Лехиного колдовства, разжались испуганно, и змея резво поползла по
воздуху, почтительно зависла в полуметре от Лехи, продолжая улыбаться.
- Небось, говорить не умеешь? Ладно, назову тебя Клара, и веселись помаленьку.
Но от сцены далеко не уплывай, будешь типа на подтанцовках.
Клара была скроена предельно просто, и дальнейшая беседа с ней ничего
интересного не обещала. Поэтому Леха махнул ладонью, очертил ей место и
переключился на другое. Точнее, на другую змею, живую, не тряпичную... Какой
позор: Аленушка, красавица, можно сказать - член семьи, его 'ангел-хранитель',
воспитанница, о существовании которой он почему-то абсолютно, в ноль, забыл и
вот только что вспомнил. И где инструмент? А, на барабанчиках.
- Раздайся, народ! Место, место очистили! Во-от так, шире круг! Только у нас и
только сейчас!.. Парный смешанный танец: 'Зеленый Чингачгук'! Исполняют ди-джеи
Ле и Але!
Леха примерился к окрестностям, по-дирижерски взмахнул кларнетом: потолок
подпрыгнул метра на четыре, да так и остался на новой высоте, разъехались в
стороны столики между опорными колоннами и сами колонны, образуя изрядных
размеров - то ли зал, то ли ангар непонятного предназначения. Но Леха внутренним
пониманием знал, что за пределами здания и даже этажом выше никто и не заметил
новаций с пространством; впрочем, там, на втором и на третьем, тоже веселье било
через край... Леха метнул кларнет на место, в футляр над стойкой, вытер о
рубашку потные ладони.
- Аленка, давай!
Аленка дрессированной бомбой вымахнула на свободу во весь двадцатиметровый
экстерьер, четыре пятых своего невероятно длинного тела она завила в кольца по
периметру очищенного для танцев круга, а четырехметровый остаток, увенчанный
клыкастой головой, вытянула поближе к повелителю. Леха шутливо щелкнул по
раздвоенному языку - 'Спрячь швабру, щекотно же, дурочка' - и начал было
прикидывать, как бы объяснить змее, что он от нее хочет. Но Аленка своим
дремучим, но верноподданническим инстинктом легко разобралась в неясных его
желаниях, она опустила туловище параллельно полу, на высоте примерно метр, а то
и пониже, а кусок шеи, в метре от головы, прогнула, свесила седлом, чтобы Леха
мог туда удобно усесться и при этом держаться на месте, не съезжать по гладкой
коже вниз...
- Ух, молодец! Умница ты моя, Аленушка! Музыка-а-а!
Леха пожелал, чтобы на время танца образовался барьер между ним с Аленкой и
зрителями: мало ли - хвостом неудачно махнет или увлечется в танце, жрать типа
захочет... Барьер, словно гигантский прозрачный цилиндр, возник по периметру
заранее очищенной 'танцплощадки', но и змея очень тонко чувствовала расстояние и
настроения повелителя: Лехин гнев во время лесного происшествия кое-чему ее
научил.
Аленка словно бы слышала музыку своим безухим телом... или это серебряные
звуки подлаживались под ее феерические па... Сколько весил Леха - девяносто,
плюс съеденное и выпитое, минус туалет, плюс кроссовки, одежда с ключами, минус
тревоги последних дней, плюс белье, носки, нестриженые ногти?.. Немало весил, но
Аленушка неистовствовала, металась в танце, словно бы пытаясь заполнить все
пространство магического 'стакана' темно-зелеными волнами исполинского тела,
секущего протабаченный воздух одновременно в ста направлениях. Лехины волосы,
возмущаемые со всех сторон вихрями и ураганчиками, окончательно растрепались во
все стороны, но сам он был почти неподвижен: участок шеи, приспособленный под
седло, вплоть до Аленкиной головы продолжал висеть над полом метрах в двух, и
только сама голова с полуоткрытой пастью мерно поворачивалась налево и направо,
словно бы отсчитывая плясовой ритм, и с тем, чтобы видеть повелителя, выражение
его лица - доволен ли ею, удобно ли ему?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92