В детстве Арсений сам истово занимался фалеристикой, экономя на школьных завтраках ради покупки этих легких алюминиевых безделушек. С возрастом детское увлечение позабылось, коллекция пылилась в дальнем углу антресоли кучей громоздких дерматиновых альбомов с разлагающимися от времени желтыми поролоновыми листами. И ведь пригодилась же, Михаэлю на радость. А вот что делать с его подарком, Арсений решительно не знал. Так — приятная на ощупь безделушка, блестящее напоминание о бременской командировке. Пусть валяется в бардачке рядом с оберегом-фонендоскопом.
Наутро, когда Арсений с Михаэлем сидели на лужайке за домом, реанимируя свои похмельные организмы противным темным пивом, с соседнего участка донесся голос трубы, а когда мелодия стихла, в небо по флагштоку медленно воспарил флаг тоталитарного государства Кубы.
— Сделай тупое табло. Я правильно выразился по-русски? — спросил Михаэль, навел на Арсения объектив старенького фотоаппарата «Зенит-Е» и несколько раз щелкнул затвором.
— Почти. В последнем слове только немного ошибся, — ответил гость, снимая с головы каску с непонятной рунической символикой и откладывая в сторону карабин. Этими экспонатами, извлеченными из запасника, Михаэль хвастался перед гостем. Делать тупую физиономию особо и не пришлось: Арсений, пялившийся на кубинский флаг, и без того походил на деревенского дурачка, узревшего первое в своей жизни чудо при посещении провинциального шапито…
…За четыре года совместных «тягот и невзгод» вполне счастливой супружеской жизни Михаэль весьма недурно изучил русский язык, ловко освоив и поняв даже такие слова, которые присущи лишь истинному носителю великой и могучей языковой культуры. А именно те самые идиомы, которые не преподают на языковых курсах. Исходя из семилетнего опыта совместной жизни с Магдой, Арсений знал, что это несложно, особенно когда спишь с любимой иностранкой под одним одеялом. И язык тут не имеет никакого значения, будь он немецкий, китайский или суахили. Любовь — вот что творит чудеса…
— По большому счету, все мы что-нибудь коллекционируем, — потягивая пиво, рассуждал Михаэль. — Вот ты, например, Арсений, есть ходячая коллекция всевозможных пороков и недостатков, а сосед мой собирает гимны и флаги. У него есть флаги всех государств мира, даже тех, которых уже не существует, и ноты всех гимнов он тоже знает наизусть. Феномен. Вот лично мне для полного счастья нужен автомат Калашникова. Может, чего посоветуешь?
Когда Арсений был маленький, он часто слышал от бабушки эту фразу: «Для полного счастья». Бабушка, преподаватель русской словесности, с ранних лет прививала внуку правильную речь.
— Нельзя говорить «толстая», культурные люди говорят «полная», — учила она и, делала танцевальный оборот с реверансом, демонстрируя свои кустодиевские формы.
Просматривая на горшке (ох уж эти детские запоры!) телепередачу «Спокойной ночи, малыши!» и пытаясь предугадать, кто же на этот раз будет петь финальную песню про сон усталых игрушек (дядя или тетя?), Арсений внимал бабушкиным речам:
— Мне, Арсик, для полного счастья нужно, чтобы ты покакал.
Арсик своими детскими мозгами понимал это так: «Вот она, моя любимая бабушка, она называет себя полным счастьем, и для того, чтобы осуществить ее просьбу, я буду стараться изо всех сил». О дедушке, отождествляемом со счастьем худым, тоже не забывал в процессе «стараний».
— Покакал! — торжественно говорила бабушка, снимая внука с горшка, и демонстрировала содержимое дедушке.
Дедушка, опустив на нос очки, убеждался в правдивости бабушкиных слов, одобрительно кивал лысой головой, а Арсений, преисполненный гордости, что смог угодить своим любимым людям, думал: «Какой же я все-таки молодец: и для полного счастья постарался, и для себя, пока еще худого…»
С тех пор, услышав словоформу «для полного счастья», он всегда представлял себе бабушку с горшком в руках. И теперь на пусковую фразу подсознание отреагировало ярким образом бабушки с автоматом Калашникова в руках, в фашистской каске и вальтером за поясом… Стало смешно. Как все-таки прочно укореняются в нашем подсознании детские ассоциации!..
— Не знаю, Михаэль, что тебе посоветовать… Надо будет со своим школьным военруком переговорить. Три автомата у нас точно было. Тебе какой, с откидным прикладом или с деревянным? — в шутку спросил Арсений, но, увидев, как загорелись глаза Михаэля, своих слов устыдился.
Со временем Арсений разучился давать пустые обещания. Жизнь сама по себе лучший учитель, и если не пропускать мимо внимания знаки и ситуации, которые она преподносит, то со временем нетрудно уразуметь, что тебе дозволено, а что нет. Разумеется, при условии, что стремление к обучению есть. О себе Арсений знал: стоит ему обмануть кого-нибудь — непременно будет обманут сам, с небольшой лишь отсрочкой. Если приходят легкие деньги, то они так же быстро и уходят. А вот за добрые дела, по мнению Арсения, воздаяния ему не полагалось. Да и как определить, добрые ли они на самом деле? Может, для кого-то они вовсе не добром оборачиваются?.. Как говорится, карма у каждого своя, и каждый поганит ее по своему усмотрению…
…В траве что-то зашуршало.
— Flu, mein Sohn! Wo warst du die ganze Zeit, du, Landstreicher? — наклонился Михаэль и поднял за хвост удава, по тихой грусти слинявшего в неизвестном направлении после печального инцидента с пулей. Чудом спасшийся удав дней пять пребывал в бомжеском статусе, неизвестно, где жил и чем питался. Найти его уже отчаялись, как вдруг беглец появился сам. Михаэль посадил Флю в холщовый мешок и позвал Ольгу:
— Собирайся. Поедем к бабушке в деревню. Я в ее в сарае видел стекло, надо террариум восстанавливать. Видишь, кто вернулся? — Он продемонстрировал жене мешок с питомцем. — Ты за руль сядешь, а то мы никакие сегодня… Собирайтесь, а я пока схожу за стеклорезом и точные размеры сниму.
Через час они подъезжали к красивой деревушке с длинным, трудно запоминающимся названием. Уютные домики из красного кирпича, покрытые такой же красной черепицей, неуловимо повторяли друг друга и плавно вписывались в холмистый ландшафт желто-зеленого колера, прекрасно гармонирующий с чистым голубым небом.
Друзья остановились у одного из таких домов. Из глубины двора резво выкатила на электрической инвалидной коляске миловидная старушка с журналом «Шпигель» в отечных, пораженных артритом руках и приветливо распахнула объятия Михаэлю и Ольге. Михаэль обнял бабушку, и они начали о чем-то быстро болтать — скорее всего, о здоровье и свежих новостях. Пару раз заботливый потомок кивнул на Арсения, а вежливая немецкая бабушка натянуто ему улыбнулась и помахала журналом в знак приветствия.
В углу просторного, отведенного под курятник сарая рядом с другим скарбом стояло несколько листов толстого стекла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55