— Ну, как?
— Браво, маэстро! Соло Паганини на басу — это что-то! Поражен в самое сердце! Я у ваших ног, сударыня! Такого я еще не слышал. — После минутной паузы, хлопая в ладоши, Марат Васильевич произнес: — Ты мне чем-то Сьюзи Кватро напомнила.
— Шутите, ага? Сьюзи маленькая, метр шестьдесят всего, а я вон какая дылда, мечта Рубенса — на гербалайфе, — засмущалась Джулия.
— Не только Рубенса, но и моя! Слушай, выходи за меня! Парень я еще хоть куда. Денег — правнукам хватит. Ангажемент тебе в нашем ресторане организую, могу даже в нью-йоркском, если хочешь. Там у меня сын живет, работу нашу делает. Хочешь, жить туда уедем. Или ко второму сыну в Токио. Блядей своих прямо сейчас кину. — Марат Васильевич загорелся не на шутку. Он набрал по мобильнику номер одной из своих дам, немного подождал. — Пошла на хер, дура! — сказал он в трубку и оборвал связь. Потом набрал другой номер, но на звонок никто не ответил. — Ладно, со второй потом разберусь. Все равно там посложней будет. Кой-чего лишнего про мои дела знает, придется, наверно, ей катер откалымить в качестве отступных, морячка, бля. Ну, что скажешь, невеста моя? Согласна, Джульетта?
— Я не Джульетта, ага, я Джулия. А мне катер купите? — рассмеялась в ответ на предложение бесприданница с гитарой.
— Да хоть «Боинг», — ответил Марат Васильевич, серьезно посмотрев ей в глаза.
Арсений подоспел как раз вовремя. Он выгрузил в коридоре коробку со смесителями, прошел в гостиную и застал парочку за исполнением романса «Соловей» композитора Алябьева. Бутылка коньяка, стоявшая на рояле вместе с двумя бокалами, была пуста. Марат Васильевич в атласном домашнем халате и ковбойской шляпе на голове сидел за клавишами, а Джулия с бас-гитарой — пела. Обойный клей в ведре остыл и загустел. Как говорится, если пьянка мешает работе, то ну ее к чертям, эту работу.
— Хорошо у вас получается, — похвалил Арсений музыкантов. — Возьмете к себе в бременские…
И тут из ванной послышались крики.
— Бейте меня по ушам! Бейте меня по ушам! — голосил из-за закрытой двери Энгельс.
Открыв дверь, Арсений увидел Энгельса, который, полуголый под струей холодной воды, сидел там, где раньше была ванна, и блевал, едва реагируя на окружающую действительность. Рядом среди разбросанного инструмента валялся пустой инсулиновый шприц.
— Идиот! — Арсений скинул с себя куртку, бросил ее стоявшей позади Джулии: — Держи.
Он выключил воду, положил Энгельса на бок.
— Дыши, сука! — Обернулся: — Марат Васильевич, есть что-нибудь давление поднять? Мезотон, кофеин, бляха-муха… Ладно, что я говорю…
Арсений выскочил из ванной комнаты. Забежал в санузел, где на полке среди всякого хлама он заметил коробку с рыбацкими снастями. Достал оттуда большую блесну и быстро вернулся к Энгельсу. Вытащил ему изо рта язык и, проткнув его блесной насквозь, пришпилил к подбородку:
— Дыши, сука!
Вновь положив Энгельса на бок, Арсений принялся колотить его кулаками по спине, стимулируя надпочечники и пытаясь заставить их выработать нужный для организма гормон.
— Джулия, тряпку поищи какую-нибудь и в воду ее холодную сунь! Побыстрей, ага! — заговорил Арсений на ее языке. — А ты дыши, дыши, придурок…
— Извините, Марат Васильевич, я сам от него этого не ожидал, — спустя некоторое время обратился к клиенту Арсений, одновременно набирая по телефону доктора Шкатуло.
Он вкратце разъяснил другу ситуацию, и тот пообещал через некоторое время перезвонить, чтобы определиться, куда Энгельса везти. Тем временем Джулия прибрала в ванной за Энгельсом, самого его выволокли в комнату, прикрыли какой-то ветошью, и теперь он лежал на полу с холодной тряпкой под затылком, дышал ровнее и пугал пространство расширенными зрачками.
— Я все понимаю, ребятки. Сам через это прошел. Сын… который в Токио, этим делом баловался. Слава богу, успел его вытащить, чего и вам желаю. Может, в первую его, в Кащенко? У меня там товарищ хороший…
— Спасибо, Марат Васильевич, сейчас вроде сами определимся. Вот-вот должны перезвонить. Простите, бога ради, еще раз, — извинился Арсений.
— Да ладно, ерунда. И долго этот судак мороженый будет с блесной в пасти лежать? Сам такое придумал или видел где-нибудь? — облегченно вздыхая, спросил хозяин квартиры, указывая на Энгельса.
— Сам. Видел. Так — обычная процедура. Сейчас, Марат Васильевич, вернем вам вашу снасть, — улыбнулся Арсений.
Он нашел среди инструмента кусачки, отделил у крючка цевье, вытащил блесну и вернул владельцу.
— Еще послужит. Счастливая, хоть уже и не тройник на конце.
Арсений попросил Джулию поискать в карманах у Энгельса паспорт бедолаги. Паспорта не оказалось. Вместо него нашли дозу упакованной в полиэтилен отравы, которую тут же смыли в старый ржавый унитаз.
Перезвонил Шкатуло:
— Вези в семнадцатую, на Варшавку. В реанимации Семеныча спросишь, он в курсе. Ждет. И пусть ваш этот додик заяву по дороге напишет, чтоб после процедур его подлечили месячишко, а то потеряете его как личность. Да вообще на хер потеряете.
Арсений перезвонил на объект Марксу, рассказал ситуацию, сообщил адрес больницы, куда нужно было срочно привезти паспорт брата.
— Если срочно, то у меня свой с собой. Делов-то! — сообщил близнец.
— И правда.
…Джулия и Арсений одели Энгельса. Дорогим французским одеколоном обработали ему рану на подбородке, и, заклеив ее куском пластыря, поволокли больного к выходу.
— Можно, я с вами, ребятки? — спросил Марат Васильевич. — С вами весело.
— Будем очень рады, — ответила Джулия.
Коля Йогнутый
— Быстро ты, хлопец, оклемался, — через два дня, увидев Маркса у себя в ванной комнате, удивился Марат Васильевич.
Хоть он мельком и видел Маркса в приемном отделении наркологической клиники, все равно с ходу не разобрался, что к чему. Брат больного недавно закончил объект и был срочно переброшен на квартиру Марата Васильевича. Хозяин с пониманием отнесся к сложившейся ситуации и даже посодействовал в деле выздоровления несчастного Энгельса. После того как больного прокапали, сняли в реанимации с вязок и напичкали подавляющими мозговую активность препаратами и витаминами, Марат Васильевич созвонился со знакомыми медицинскими светилами, и Энгельса перевели в другую больницу. Там при помощи специальной комплексной терапии больному сохранили печень и личность и через три недели вернули в социум крепким розовым пупсом со стойким иммунитетом ко всем наркотикам, кроме никотина.
…Как раз к моменту выхода Энгельса из лечебницы облицовочные работы в квартире Марата Васильевича были закончены, малярные тоже подходили к концу. Джулия пока так и не решилась кинуться в объятия заказчика и допустить его к телу, хотя всей женской душой тянулась к этому веселому и доброму человеку и грустно вздыхала, маясь мутными сомнениями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55
— Браво, маэстро! Соло Паганини на басу — это что-то! Поражен в самое сердце! Я у ваших ног, сударыня! Такого я еще не слышал. — После минутной паузы, хлопая в ладоши, Марат Васильевич произнес: — Ты мне чем-то Сьюзи Кватро напомнила.
— Шутите, ага? Сьюзи маленькая, метр шестьдесят всего, а я вон какая дылда, мечта Рубенса — на гербалайфе, — засмущалась Джулия.
— Не только Рубенса, но и моя! Слушай, выходи за меня! Парень я еще хоть куда. Денег — правнукам хватит. Ангажемент тебе в нашем ресторане организую, могу даже в нью-йоркском, если хочешь. Там у меня сын живет, работу нашу делает. Хочешь, жить туда уедем. Или ко второму сыну в Токио. Блядей своих прямо сейчас кину. — Марат Васильевич загорелся не на шутку. Он набрал по мобильнику номер одной из своих дам, немного подождал. — Пошла на хер, дура! — сказал он в трубку и оборвал связь. Потом набрал другой номер, но на звонок никто не ответил. — Ладно, со второй потом разберусь. Все равно там посложней будет. Кой-чего лишнего про мои дела знает, придется, наверно, ей катер откалымить в качестве отступных, морячка, бля. Ну, что скажешь, невеста моя? Согласна, Джульетта?
— Я не Джульетта, ага, я Джулия. А мне катер купите? — рассмеялась в ответ на предложение бесприданница с гитарой.
— Да хоть «Боинг», — ответил Марат Васильевич, серьезно посмотрев ей в глаза.
Арсений подоспел как раз вовремя. Он выгрузил в коридоре коробку со смесителями, прошел в гостиную и застал парочку за исполнением романса «Соловей» композитора Алябьева. Бутылка коньяка, стоявшая на рояле вместе с двумя бокалами, была пуста. Марат Васильевич в атласном домашнем халате и ковбойской шляпе на голове сидел за клавишами, а Джулия с бас-гитарой — пела. Обойный клей в ведре остыл и загустел. Как говорится, если пьянка мешает работе, то ну ее к чертям, эту работу.
— Хорошо у вас получается, — похвалил Арсений музыкантов. — Возьмете к себе в бременские…
И тут из ванной послышались крики.
— Бейте меня по ушам! Бейте меня по ушам! — голосил из-за закрытой двери Энгельс.
Открыв дверь, Арсений увидел Энгельса, который, полуголый под струей холодной воды, сидел там, где раньше была ванна, и блевал, едва реагируя на окружающую действительность. Рядом среди разбросанного инструмента валялся пустой инсулиновый шприц.
— Идиот! — Арсений скинул с себя куртку, бросил ее стоявшей позади Джулии: — Держи.
Он выключил воду, положил Энгельса на бок.
— Дыши, сука! — Обернулся: — Марат Васильевич, есть что-нибудь давление поднять? Мезотон, кофеин, бляха-муха… Ладно, что я говорю…
Арсений выскочил из ванной комнаты. Забежал в санузел, где на полке среди всякого хлама он заметил коробку с рыбацкими снастями. Достал оттуда большую блесну и быстро вернулся к Энгельсу. Вытащил ему изо рта язык и, проткнув его блесной насквозь, пришпилил к подбородку:
— Дыши, сука!
Вновь положив Энгельса на бок, Арсений принялся колотить его кулаками по спине, стимулируя надпочечники и пытаясь заставить их выработать нужный для организма гормон.
— Джулия, тряпку поищи какую-нибудь и в воду ее холодную сунь! Побыстрей, ага! — заговорил Арсений на ее языке. — А ты дыши, дыши, придурок…
— Извините, Марат Васильевич, я сам от него этого не ожидал, — спустя некоторое время обратился к клиенту Арсений, одновременно набирая по телефону доктора Шкатуло.
Он вкратце разъяснил другу ситуацию, и тот пообещал через некоторое время перезвонить, чтобы определиться, куда Энгельса везти. Тем временем Джулия прибрала в ванной за Энгельсом, самого его выволокли в комнату, прикрыли какой-то ветошью, и теперь он лежал на полу с холодной тряпкой под затылком, дышал ровнее и пугал пространство расширенными зрачками.
— Я все понимаю, ребятки. Сам через это прошел. Сын… который в Токио, этим делом баловался. Слава богу, успел его вытащить, чего и вам желаю. Может, в первую его, в Кащенко? У меня там товарищ хороший…
— Спасибо, Марат Васильевич, сейчас вроде сами определимся. Вот-вот должны перезвонить. Простите, бога ради, еще раз, — извинился Арсений.
— Да ладно, ерунда. И долго этот судак мороженый будет с блесной в пасти лежать? Сам такое придумал или видел где-нибудь? — облегченно вздыхая, спросил хозяин квартиры, указывая на Энгельса.
— Сам. Видел. Так — обычная процедура. Сейчас, Марат Васильевич, вернем вам вашу снасть, — улыбнулся Арсений.
Он нашел среди инструмента кусачки, отделил у крючка цевье, вытащил блесну и вернул владельцу.
— Еще послужит. Счастливая, хоть уже и не тройник на конце.
Арсений попросил Джулию поискать в карманах у Энгельса паспорт бедолаги. Паспорта не оказалось. Вместо него нашли дозу упакованной в полиэтилен отравы, которую тут же смыли в старый ржавый унитаз.
Перезвонил Шкатуло:
— Вези в семнадцатую, на Варшавку. В реанимации Семеныча спросишь, он в курсе. Ждет. И пусть ваш этот додик заяву по дороге напишет, чтоб после процедур его подлечили месячишко, а то потеряете его как личность. Да вообще на хер потеряете.
Арсений перезвонил на объект Марксу, рассказал ситуацию, сообщил адрес больницы, куда нужно было срочно привезти паспорт брата.
— Если срочно, то у меня свой с собой. Делов-то! — сообщил близнец.
— И правда.
…Джулия и Арсений одели Энгельса. Дорогим французским одеколоном обработали ему рану на подбородке, и, заклеив ее куском пластыря, поволокли больного к выходу.
— Можно, я с вами, ребятки? — спросил Марат Васильевич. — С вами весело.
— Будем очень рады, — ответила Джулия.
Коля Йогнутый
— Быстро ты, хлопец, оклемался, — через два дня, увидев Маркса у себя в ванной комнате, удивился Марат Васильевич.
Хоть он мельком и видел Маркса в приемном отделении наркологической клиники, все равно с ходу не разобрался, что к чему. Брат больного недавно закончил объект и был срочно переброшен на квартиру Марата Васильевича. Хозяин с пониманием отнесся к сложившейся ситуации и даже посодействовал в деле выздоровления несчастного Энгельса. После того как больного прокапали, сняли в реанимации с вязок и напичкали подавляющими мозговую активность препаратами и витаминами, Марат Васильевич созвонился со знакомыми медицинскими светилами, и Энгельса перевели в другую больницу. Там при помощи специальной комплексной терапии больному сохранили печень и личность и через три недели вернули в социум крепким розовым пупсом со стойким иммунитетом ко всем наркотикам, кроме никотина.
…Как раз к моменту выхода Энгельса из лечебницы облицовочные работы в квартире Марата Васильевича были закончены, малярные тоже подходили к концу. Джулия пока так и не решилась кинуться в объятия заказчика и допустить его к телу, хотя всей женской душой тянулась к этому веселому и доброму человеку и грустно вздыхала, маясь мутными сомнениями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55