Неужели это так очевидно?
— Я не закончила. Ты ведь установил эту кнопку не только потому, что ты ее любишь? Она в опасности, да?
— В опасности? — Он так крепко схватил девушку за плечи, что Анна поморщилась. — Извини! — Он ослабил хватку. — Откуда ты знаешь?
— Ну, так в опасности, да?
— Кто тебе сказал? Жюли?
— Нет.
— Полковник?
— Да. Сегодня вечером.
Она внимательно посмотрела на него.
— Ты ведь не сердишься?
— Нет. Я не сержусь. Просто я встревожен.
— Жюли знает об опасности?
— Конечно.
— А об открытках?
Лейтенант задумчиво посмотрел на нее. Выражение его лица не изменилось, когда Аннемари положила руки ему на плечи, словно собираясь его потрясти, чтобы добиться ответа. Что было довольно глупо, потому что ван Эффен был очень крепок.
— Ну, так знает она или нет?
— Да. Ей было бы трудно не знать об этом. Открытки приходят на этот адрес. Так братья Аннеси пытаются меня достать.
— Господи! Но это ужасно! Как же Жюли может быть такой счастливой? — Аннемари прижалась лбом к его плечу, словно неожиданно почувствовала усталость. — Как ей это удается?
— Ну, как в старой пословице: «Лучше смеяться, чем плакать». Ты ведь не собираешься плакать, правда?
— Нет.
— Старая пословица не совсем применима к этому случаю. Сестра всегда была счастливым ребенком. Только теперь это требует от нее некоторых усилий.
Вошла Жюли с подносом. Она резко остановилась и прочистила горло.
— Уже не слишком рано... — Она поставила поднос. — Я надеюсь, что глухота — явление временное. — Девушка замолчала, и на ее лице появилось озабоченное выражение.
Жюли быстро подошла к Аннемари и ласково повернула к себе ее голову.
— Ну конечно, слезы. Полные глаза слез. — Она достала из-за манжеты кружевной платочек.
— Что же этот грубиян тут натворил?
— Этот грубиян ничего не натворил, — мягко заметил ван Эффен, — Аннемари все знает, Жюли. О Марианне, детях, о тебе и обо мне, об Аннеси.
— Я знаю, Аннемари, это шок. Тем более, все разом. Я узнавала об этом постепенно. Пойдем, у меня есть верное средство. Двойной шнапс в кофе, — сказала Жюли.
— Ты очень добра. Извините меня! — сказала Аннемари и вышла из комнаты.
— Ну! — требовательно произнесла Жюли. — Разве ты не видишь, что ты наделал?
— Я? — искренне удивился ван Эффен. — Что, по-твоему, я должен теперь делать? Это все полковник...
— Дело не в том, что ты сделал. А в том, чего ты не сделал. — Она положила руки на плечи брата. Голос ее стал совсем тихим. — Ты не видишь.
— Я не вижу? Чего я не вижу? — осторожно спросил ван Эффен.
— Ты просто клоун! — покачала головой Жюли. — В глазах, в лице Аннемари отражается ее сердце. Эта девушка влюблена в тебя.
— Что? Ты с ума сошла! Это чушь!
— Мой любимый, мой умный братец! Можешь мне не верить. Просто предложи ей выйти за тебя. Тебе ничего не стоит получить специальное разрешение — ты его получишь в мгновение ока и к полуночи будешь женат.
Ван Эффен озадаченно посмотрел на сестру.
— Как всегда, почти уверена в своей правоте!
— Нет. Я не почти, я абсолютно уверена.
— Но она меня едва знает.
— Я знаю. Действительно, ты встречался с ней всего лишь... сколько? Двадцать, тридцать раз... — Она покачала головой. — Опытный следователь, автор книг по психологии, человек, которому достаточно одного взгляда, чтобы проникнуть в самые потаенные секреты... Сто процентов теории, нуль практики.
— Тебе хорошо говорить. Ты у нас специалист, даешь советы по поводу семьи и брака! Или по поводу сватовства? Ха! Не меньше шести предложений руки и сердца — а могло бы быть и все двадцать, как я понимаю, — и всем отказ. Да, ты человек опытный.
— Не пытайся сменить тему, — мило улыбнулась ему сестра. — Да, конечно, у меня есть опыт. Но я их не любила. А она тебя очень любит. Хотя я не совсем понимаю почему.
— Выпью-ка я шнапса. — Ван Эффен открыл стоявший рядом буфет.
— Я только что принесла кофе со шнапсом.
— Сначала мне нужен шнапс, потом кофе со шнапсом.
— Может, тебе нужен психиатр? Из-за чего, по-твоему, она расстроилась?
— Просто Аннемари мягкосердечная, вот и все.
— Из вас получится идеальная пара. У нее мягкое сердце. У тебя размягчение мозгов. — Жюли взяла голову брата обеими руками и посмотрела ему в глаза. — Лейтенант-детектив с глазами ястреба. Что тебе нужно, так это очки. Ведь ты не уловил намек? И не раз!
— Какой намек?
— О Господи!
— У тебя усталый взгляд человека, за которым гонятся. Ты сейчас больше похож на преступника, чем на полицейского. Какой намек? Женись на ней! «Я бы не женился на ней, даже если бы она была последней женщиной на земле» — таков должен быть ответ на этот намек. Стандартная реакция, я полагаю, — она снова улыбнулась. — Но ты, конечно, не стандартный!
— Заткнись, а?
— Хорошо мотивированный ответ. — Жюли села и взяла чашку с кофе. — Умственная близорукость. Думаю, это неизлечимо.
— Ну, я не знаю. Я уверен, что ты найдешь ответ. — Теперь ван Эффен был самим собой — спокойным, уверенным, слегка расслабившимся. — Я не очень верю докторам из клиник — очень уж они самоуверенны, всегда кажется, что наши проблемы их забавляют, но должен признать, что ты нашла верное средство. Ты излечила меня от малейшего интереса, который я мог бы проявить к этой юной леди. Возможно, ты именно этого и хотела, я не знаю.
Она смотрела на брата, слегка приоткрыв рот. В глазах ее было непонимание.
— И мне вовсе не нужны ни помощь, ни совет, ни сочувствие. И не потому, что они непрошеные и ненужные, а потому что я вполне в состоянии позаботиться о себе без помощи младшей сестрички, которая вмешивается не в свое дело. Пойду проверю, пришел ли охранник.
Он вышел. Жюли молча смотрела ему вслед, не веря своим ушам. Почти тотчас же в комнату вошла Аннемари. Она обратила внимание на обиженное и озадаченное выражение лица подруги. Несколько мгновений Анне-мари внимательно всматривалась в огорченное лицо Жюли, потом поспешила к ней, опустилась на колени у ее стула и спросила:
— Что случилось, Жюли?
Жюли медленно повернула голову.
— Ничего. Ничего не случилось.
— Ничего не случилось? О Господи! Ничего! Сначала я, потом ты. Слезы. И твой взгляд — у тебя в глазах такое горе. — Аннемари обняла ее. — Ничего не случилось! Жюли, ты принимаешь меня за идиотку!
— Это я идиотка. Я совершила ошибку.
— Ты? Я не верю. Ошибку? Какую ошибку?
— Я забыла, что Питер не просто мой брат. Он полицейский и, к тому же, преемник полковника. Ты этого не знала, да? — Жюли шмыгнула носом. — Это все знают/ В этом году де Грааф должен выйти на пенсию, но он не спешит, потому что Питер и так уже делает большую часть его работы.
— Бог с ним, с полковником! Где этот грубиян? Жюли попыталась улыбнуться.
— Второй раз за сегодняшний вечер его называют грубияном, причем разные девушки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91
— Я не закончила. Ты ведь установил эту кнопку не только потому, что ты ее любишь? Она в опасности, да?
— В опасности? — Он так крепко схватил девушку за плечи, что Анна поморщилась. — Извини! — Он ослабил хватку. — Откуда ты знаешь?
— Ну, так в опасности, да?
— Кто тебе сказал? Жюли?
— Нет.
— Полковник?
— Да. Сегодня вечером.
Она внимательно посмотрела на него.
— Ты ведь не сердишься?
— Нет. Я не сержусь. Просто я встревожен.
— Жюли знает об опасности?
— Конечно.
— А об открытках?
Лейтенант задумчиво посмотрел на нее. Выражение его лица не изменилось, когда Аннемари положила руки ему на плечи, словно собираясь его потрясти, чтобы добиться ответа. Что было довольно глупо, потому что ван Эффен был очень крепок.
— Ну, так знает она или нет?
— Да. Ей было бы трудно не знать об этом. Открытки приходят на этот адрес. Так братья Аннеси пытаются меня достать.
— Господи! Но это ужасно! Как же Жюли может быть такой счастливой? — Аннемари прижалась лбом к его плечу, словно неожиданно почувствовала усталость. — Как ей это удается?
— Ну, как в старой пословице: «Лучше смеяться, чем плакать». Ты ведь не собираешься плакать, правда?
— Нет.
— Старая пословица не совсем применима к этому случаю. Сестра всегда была счастливым ребенком. Только теперь это требует от нее некоторых усилий.
Вошла Жюли с подносом. Она резко остановилась и прочистила горло.
— Уже не слишком рано... — Она поставила поднос. — Я надеюсь, что глухота — явление временное. — Девушка замолчала, и на ее лице появилось озабоченное выражение.
Жюли быстро подошла к Аннемари и ласково повернула к себе ее голову.
— Ну конечно, слезы. Полные глаза слез. — Она достала из-за манжеты кружевной платочек.
— Что же этот грубиян тут натворил?
— Этот грубиян ничего не натворил, — мягко заметил ван Эффен, — Аннемари все знает, Жюли. О Марианне, детях, о тебе и обо мне, об Аннеси.
— Я знаю, Аннемари, это шок. Тем более, все разом. Я узнавала об этом постепенно. Пойдем, у меня есть верное средство. Двойной шнапс в кофе, — сказала Жюли.
— Ты очень добра. Извините меня! — сказала Аннемари и вышла из комнаты.
— Ну! — требовательно произнесла Жюли. — Разве ты не видишь, что ты наделал?
— Я? — искренне удивился ван Эффен. — Что, по-твоему, я должен теперь делать? Это все полковник...
— Дело не в том, что ты сделал. А в том, чего ты не сделал. — Она положила руки на плечи брата. Голос ее стал совсем тихим. — Ты не видишь.
— Я не вижу? Чего я не вижу? — осторожно спросил ван Эффен.
— Ты просто клоун! — покачала головой Жюли. — В глазах, в лице Аннемари отражается ее сердце. Эта девушка влюблена в тебя.
— Что? Ты с ума сошла! Это чушь!
— Мой любимый, мой умный братец! Можешь мне не верить. Просто предложи ей выйти за тебя. Тебе ничего не стоит получить специальное разрешение — ты его получишь в мгновение ока и к полуночи будешь женат.
Ван Эффен озадаченно посмотрел на сестру.
— Как всегда, почти уверена в своей правоте!
— Нет. Я не почти, я абсолютно уверена.
— Но она меня едва знает.
— Я знаю. Действительно, ты встречался с ней всего лишь... сколько? Двадцать, тридцать раз... — Она покачала головой. — Опытный следователь, автор книг по психологии, человек, которому достаточно одного взгляда, чтобы проникнуть в самые потаенные секреты... Сто процентов теории, нуль практики.
— Тебе хорошо говорить. Ты у нас специалист, даешь советы по поводу семьи и брака! Или по поводу сватовства? Ха! Не меньше шести предложений руки и сердца — а могло бы быть и все двадцать, как я понимаю, — и всем отказ. Да, ты человек опытный.
— Не пытайся сменить тему, — мило улыбнулась ему сестра. — Да, конечно, у меня есть опыт. Но я их не любила. А она тебя очень любит. Хотя я не совсем понимаю почему.
— Выпью-ка я шнапса. — Ван Эффен открыл стоявший рядом буфет.
— Я только что принесла кофе со шнапсом.
— Сначала мне нужен шнапс, потом кофе со шнапсом.
— Может, тебе нужен психиатр? Из-за чего, по-твоему, она расстроилась?
— Просто Аннемари мягкосердечная, вот и все.
— Из вас получится идеальная пара. У нее мягкое сердце. У тебя размягчение мозгов. — Жюли взяла голову брата обеими руками и посмотрела ему в глаза. — Лейтенант-детектив с глазами ястреба. Что тебе нужно, так это очки. Ведь ты не уловил намек? И не раз!
— Какой намек?
— О Господи!
— У тебя усталый взгляд человека, за которым гонятся. Ты сейчас больше похож на преступника, чем на полицейского. Какой намек? Женись на ней! «Я бы не женился на ней, даже если бы она была последней женщиной на земле» — таков должен быть ответ на этот намек. Стандартная реакция, я полагаю, — она снова улыбнулась. — Но ты, конечно, не стандартный!
— Заткнись, а?
— Хорошо мотивированный ответ. — Жюли села и взяла чашку с кофе. — Умственная близорукость. Думаю, это неизлечимо.
— Ну, я не знаю. Я уверен, что ты найдешь ответ. — Теперь ван Эффен был самим собой — спокойным, уверенным, слегка расслабившимся. — Я не очень верю докторам из клиник — очень уж они самоуверенны, всегда кажется, что наши проблемы их забавляют, но должен признать, что ты нашла верное средство. Ты излечила меня от малейшего интереса, который я мог бы проявить к этой юной леди. Возможно, ты именно этого и хотела, я не знаю.
Она смотрела на брата, слегка приоткрыв рот. В глазах ее было непонимание.
— И мне вовсе не нужны ни помощь, ни совет, ни сочувствие. И не потому, что они непрошеные и ненужные, а потому что я вполне в состоянии позаботиться о себе без помощи младшей сестрички, которая вмешивается не в свое дело. Пойду проверю, пришел ли охранник.
Он вышел. Жюли молча смотрела ему вслед, не веря своим ушам. Почти тотчас же в комнату вошла Аннемари. Она обратила внимание на обиженное и озадаченное выражение лица подруги. Несколько мгновений Анне-мари внимательно всматривалась в огорченное лицо Жюли, потом поспешила к ней, опустилась на колени у ее стула и спросила:
— Что случилось, Жюли?
Жюли медленно повернула голову.
— Ничего. Ничего не случилось.
— Ничего не случилось? О Господи! Ничего! Сначала я, потом ты. Слезы. И твой взгляд — у тебя в глазах такое горе. — Аннемари обняла ее. — Ничего не случилось! Жюли, ты принимаешь меня за идиотку!
— Это я идиотка. Я совершила ошибку.
— Ты? Я не верю. Ошибку? Какую ошибку?
— Я забыла, что Питер не просто мой брат. Он полицейский и, к тому же, преемник полковника. Ты этого не знала, да? — Жюли шмыгнула носом. — Это все знают/ В этом году де Грааф должен выйти на пенсию, но он не спешит, потому что Питер и так уже делает большую часть его работы.
— Бог с ним, с полковником! Где этот грубиян? Жюли попыталась улыбнуться.
— Второй раз за сегодняшний вечер его называют грубияном, причем разные девушки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91