— Не совсем, но...
— Если вы его привлечете, я с вами не работаю. Этот человек — непостоянный, непредсказуемый. Он опасен, даже когда не собирается причинить вам никакого вреда.
— Я не совсем понял, что вы хотите этим сказать.
— А я не совсем понял вас. Вам что, никогда не приходило в голову проверить его прошлое?
— Мы же не проверяли ваше прошлое.
— В этом не было необходимости, — мрачно заметил ван Эффен. Ордера на мой арест говорят сами за себя.
Ангелли улыбнулся.
— Это было утром. Теперь все уже в прошлом. Вы, очевидно, знаете о Васко нечто такое, чего мы не знаем.
— Очевидно, это классический пример того, как егерь становится браконьером. Этот человек способен на предательство. Он полон ненависти. Васко ненавидит закон и общество, которое этот закон защищает или должен защищать. Он опаснее преступника, потому что сам он бывший полицейский.
— Полицейский?! — Ван Эффен про себя отметил, насколько мастерски было разыграно удивление Ангелли. — Полицейский?
— Бывший. Никаких публичных обвинений в злоупотреблениях, не говоря уже о суде. Уволен без объяснений. Хотя сам он наверняка знает причину. Можете попробовать навести о нем справки в полицейском участке Утрехта. Спросите бывшего сержанта Вестенбринка. Тогда посмотрим, что за уклончивые ответы вы получите. Мой друг Джордж — совершенно другого поля ягода. Он твердо верит в честь среди воров. Честный преступник, если такой противоречивый термин существует.
— Этот Джордж — ваш друг, специалист по взрывам?
Ван Эффен кивнул.
— У него есть другое имя?
— Нет.
— Вы думаете, что он стал бы работать на меня?
— Джордж никогда ни на кого не работает. Он может работать с кем-то. И еще один момент. Джордж никогда не работает через кого-то. Он не работает даже через меня. Джордж очень осторожный человек. У полиции на него ничего нет, и он хочет, чтобы и дальше так было. Мой друг разговаривает только с начальниками и только с глазу на глаз.
— Вот это по-моему. Как вы думаете, вы смогли бы организовать нашу встречу?
— Кто знает. Я могу его спросить. Только, конечно, встречаться нужно не здесь.
— Почему?
— Потому что я бы ему этого не посоветовал, а он знает, что я ничего не делаю без причины. Где я могу с вами связаться?
— Я сам с вами свяжусь. В «Трианоне».
— Я не стану говорить о том, как я тронут таким проявлением вашего доверия. Итак, завтра утром.
— Сегодня. В десять часов.
— Вы очень спешите. Думаю, нет смысла спрашивать о причине. Видимо, у вас есть для этого основания. Кроме того, как я уже говорил, у меня назначена встреча на девять тридцать вечера.
— В десять часов, — Ангелли встал. — Было бы хорошо, если бы вы связались с вашим другом немедленно. Я предоставлю в ваше распоряжение машину.
— Пожалуйста, мистер Ангелли, не будьте так наивны.
Глава 7
— Ты стоишь на афганском ковре, — заметил полковник де Граф. — Он очень, очень дорогой.
— Нужно же мне куда-то капать, — резонно возразил ван Эффен. Он стоял перед камином в роскошно меблированной библиотеке полковника" От его насквозь промокшей одежды поднимался пар. — У меня же нет лимузина с персональным водителем, который бы меня возил от двери до двери: Мне приходится иметь дело с такси, которые отправляются по домам при первых каплях дождя, и с людьми, которые жаждут узнать, куда я направляюсь. Мне показалось неразумным предоставить им возможность выяснить, что я направляюсь в дом шефа полиции.
— Твой друг Ангелли тебе не доверяет?
— Трудно сказать. Конечно, это Ангелли приказал следить за мной. Никто другой не мог этого сделать. Но я не думаю, что он меня в чем-то подозревает. Просто Ромеро Ангелли никому не доверяет. Трудный характер. Его мудрено понять. Но вам он, вероятно, понравился бы. Ангелли выглядит дружелюбным, приветливым. Трудно представить, что этот человек может быть замешан в шантаже и пытках. И даже когда вы знаете это наверняка, вам все равно трудно в это поверить. Но сейчас это неважно. Кажется, вы провели приятный вечер, сэр? Вам не пришлось сегодня иметь дело с преступными элементами и не надо было в любой момент ожидать пули в спину.
Де Грааф махнул рукой. Его жест можно было трактовать как «Это все пустяки, не имеющие отношения к делу».
— Встреча была до некоторой степени интересной. Боюсь, что сегодня Бернард был не очень-то сообразителен и не склонен к сотрудничеству.
Бернардом полковник называл Бернарда Дессенса, министра юстиции.
— Он напоминал взволнованную старушку, которая боится принять на себя ответственности не желает связывать себя никакими обязательствами и которая только и ищет, на кого бы эту ответственность свалить? — спросил лейтенант.
— Именно так. Я бы сам не мог... Я уже говорил тебе, Питер, что нельзя так отзываться о министре нашего правительства. Другую сторону представляли два человека — Риордан и Самуэльсон. Человек, называющий себя Риорданом, приложил усилия, чтобы изменить свою внешность. Другой не пытался ничего скрыть. Это значит, что он очень уверен в своих силах. У Риордана длинные черные волосы до плеч. Я думал, что подобный стиль давным-давно вышел из моды. Он очень загорелый, носит кепочку, как у владельца баржи, и черные очки.
«Броские детали должны быть маскировкой», — подумал ван Эффен.
— Он случайно не был очень высоким и неестественно худым?
Де Грааф кивнул.
— Я подумал, что ты сразу об этом догадаешься. Это тот самый парень, что распоряжался захватом катера у... Как его зовут?
— Рыботорговца из Схипхола? Деккер.
— Да, Деккер. Должно быть, это тот самый человек, которого он нам описал. И я склонен согласиться с твоим смелым предположением, что этот парень, Риордан или как там его зовут, альбинос. Темные очки, темный тональный крем под загар, чтоб скрыть алебастровую бледность кожи. Черные парик, чтобы скрыть белые волосы. У второго, у Самуэльсона — волосы седые, густые и вьющиеся. Седые брови и седая козлиная бородка. Он не альбинос, хотя и голубоглазый. Обычно такие седые волосы бывают у пожилых людей, но у него на лице почти нет морщин. Но этот тип довольно полный, что может объяснить отсутствие морщин. Самуэльсон — нечто среднее между американским сенатором и располневшим плутократом — нефтяным магнатом-миллиардером.
— Кто знает, может быть, он загримирован еще лучше Риордана.
— Вполне возможно. Оба они говорили по-английски, из чего я сделал вывод, что Самуэльсон не говорит по-голландски. Оба акцентировали внимание на том, что они американцы ирландского происхождения... Я в этом не сомневаюсь. Не нужно быть Гектором или одним из его у друзей-профессоров, чтобы понять это. У них акцент жителей северо-восточных штатов или жителей Нью-Йорка. Почти все время говорил Риордан.
Он просил, нет, он требовал, чтобы мы связались с Британским правительством.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91