Дэн говорил, как Тед Хьюз, вот как звучала его речь. Собственно, он был немного похож на этого великого северного барда - на Теда Хьюза до той поры, когда жизнь покрыла его волосы сединой. Джин, на мгновение смутившись, что он заметит, как она его изучает, посмотрела на свои промокшие замшевые сапожки, которые она надеялась вернуть к жизни, энергично поработав щеткой. У Дэна, заметила она, были очень широкие ступни и крепкие, чуждые элегантности башмаки, которым было наплевать на дождь и на то, как они выглядят.
- В вас что-то изменилось, - сказала она. - Когда мы в последний раз виделись? На рождественской вечеринке? - Когда она обследовала его лицо, он смотрел прямо на нее. - А, вот оно что: очки. Вы перестали носить очки.
- Да, я, наконец, вставил линзы, - сказал он, польщенный тем, что она это заметила. Джин лишь слегка осудила его за это маленькое тщеславие, не согласующееся с остальным его грубоватым естеством. Трудно было вообразить, как он вставляет себе в глаза невидимые блестки этими толстыми, твердыми даже с виду пальцами рабочего, и она подумала о длинных и тонких пальцах Марка, бестолково тыкавшихся в поезде в крохотную тубу с молоком. Джин понимала, что они с Дэном мало что еще могут сказать друг другу, но и молчать с ним было неплохо. Ты можешь ничего не говорить, а можешь говорить вообще о чем угодно: это открытие заставило ее ощутить себя такой везучей, словно бы она только что нашла двадцатифунтовую банкноту, завалявшуюся в кармане старой куртки.
Джин выпила вторую порцию шэнди, уже не такую вкусную, как первая.
- Помните ту практикантку - Натали, по-моему, ее звали? Ту, которая хотела стать танцовщицей?
- Конечно. Она была классной.
- Была? Вы имеете в виду, что она ушла? Значит, не приняла вашего совета. Не бросать постоянной работы.
- Вы это помните? - Дэн, заинтригованный и слегка удивленный, повернулся в ее сторону. - Что ж, она не была такой хорошей слушательницей, как вы. Даже и не знаю, зачем мне это надо. Никто никогда не следует моим советам.
- А как насчет Джиованы? Она хорошая слушательница? - Эти слова вырвались у нее сами собой. Она сопроводила их краткой спокойной улыбкой, как бы внося тем самым поправку: она всем этим делом не только не возмущена, но, возможно, даже находит его забавным.
Он уставился на нее, и его обычно подвижное лицо застыло. Не выпуская изо рта дым, он ждал, что еще она скажет, не вполне еще уверенный в том, что ей все известно. Потом он улыбнулся - или то была ухмылка? Значит, он знал о Джиоване. Конечно, знал. Может быть, о ней знали все . И почему он смотрит на нее таким безумным взглядом - или предполагается, что это взгляд «многозначительный»? Но нет, все дело просто в сильнейшей неловкости с ее стороны. Она тотчас принялась улаживать это бедствие, убеждая себя в том, что ей не следует чувствовать себя униженной и что хорошо, что Дэн теперь знает, что ей все известно. И если он решит это передать, то что ж, быть может, для нее это единственный способ общения по этому поводу с Марком, на которого в течение всех этих месяцев ей так и не удалось ополчиться.
Какие-то новые посетители остановились возле их софы, и Дэн вскочил, чтобы поговорить с ними. Джин не было никакого дела до того, что он ее им не представил; ей просто хотелось домой. И теперь она могла прекратить притворяться перед самой собой, как время от времени делала раньше, что все это было искусной мистификацией. Джиована отнюдь не была шуткой, более того, она явно никуда не исчезла. Когда Джин поднялась, чтобы идти, то увидела, что в зале не протолкнуться, а часы над стойкой показывают шесть.
«Черт. Вик будет дома с минуты на минуту».
Дэн коснулся ее руки, чувствуя, что Джин вот-вот улизнет.
- Подождите, - сказал он, обрывая другой свой разговор. - Позвольте поймать вам такси.
Дождь снаружи прекратился, оставив после себя желто-серое небо, настолько яркое снизу, что этот свет казался искусственным, чем-то вроде прожекторов, освещающих отдаленный стадион. Она изо всех сил втянула в себя чистый воздух и пошатнулась. Дэн поддержал ее, схватив за локоть.
- Что собираетесь делать в выходные? - спросил он, высматривая такси.
- Вик завтра вечером предстоит большое празднество в Кембридже. Целый шквал двадцатиоднолетних, град двадцатиоднолетних торжеств. Зна-а-ачит , я, вероятно, займусь тем, к чему призывал меня Марк, и посмотрю кучу болгарских документальных роликов объемом с четыре полнометражных фильма.
Они оба рассмеялись, зная, что в кино Марк предпочитает то, что сам прозвал «кровавой баней в миллиард долларов».
- Вообще-то, - сказал Дэн, поднимая воротник своей кожаной куртки и засовывая руки в карманы джинсов, - в Национальном кинотеатре проходит великолепный фестиваль китайских фильмов. Это вам подойдет?
- Возможно, если все это двухсерийные картины, без перерывов и, предпочтительно, без субтитров. И, пожалуйста, пусть они будут только черно-белыми.
- Я до смерти хочу посмотреть полную версию «Покрова росы» Хе Лу Хьи, но, должен признать, не могу найти в христианском мире такого грешника, который пошел бы на этот фильм вместе со мной. Завтра будет последний сеанс. У вас хватит безумия, чтобы пойти со мной? Умоляю, скажите «да».
- Хм, «Покров росы», да? - Потом она увидела, что он серьезен и смотрит на нее так, словно от ее решения что-то зависит. - Хорошо. Я пойду, - глядя на него исподлобья, сказала Джин, игриво и спокойно, как того требовал вопрос, чувствуя себя так, словно сама была героиней фильма, и ни на минуту не задумавшись, словно этот разговор не имел никакого отношения к тому, чем она сможет занять себя завтра вечером или же в любой другой вечер своей жизни.
- Вы не передумаете, правда? - спросил Дэн. Джин понравилось, как он произнес «придумайте» вместо «передумаете», - и то, что он всегда говорит «дачи» вместо «удачи».
- Нет, не передумаю, - пообещала она. - Теперь мне можно поехать домой?
Дэн сунул два пальца в рот и издал могучий свист, заставивший проезжавшее мимо такси остановиться прямо перед ними.
- Было очень хорошо, - сказала Джин, продолжая смотреть ему в глаза и усаживаясь в такси, меж тем как он придерживал дверцу открытой. Она опустила окно и сказала: «Спасибо», - имея в виду именно то, что сказала, и держа свои лапки на стекле, словно стоящий кролик.
Когда она приехала, Вик стояла у входа, опершись на ограду. Джин, вынимая третью за день двадцатифунтовую купюру, была потрясена.
- Дорогая, извини, ради Бога, - сказала она. Дэн со своим оранжевым зонтом и черной кожаной курткой, развеялся, как голливудская греза. - Где твой ключ, милая? - Целуя ее, она уловила запах табачного дыма. Значит, Вик курит. Спрашивать нет смысла.
- Ключ у Викрама. Я думала, ты будешь здесь. Да не беспокойся, мама.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85
- В вас что-то изменилось, - сказала она. - Когда мы в последний раз виделись? На рождественской вечеринке? - Когда она обследовала его лицо, он смотрел прямо на нее. - А, вот оно что: очки. Вы перестали носить очки.
- Да, я, наконец, вставил линзы, - сказал он, польщенный тем, что она это заметила. Джин лишь слегка осудила его за это маленькое тщеславие, не согласующееся с остальным его грубоватым естеством. Трудно было вообразить, как он вставляет себе в глаза невидимые блестки этими толстыми, твердыми даже с виду пальцами рабочего, и она подумала о длинных и тонких пальцах Марка, бестолково тыкавшихся в поезде в крохотную тубу с молоком. Джин понимала, что они с Дэном мало что еще могут сказать друг другу, но и молчать с ним было неплохо. Ты можешь ничего не говорить, а можешь говорить вообще о чем угодно: это открытие заставило ее ощутить себя такой везучей, словно бы она только что нашла двадцатифунтовую банкноту, завалявшуюся в кармане старой куртки.
Джин выпила вторую порцию шэнди, уже не такую вкусную, как первая.
- Помните ту практикантку - Натали, по-моему, ее звали? Ту, которая хотела стать танцовщицей?
- Конечно. Она была классной.
- Была? Вы имеете в виду, что она ушла? Значит, не приняла вашего совета. Не бросать постоянной работы.
- Вы это помните? - Дэн, заинтригованный и слегка удивленный, повернулся в ее сторону. - Что ж, она не была такой хорошей слушательницей, как вы. Даже и не знаю, зачем мне это надо. Никто никогда не следует моим советам.
- А как насчет Джиованы? Она хорошая слушательница? - Эти слова вырвались у нее сами собой. Она сопроводила их краткой спокойной улыбкой, как бы внося тем самым поправку: она всем этим делом не только не возмущена, но, возможно, даже находит его забавным.
Он уставился на нее, и его обычно подвижное лицо застыло. Не выпуская изо рта дым, он ждал, что еще она скажет, не вполне еще уверенный в том, что ей все известно. Потом он улыбнулся - или то была ухмылка? Значит, он знал о Джиоване. Конечно, знал. Может быть, о ней знали все . И почему он смотрит на нее таким безумным взглядом - или предполагается, что это взгляд «многозначительный»? Но нет, все дело просто в сильнейшей неловкости с ее стороны. Она тотчас принялась улаживать это бедствие, убеждая себя в том, что ей не следует чувствовать себя униженной и что хорошо, что Дэн теперь знает, что ей все известно. И если он решит это передать, то что ж, быть может, для нее это единственный способ общения по этому поводу с Марком, на которого в течение всех этих месяцев ей так и не удалось ополчиться.
Какие-то новые посетители остановились возле их софы, и Дэн вскочил, чтобы поговорить с ними. Джин не было никакого дела до того, что он ее им не представил; ей просто хотелось домой. И теперь она могла прекратить притворяться перед самой собой, как время от времени делала раньше, что все это было искусной мистификацией. Джиована отнюдь не была шуткой, более того, она явно никуда не исчезла. Когда Джин поднялась, чтобы идти, то увидела, что в зале не протолкнуться, а часы над стойкой показывают шесть.
«Черт. Вик будет дома с минуты на минуту».
Дэн коснулся ее руки, чувствуя, что Джин вот-вот улизнет.
- Подождите, - сказал он, обрывая другой свой разговор. - Позвольте поймать вам такси.
Дождь снаружи прекратился, оставив после себя желто-серое небо, настолько яркое снизу, что этот свет казался искусственным, чем-то вроде прожекторов, освещающих отдаленный стадион. Она изо всех сил втянула в себя чистый воздух и пошатнулась. Дэн поддержал ее, схватив за локоть.
- Что собираетесь делать в выходные? - спросил он, высматривая такси.
- Вик завтра вечером предстоит большое празднество в Кембридже. Целый шквал двадцатиоднолетних, град двадцатиоднолетних торжеств. Зна-а-ачит , я, вероятно, займусь тем, к чему призывал меня Марк, и посмотрю кучу болгарских документальных роликов объемом с четыре полнометражных фильма.
Они оба рассмеялись, зная, что в кино Марк предпочитает то, что сам прозвал «кровавой баней в миллиард долларов».
- Вообще-то, - сказал Дэн, поднимая воротник своей кожаной куртки и засовывая руки в карманы джинсов, - в Национальном кинотеатре проходит великолепный фестиваль китайских фильмов. Это вам подойдет?
- Возможно, если все это двухсерийные картины, без перерывов и, предпочтительно, без субтитров. И, пожалуйста, пусть они будут только черно-белыми.
- Я до смерти хочу посмотреть полную версию «Покрова росы» Хе Лу Хьи, но, должен признать, не могу найти в христианском мире такого грешника, который пошел бы на этот фильм вместе со мной. Завтра будет последний сеанс. У вас хватит безумия, чтобы пойти со мной? Умоляю, скажите «да».
- Хм, «Покров росы», да? - Потом она увидела, что он серьезен и смотрит на нее так, словно от ее решения что-то зависит. - Хорошо. Я пойду, - глядя на него исподлобья, сказала Джин, игриво и спокойно, как того требовал вопрос, чувствуя себя так, словно сама была героиней фильма, и ни на минуту не задумавшись, словно этот разговор не имел никакого отношения к тому, чем она сможет занять себя завтра вечером или же в любой другой вечер своей жизни.
- Вы не передумаете, правда? - спросил Дэн. Джин понравилось, как он произнес «придумайте» вместо «передумаете», - и то, что он всегда говорит «дачи» вместо «удачи».
- Нет, не передумаю, - пообещала она. - Теперь мне можно поехать домой?
Дэн сунул два пальца в рот и издал могучий свист, заставивший проезжавшее мимо такси остановиться прямо перед ними.
- Было очень хорошо, - сказала Джин, продолжая смотреть ему в глаза и усаживаясь в такси, меж тем как он придерживал дверцу открытой. Она опустила окно и сказала: «Спасибо», - имея в виду именно то, что сказала, и держа свои лапки на стекле, словно стоящий кролик.
Когда она приехала, Вик стояла у входа, опершись на ограду. Джин, вынимая третью за день двадцатифунтовую купюру, была потрясена.
- Дорогая, извини, ради Бога, - сказала она. Дэн со своим оранжевым зонтом и черной кожаной курткой, развеялся, как голливудская греза. - Где твой ключ, милая? - Целуя ее, она уловила запах табачного дыма. Значит, Вик курит. Спрашивать нет смысла.
- Ключ у Викрама. Я думала, ты будешь здесь. Да не беспокойся, мама.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85