Но это и все, что можно было различить.
Ее поколение такое скрытное, подумала Джин.
- Со многими видишься из прежней шайки?
- Кое с кем, - сказала Вик, усмехаясь архаичному сленгу матери. - С Майей, само собой. И с Фай. Завтра будет вечеринка Шарлотты, хотя с тех пор, как она поступила в Кембридж, я ее почти не видела.
Многие из ее подруг были немного старше, но ведь Вик росла одна со своими родителями. Или - со своими родителями, одна.
- Значит, шайка плюс Викрам? Это должно немного отличаться.
- Ну конечно, так оно и есть.
Джин вздохнула, сдаваясь.
- Что это такое розовое у тебя на глазах? - спросила она, меняя галс. Тени, разумеется, но равномерно наложенные на оба века и углубляющие в оттенке у надбровий, как сценический грим, накладываемый не чтобы прикрыть, но чтобы изобразить синяк. Обеспокоенная своим тоном, так напоминающим Филлис, она добавила: - Мне нравится.
- Правда? - сказала Вик, постукивая пальцами по векам, словно проверяя, спала ли опухоль. - Мне подарила их моя подруга Софи. - Она вскинула взгляд. - Я хочу сказать, твоя подруга Софи.
- Моя подруга Софи? Разве у меня есть подруга по имени Софи? - спросила Джин, вставая, чтобы пойти в туалет.
- Я же рассказывала о ней в своем письме. Я хотела тебя спросить… в общем, мне кажется, что на самом деле она подруга папы. По-моему. Или ее мать была его подругой, или что-то там еще.
- Ты имеешь в виду Софи де Вильморен?
- Ты ее знаешь!
Почему Вик так этому рада, Джин даже представить себе не могла. Она вспомнила открытку в Собрании Уоллеса: бледную герцогиню.
- Забавно, что ты о ней упомянула, потому что как раз сегодня я видела портрет одной женщины, похожей на нее. Я не могла понять, кого он мне напоминает, а оказывается, вот кого. Случайное открытие. Салат будешь? - Ей не нравилось, что у Вик разгорелись глаза, как это было бы, по крайней мере, несколько лет назад, если бы Джин призналась в случайном знакомстве с Кайли Миноуг. - Так или иначе, что она здесь делала? Ты писала, что она заходила.
- Я ее пригласила. Но потом она сказала, что ты тоже ее приглашала, когда ты встретилась с ней в химчистке, было такое? Я все время видела ее поблизости - думала, может, это какая-то поехавшая лесбиянка из Кэмдена. Она всегда мне улыбалась - а потом, когда как-то раз мы с Викрамом и Майей завтракали в кафе, она вдруг подходит ко мне и говорит: «Вы Виктория Хаббард?» - Вик произнесла свое имя с сильным французским акцентом и широко раскрыла глаза, изображая тревогу. - Так что мы разговорились, и она сказала, что когда-то здесь жила. Здесь, на Альберт-стрит, - в этом доме.
- Tu exag?res, ma fille . Она останавливалась здесь только раз - может, недели на три. На месяц, максимум. Когда тебе было года полтора или меньше. - Господи, подумала Джин, может, Софи де Вильморен - хищная лесбиянка? В тот день в химчистке в ней определенно было что-то раболепное. Если она увлеклась Вик, то это все объясняет.
- В общем, она спросила, нельзя ли ей снова увидеть наш дом, сказала, что была здесь счастливее всего в жизни, что нянчила меня и была там, в той комнате, когда я сказала свое первое слово - «минибар». Так что я поняла, что это правда.
- Нянчила? Значит, она хочет сказать, что была чем-то вроде нашей прислуги? Которой она не была - и никто не был. У тебя не было никаких нянечек, чем я очень горжусь. Хотя ты можешь считать по-другому. А твоим первым словом, прости, если огорчу тебя, было «бака» - вместо «собака». Правда, и до «минибара» оставалось недолго - это когда мы остановились в «Карлайле» во время той чудесной поездки в Нью-Йорк, чтобы показать тебя бабушке и деду. Софи там не было.
Джин было непросто противостоять непреодолимому представлению о ловкой пройдохе, сумевшей познакомиться с ее дочерью. Но, как сказала она себе на рассвете, лежа без сна в пустой кровати, это чувство угрозы, это непристойное подозрение было просто производным от ее собственного морального разложения, которому она никак не могла позволить заразить каждое свое суждение, каждое свое чувство.
- Значит, ты привела ее в дом?
- Ну да. Замечательный был вечер. Мы несколько часов просматривали все старые альбомы, и это было поразительно. Она помнит все - и светящиеся в темноте звезды на моем потолке, и треснувшее голубое стекло на двери в туалет на лестничной клетке. Сломанную туалетную цепочку.
- Повезло же ей с памятью.
- Мы собирались позвонить вам, но потом, я не знаю, что случилось.
- Случилось то, что ты мне не позвонила.
- Ой, мам, надеюсь, ты не против, что она пробыла здесь несколько дней. Я об этом хотела тебе сказать. Я думала, что в этом ничего такого нет. Потому что она жила здесь раньше и все такое. Майя только что съехала, и я, ну, предоставила ей твою комнату.
Джин содрогнулась, скрывая это чрезмерным вниманием к зеленому салату.
- Послушай, милая, ты очень хорошо рассуждаешь, но на самом деле ты просто не должна пускать к себе кого-то на постой. Не то чтобы мы не доверяли тебе … Просто ответственность огромна, для каждого, - и подобные вещи способны вырываться из-под контроля… - Здесь она смогла подпустить в голос строгость. - Ладно, когда это было? Чего она хотела?
- Несколько недель назад. В том-то дело. Ничего не понимаю. По-моему, она живет в Париже, но не оставила мне ни телефона, ничего. Она долгое время провела в Кэмдене, потому что я сто раз видела ее на улицах. А потом исчезла. Может, это странно, но я вроде как по ней скучаю. Она была очень милой и хотела разузнать все и о тебе, и о папе, и о Сен-Жаке, и всем таком - я дала ей ваш электронный адрес, но, думаю, она ничего вам не написала.
Джин внезапно вспомнила об электронном письме из Франции, адресованном Марку, которое она видела в их почтовом ящике перед тем, как они улетели с Сен-Жака; она совершенно забыла сказать ему об этом. Возможно, это было просто деловое письмо. А возможно, Софи таки написала, только не ей.
- Я, милая, была бы поосторожнее, если она объявится снова. У нее вроде бы не очень устойчивая психика. Что вполне объяснимо.
- Мама, как это понимать - «объяснимо»?
Вик выглядела настолько встревоженной, что Джин поняла: надо дать ей какое-то объяснение.
- Ей с самого рождения пришлось очень нелегко, мягко говоря. Видишь ли, Софи - дочь давнишней подружки твоего отца. Сандрин, француженки, по которой он сходил с ума лет этак сто назад. По-моему, в шестьдесят седьмом, потому что ему тогда было семнадцать. Он провел то лето с ее семьей, в Бретани. На Сен-Мало.
Вик явно ожидала продолжения.
- Вообще-то тебе надо спросить об этом у папы, но дело в том, что Сандрин сбежала с кем-то другим. И забеременела. Очень грустная история, - с нажимом сказала Джин, вытирая со стола пролитый уксус. - Может, Софи тебе рассказывала. Ее отец погиб в тот день, когда она родилась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85
Ее поколение такое скрытное, подумала Джин.
- Со многими видишься из прежней шайки?
- Кое с кем, - сказала Вик, усмехаясь архаичному сленгу матери. - С Майей, само собой. И с Фай. Завтра будет вечеринка Шарлотты, хотя с тех пор, как она поступила в Кембридж, я ее почти не видела.
Многие из ее подруг были немного старше, но ведь Вик росла одна со своими родителями. Или - со своими родителями, одна.
- Значит, шайка плюс Викрам? Это должно немного отличаться.
- Ну конечно, так оно и есть.
Джин вздохнула, сдаваясь.
- Что это такое розовое у тебя на глазах? - спросила она, меняя галс. Тени, разумеется, но равномерно наложенные на оба века и углубляющие в оттенке у надбровий, как сценический грим, накладываемый не чтобы прикрыть, но чтобы изобразить синяк. Обеспокоенная своим тоном, так напоминающим Филлис, она добавила: - Мне нравится.
- Правда? - сказала Вик, постукивая пальцами по векам, словно проверяя, спала ли опухоль. - Мне подарила их моя подруга Софи. - Она вскинула взгляд. - Я хочу сказать, твоя подруга Софи.
- Моя подруга Софи? Разве у меня есть подруга по имени Софи? - спросила Джин, вставая, чтобы пойти в туалет.
- Я же рассказывала о ней в своем письме. Я хотела тебя спросить… в общем, мне кажется, что на самом деле она подруга папы. По-моему. Или ее мать была его подругой, или что-то там еще.
- Ты имеешь в виду Софи де Вильморен?
- Ты ее знаешь!
Почему Вик так этому рада, Джин даже представить себе не могла. Она вспомнила открытку в Собрании Уоллеса: бледную герцогиню.
- Забавно, что ты о ней упомянула, потому что как раз сегодня я видела портрет одной женщины, похожей на нее. Я не могла понять, кого он мне напоминает, а оказывается, вот кого. Случайное открытие. Салат будешь? - Ей не нравилось, что у Вик разгорелись глаза, как это было бы, по крайней мере, несколько лет назад, если бы Джин призналась в случайном знакомстве с Кайли Миноуг. - Так или иначе, что она здесь делала? Ты писала, что она заходила.
- Я ее пригласила. Но потом она сказала, что ты тоже ее приглашала, когда ты встретилась с ней в химчистке, было такое? Я все время видела ее поблизости - думала, может, это какая-то поехавшая лесбиянка из Кэмдена. Она всегда мне улыбалась - а потом, когда как-то раз мы с Викрамом и Майей завтракали в кафе, она вдруг подходит ко мне и говорит: «Вы Виктория Хаббард?» - Вик произнесла свое имя с сильным французским акцентом и широко раскрыла глаза, изображая тревогу. - Так что мы разговорились, и она сказала, что когда-то здесь жила. Здесь, на Альберт-стрит, - в этом доме.
- Tu exag?res, ma fille . Она останавливалась здесь только раз - может, недели на три. На месяц, максимум. Когда тебе было года полтора или меньше. - Господи, подумала Джин, может, Софи де Вильморен - хищная лесбиянка? В тот день в химчистке в ней определенно было что-то раболепное. Если она увлеклась Вик, то это все объясняет.
- В общем, она спросила, нельзя ли ей снова увидеть наш дом, сказала, что была здесь счастливее всего в жизни, что нянчила меня и была там, в той комнате, когда я сказала свое первое слово - «минибар». Так что я поняла, что это правда.
- Нянчила? Значит, она хочет сказать, что была чем-то вроде нашей прислуги? Которой она не была - и никто не был. У тебя не было никаких нянечек, чем я очень горжусь. Хотя ты можешь считать по-другому. А твоим первым словом, прости, если огорчу тебя, было «бака» - вместо «собака». Правда, и до «минибара» оставалось недолго - это когда мы остановились в «Карлайле» во время той чудесной поездки в Нью-Йорк, чтобы показать тебя бабушке и деду. Софи там не было.
Джин было непросто противостоять непреодолимому представлению о ловкой пройдохе, сумевшей познакомиться с ее дочерью. Но, как сказала она себе на рассвете, лежа без сна в пустой кровати, это чувство угрозы, это непристойное подозрение было просто производным от ее собственного морального разложения, которому она никак не могла позволить заразить каждое свое суждение, каждое свое чувство.
- Значит, ты привела ее в дом?
- Ну да. Замечательный был вечер. Мы несколько часов просматривали все старые альбомы, и это было поразительно. Она помнит все - и светящиеся в темноте звезды на моем потолке, и треснувшее голубое стекло на двери в туалет на лестничной клетке. Сломанную туалетную цепочку.
- Повезло же ей с памятью.
- Мы собирались позвонить вам, но потом, я не знаю, что случилось.
- Случилось то, что ты мне не позвонила.
- Ой, мам, надеюсь, ты не против, что она пробыла здесь несколько дней. Я об этом хотела тебе сказать. Я думала, что в этом ничего такого нет. Потому что она жила здесь раньше и все такое. Майя только что съехала, и я, ну, предоставила ей твою комнату.
Джин содрогнулась, скрывая это чрезмерным вниманием к зеленому салату.
- Послушай, милая, ты очень хорошо рассуждаешь, но на самом деле ты просто не должна пускать к себе кого-то на постой. Не то чтобы мы не доверяли тебе … Просто ответственность огромна, для каждого, - и подобные вещи способны вырываться из-под контроля… - Здесь она смогла подпустить в голос строгость. - Ладно, когда это было? Чего она хотела?
- Несколько недель назад. В том-то дело. Ничего не понимаю. По-моему, она живет в Париже, но не оставила мне ни телефона, ничего. Она долгое время провела в Кэмдене, потому что я сто раз видела ее на улицах. А потом исчезла. Может, это странно, но я вроде как по ней скучаю. Она была очень милой и хотела разузнать все и о тебе, и о папе, и о Сен-Жаке, и всем таком - я дала ей ваш электронный адрес, но, думаю, она ничего вам не написала.
Джин внезапно вспомнила об электронном письме из Франции, адресованном Марку, которое она видела в их почтовом ящике перед тем, как они улетели с Сен-Жака; она совершенно забыла сказать ему об этом. Возможно, это было просто деловое письмо. А возможно, Софи таки написала, только не ей.
- Я, милая, была бы поосторожнее, если она объявится снова. У нее вроде бы не очень устойчивая психика. Что вполне объяснимо.
- Мама, как это понимать - «объяснимо»?
Вик выглядела настолько встревоженной, что Джин поняла: надо дать ей какое-то объяснение.
- Ей с самого рождения пришлось очень нелегко, мягко говоря. Видишь ли, Софи - дочь давнишней подружки твоего отца. Сандрин, француженки, по которой он сходил с ума лет этак сто назад. По-моему, в шестьдесят седьмом, потому что ему тогда было семнадцать. Он провел то лето с ее семьей, в Бретани. На Сен-Мало.
Вик явно ожидала продолжения.
- Вообще-то тебе надо спросить об этом у папы, но дело в том, что Сандрин сбежала с кем-то другим. И забеременела. Очень грустная история, - с нажимом сказала Джин, вытирая со стола пролитый уксус. - Может, Софи тебе рассказывала. Ее отец погиб в тот день, когда она родилась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85