— Бахыр-хан любит необъезженных скакунов.
Тот, кого назвали Бахыр-хан, снял с могучей шеи золотую гривну и швырнул под ноги работорговцу.
— Хватит? — спросил кочевник через переводчика.
Толстяк схватил гривну обеими руками и торопливо закивал, потряхивая тройным подбородком. Испуг вмиг сошел с его лица, уступив место удовлетворенной алчности. Луара хорошо знала склад ума подобных людей. Теперь он, конечно, радуется смерти своего напарника, может быть, даже своего единственного друга — ведь добычу уже не надо делить ни с кем.
А Бахыр-хан легко, как пушинку, поднял кхитаянку и понес к выходу, держа под мышкой сильной волосатой рукой. Та билась, кричала и царапалась, но это не производило на дикаря никакого впечатления.
Валявшийся на полу кинжал подобрал подбежавший охранник и вернул владельцу, предварительно вытерев лезвие о рукав. Тот сунул оружие за пояс и покинул шатер — вместе со своим новым приобретением. В шатре вновь воцарилось спокойствие, будто ничего и не произошло.
«А ведь я стояла совсем близко от кинжала,— подумалось Луаре.— Сделай шаг, схвати его и… И убей себя? Или кого-то из этих мерзких животных? Может, так было бы лучше…»
Путаницу ее мыслей прервал голос одного из кочевников. Луара поглядела в сторону говорившего, и — о Митра! — он указывал на нее унизанным кольцами пальцем.
— Сколько хочешь за эта женщина? — спросил присмотревший Луару дикарь через толмача у вновь приободрившегося толстого торговца…
* * *
Услыхав негромкое покашливание, хозяин шаграварского трактира «Золотая чаша», Заячья Губа, поднял голову и вздрогнул от неожиданности. Перед ним стоял невесть откуда взявшийся высокий человек в черном плаще и внимательно наблюдал, как тот подсчитывает дневную выручку. Минуту назад в трактире никого не было, а дверь, открываясь, так скрипит, что слышно аж из кухни… Откуда же взялся этот тип? Заячья Губа машинально прикрыл монеты волосатой рукой.
— Я ищу своего друга,— вполне дружелюбно проговорил неизвестный.— Мы были вместе, но вчера днем случайно разминулись. Как мне сообщили, он остановился твоем заведении. Не знаешь ли ты, куда он отправился дальше?
Трактирщик отрицательно помотал головой. Неизвестно чего, но он испугался. Гость улыбнулся:
— Слишком поспешный ответ, чтобы быть правдой. Ты ведь даже не спросил, кого именно я ищу. Позволь я расскажу тебе. Он высокий, очень мускулистый, черноволосый. При нем большой двуручный меч и, очевидно, невысокая белокурая девушка. Его зовут Конан, варвар из Киммерии. Как зовут девчонку, мне неизвестно.
— Нет,— хрипло ответил Заячья Губа и откашлялся. Страх усилился. И зачем он только ввязался в историю с похищением этой девчонки?!.— То есть да. Они действительно останавливались у меня, но вчера, ближе к вечеру, съехали. Куда — я не знаю, клянусь Митрой.
Улыбка незнакомца стала шире.
— Спасибо, трактирщик. Ты очень помог мне. Чем я могу отблагодарить тебя? Не откажи в любезности и прими в награду эту безделицу.
Сказав это, незнакомец положил на стойку огромную, с человеческую ладонь, монету, и солнечные блики заиграли на ее реверсе, где был изображен бородатый старик. У Заячьей Губы перехватило дыхание. «Золото, чистейшее золото, чтоб мне лопнуть!» Чутье еще никогда не подводило его. Не отрывая взора от сокровища, он протянул к нему дрожащую руку — коснуться, погладить, приласкать, схватить, завладеть… но пальцы замерли в воздухе на полпути к монете. Широко раскрытыми глазами трактирщик смотрел на деньги, а старик с реверса пристально смотрел на него, не позволяя отвести взгляд. На пухлом лице Заячьей Губы блестели капельки мигом выступившего пота.
— Итак,— как ни в чем не бывало сказал неизвестный,— давай продолжим. Куда же отправились мой друг со своей спутницей?
Блеск металла всецело поглотил разум и волю трактирщика. Остекленевшие глаза таращились на монету, мелко дрожала рука, так и не коснувшаяся золота.
— Я очень умный,— донесся изо рта трактирщика тихий монотонный голос.— Очень, очень умный. За девчонку я выручил двадцать монет. Весьма выгодная продажа. Я всегда нахожу стоящий товар…
— А Конан? — наклонившись ближе, вкрадчиво спросил гость.— Куда отправился Конан?
— Я обманул Конана,— послышался тот же бесцветный голос.— Он думает, что девчонка вернулась в Шадизар. А я продал ее кочевому племени. Никто ничего не узнает…
— Какому еще племени? Где оно?
— Где-то на востоке. Двадцать монет — большие деньги. Я смогу внести задаток за новый дом…
— Хватит. Ответь-ка лучше: правильно ли я понимаю, что девчонку ты продал каким-то дикарям, а Конана убедил, будто она скачет обратно в Шадизар?
— Ага. Я обманул всех. Я умный…
Человек в черном выпрямился и в раздумье закусил губу. Он не знал, что делать. Поверил ли варвар трактирщику, бросился ли следом за девчонкой, якобы возвращающейся домой? Или прознал, что Заячья Губа обвел его вокруг пальца, и теперь мчится к кочевью? И где находится это кочевье?.. Конану наверняка не удалось выбраться из города ночью. Значит, он покинул его рано утром. Возможно, стража городских ворот помнит, куда именно он отправился.
Что ж, похоже, трактирщик больше ничего нового не сообщит.
— Спасибо за помощь,— повторил незнакомец,— А эту золотую безделицу, пожалуй, можешь оставить себе.
Он сделал обеими руками движение, будто толкает в грудь трактирщика неимоверно тяжелый груз, потом отвернулся и, не оглядываясь, ушел.
Грудная клетка несчастного затрещала, сминаемая невидимой силой, изо рта вырвался долгий хрип, когда сжимаемые чудовищным давлением легкие вытесняли из себя воздух; не выдержавшие нагрузки ребра с хрустом лопнули, проткнув сердце, трахею, легкие. Горлом пошла кровь, и Заячья Губа замертво упал на пол. А на стойке остался лежать деревянный кругляшок с неумело, словно ребенком, нацарапанной рожицей.
Глава седьмая
—Вижу! — Крик Конана огласил степной простор, и конь киммерийца взвился на дыбы.
— Где? Что? — Проскочивший вперед кузнец тут же вернулся к своему спутнику.
— Там,— показал варвар.— Кочевье в степи.
— Да где же, где? — Хорг старательно всматривался в горизонт, но ничего, кроме бесконечной степи, не видел. Его глаза не могли состязаться в зоркости с орлиным зрением киммерийца. Не говоря ни слова, Конан пришпорил своего жеребца и припустил к лишь ему видимой цели. Изрыгая проклятия, Хорг помчался за ним вслед. Прошло некоторое время, и он тоже углядел какие-то черные точки там, где желто-красная земля переходила в тускнеющую голубизну вечернего небосвода.
— Стойте, стойте! — раздались вдруг вопли мага. Он словно взбесился — принялся выхватывать у варвара поводья, дергать коня за гриву.
Конану, а за ним и Хоргу пришлось остановиться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71
Тот, кого назвали Бахыр-хан, снял с могучей шеи золотую гривну и швырнул под ноги работорговцу.
— Хватит? — спросил кочевник через переводчика.
Толстяк схватил гривну обеими руками и торопливо закивал, потряхивая тройным подбородком. Испуг вмиг сошел с его лица, уступив место удовлетворенной алчности. Луара хорошо знала склад ума подобных людей. Теперь он, конечно, радуется смерти своего напарника, может быть, даже своего единственного друга — ведь добычу уже не надо делить ни с кем.
А Бахыр-хан легко, как пушинку, поднял кхитаянку и понес к выходу, держа под мышкой сильной волосатой рукой. Та билась, кричала и царапалась, но это не производило на дикаря никакого впечатления.
Валявшийся на полу кинжал подобрал подбежавший охранник и вернул владельцу, предварительно вытерев лезвие о рукав. Тот сунул оружие за пояс и покинул шатер — вместе со своим новым приобретением. В шатре вновь воцарилось спокойствие, будто ничего и не произошло.
«А ведь я стояла совсем близко от кинжала,— подумалось Луаре.— Сделай шаг, схвати его и… И убей себя? Или кого-то из этих мерзких животных? Может, так было бы лучше…»
Путаницу ее мыслей прервал голос одного из кочевников. Луара поглядела в сторону говорившего, и — о Митра! — он указывал на нее унизанным кольцами пальцем.
— Сколько хочешь за эта женщина? — спросил присмотревший Луару дикарь через толмача у вновь приободрившегося толстого торговца…
* * *
Услыхав негромкое покашливание, хозяин шаграварского трактира «Золотая чаша», Заячья Губа, поднял голову и вздрогнул от неожиданности. Перед ним стоял невесть откуда взявшийся высокий человек в черном плаще и внимательно наблюдал, как тот подсчитывает дневную выручку. Минуту назад в трактире никого не было, а дверь, открываясь, так скрипит, что слышно аж из кухни… Откуда же взялся этот тип? Заячья Губа машинально прикрыл монеты волосатой рукой.
— Я ищу своего друга,— вполне дружелюбно проговорил неизвестный.— Мы были вместе, но вчера днем случайно разминулись. Как мне сообщили, он остановился твоем заведении. Не знаешь ли ты, куда он отправился дальше?
Трактирщик отрицательно помотал головой. Неизвестно чего, но он испугался. Гость улыбнулся:
— Слишком поспешный ответ, чтобы быть правдой. Ты ведь даже не спросил, кого именно я ищу. Позволь я расскажу тебе. Он высокий, очень мускулистый, черноволосый. При нем большой двуручный меч и, очевидно, невысокая белокурая девушка. Его зовут Конан, варвар из Киммерии. Как зовут девчонку, мне неизвестно.
— Нет,— хрипло ответил Заячья Губа и откашлялся. Страх усилился. И зачем он только ввязался в историю с похищением этой девчонки?!.— То есть да. Они действительно останавливались у меня, но вчера, ближе к вечеру, съехали. Куда — я не знаю, клянусь Митрой.
Улыбка незнакомца стала шире.
— Спасибо, трактирщик. Ты очень помог мне. Чем я могу отблагодарить тебя? Не откажи в любезности и прими в награду эту безделицу.
Сказав это, незнакомец положил на стойку огромную, с человеческую ладонь, монету, и солнечные блики заиграли на ее реверсе, где был изображен бородатый старик. У Заячьей Губы перехватило дыхание. «Золото, чистейшее золото, чтоб мне лопнуть!» Чутье еще никогда не подводило его. Не отрывая взора от сокровища, он протянул к нему дрожащую руку — коснуться, погладить, приласкать, схватить, завладеть… но пальцы замерли в воздухе на полпути к монете. Широко раскрытыми глазами трактирщик смотрел на деньги, а старик с реверса пристально смотрел на него, не позволяя отвести взгляд. На пухлом лице Заячьей Губы блестели капельки мигом выступившего пота.
— Итак,— как ни в чем не бывало сказал неизвестный,— давай продолжим. Куда же отправились мой друг со своей спутницей?
Блеск металла всецело поглотил разум и волю трактирщика. Остекленевшие глаза таращились на монету, мелко дрожала рука, так и не коснувшаяся золота.
— Я очень умный,— донесся изо рта трактирщика тихий монотонный голос.— Очень, очень умный. За девчонку я выручил двадцать монет. Весьма выгодная продажа. Я всегда нахожу стоящий товар…
— А Конан? — наклонившись ближе, вкрадчиво спросил гость.— Куда отправился Конан?
— Я обманул Конана,— послышался тот же бесцветный голос.— Он думает, что девчонка вернулась в Шадизар. А я продал ее кочевому племени. Никто ничего не узнает…
— Какому еще племени? Где оно?
— Где-то на востоке. Двадцать монет — большие деньги. Я смогу внести задаток за новый дом…
— Хватит. Ответь-ка лучше: правильно ли я понимаю, что девчонку ты продал каким-то дикарям, а Конана убедил, будто она скачет обратно в Шадизар?
— Ага. Я обманул всех. Я умный…
Человек в черном выпрямился и в раздумье закусил губу. Он не знал, что делать. Поверил ли варвар трактирщику, бросился ли следом за девчонкой, якобы возвращающейся домой? Или прознал, что Заячья Губа обвел его вокруг пальца, и теперь мчится к кочевью? И где находится это кочевье?.. Конану наверняка не удалось выбраться из города ночью. Значит, он покинул его рано утром. Возможно, стража городских ворот помнит, куда именно он отправился.
Что ж, похоже, трактирщик больше ничего нового не сообщит.
— Спасибо за помощь,— повторил незнакомец,— А эту золотую безделицу, пожалуй, можешь оставить себе.
Он сделал обеими руками движение, будто толкает в грудь трактирщика неимоверно тяжелый груз, потом отвернулся и, не оглядываясь, ушел.
Грудная клетка несчастного затрещала, сминаемая невидимой силой, изо рта вырвался долгий хрип, когда сжимаемые чудовищным давлением легкие вытесняли из себя воздух; не выдержавшие нагрузки ребра с хрустом лопнули, проткнув сердце, трахею, легкие. Горлом пошла кровь, и Заячья Губа замертво упал на пол. А на стойке остался лежать деревянный кругляшок с неумело, словно ребенком, нацарапанной рожицей.
Глава седьмая
—Вижу! — Крик Конана огласил степной простор, и конь киммерийца взвился на дыбы.
— Где? Что? — Проскочивший вперед кузнец тут же вернулся к своему спутнику.
— Там,— показал варвар.— Кочевье в степи.
— Да где же, где? — Хорг старательно всматривался в горизонт, но ничего, кроме бесконечной степи, не видел. Его глаза не могли состязаться в зоркости с орлиным зрением киммерийца. Не говоря ни слова, Конан пришпорил своего жеребца и припустил к лишь ему видимой цели. Изрыгая проклятия, Хорг помчался за ним вслед. Прошло некоторое время, и он тоже углядел какие-то черные точки там, где желто-красная земля переходила в тускнеющую голубизну вечернего небосвода.
— Стойте, стойте! — раздались вдруг вопли мага. Он словно взбесился — принялся выхватывать у варвара поводья, дергать коня за гриву.
Конану, а за ним и Хоргу пришлось остановиться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71