Иногда д.»ж< спускалась вечером по лестнице, открывала почто- И1.1п ящик — пусто. Господи, когда же ты остепенишься, Криста!
Мимо дома под номером одиннадцать по улице Мелиораторов прошла не оглядываясь, не подняв головы к балконам даже шагу прибавила, словно спешила куда-то. Да, в этом доме живет
учитель. Кристина хорошо помнила обратный адрес , который всегда находила в уголке конверта, он всегда был чуточку педантом. Наверно, только поэтому он писал свой адрес, хотя иногда казалось, что это тайный призыв: откликнись. Однако чего только не навыдумывают жены. Сердце колотилось, щеки горели. Совсем и много-много лет назад, когда она выбегала на улице гадай: если вдруг встретит Паулюса, завтра вытащит счастливый билет.
По обеим сторонам широкой улицы жарились автомобили, с молодых липок осыпалась листва, а рядом возле двери гастронома, на цементной лестнице пристроилась старушка и собирала груши. Народу было немного, с ми ном гонялись друг за другом дети. Молодая женщина одной рукой вела девочку, а другой толкала широкую миску, в которой сидели упитанные близнецы и что и пылко бормотали. Кристина обвела взглядом мать, троицу и открыто улыбнулась. Женщина тоже ответила теплой улыбкой, в которой не было и тени или неудовлетворения. Отойдя на несколько шагов Кристина обернулась. Наверняка эта женщина
счастлива. Прошла еще немножко и снова подумала: наверняка у нее заботливый муж, власти выделили сносное жилье.
У перекрестка не выдержала и оглянулась еще раз. Хотя женщины с близнецами уже не было видно, Кристина продолжала размышлять о молодой семье, пыталась представить ее дни и вечера, озаренные светом любви, согретые заботливостью и доверием. Не о такой ли жизни она сама мечтала когда-то? Как давно это было, как давно!— ужаснулась она и неожиданно почувствовала, что изнемогла, постарела, далеко-далеко отстала от резво укатившей вдаль сказочной кареты.
Остановилась перед школой. Через день-другой зазвенит первый звонок нового учебного года, но сейчас здесь было тихо и пусто. Лишь трое пареньков вяло стучали мячом по баскетбольному щиту и изредка о чем-то тихо переговаривались. От груд каменного угля, сваленного на краю площадки, ветерок нес черную тяжелую пыль, которая садилась на засохший цветник у распахнутых ворот, на юные яблоньки и сливы. Кристина повернула назад и по другой стороне улицы Мелиораторов снова миновала пятиэтажный дом под номером одиннадцать на углу. А что, если нырнуть в подъезд, взбежать по лестнице и нажать на звонок у двери с цифрой девять? Задрожала как от озноба. Нет, никогда она этого не сделает. Никогда!
Дверь кафе была чуть приоткрыта, и Кристина вошла внутрь. Уселась у стойки, на высоком стуле у окна, поглядела на улицу. Улица была как на ладони. Барменша, прислонясь спиной к буфету, щелкала зубами орехи и выплевывала в горсть скорлупу. Напротив нее сидели два паренька, пили коктейль, приставали к барменше, хихикали.
— Сок, пожалуйста,— попросила Кристина, когда барменша подошла к ней.
— Виноградный? Яблочный? Манго?
— Манго, один.
Ей было лет под сорок, но выглядела она еще совсем неплохо, и пареньки не спускали глаз с голубого выреза платья, из которого так и выпирали слишком уж приподнятые лифчиком холмики грудей. Получив сок, Кристина спросила:
— Это кафе и сейчас называют «Шанхайской девой»?
Из пальцев барменши вырвался орех, подпрыгивая покатился по полу.
Один из парней поперхнулся коктейлем, закашлялся. Второй трахнул его кулаком по хребту.
— «Кафе мелиораторов»! — барменша чуть ли не по слогам произнесла эти два слова: пускай навеки запомнит эта...
Кристина поняла, что попала впросак. Вдруг это буфетчица из старой забегаловки «Шанхайская дева»? Барак давно снесли, а «дева» процветает по-прежнему...
Густой, холодный сок освежил Кристину, и немного погодя она забыла все, что окружало ее здесь. Загляделась в окно. Увидела в долине Старый город с закопченными трубами котельных, озаренный вечерним солнцем белый портик костела между высокими кленами, а за бухточкой озера, на пригорке -— кладбище (завтра непременно сходит на мамину могилу). На побуревших огородах хлопотали женщины, запряженная на телегу лошадь ела собранную в кучу траву. Кристина медлила, что взглядом по знакомой округе, шла на улицу, несколько раз останавливался на одиноких прохожих. Издалека увидела приближающегося мужчину — рослого, в спортивном костюме, с чемоданчиком в руке. Он! Паулюс! Чуть пыл о не сорвалась с места, не бросилась в дверь, но спохватилась — нет, нет! Ни капельки не похож, как это так... Встревоженное сердце билось скачками, а глаза псе искали, искали...
- Видала, Криста? Паулюс!
— И опять Паулюс!
С середины площадки. Готово!
Нет, ты видишь, Криста?
Они стояли на дощатой скрипучей лестнице и то подпрыгивали, то, обнявшись, застывали на короткий миг, то отчаянно хлопали жаркими ладонями. На нижней Пагкетбольной площадке проходил матч между двумя школами, гости из соседнего района не на шутку теснили хозяев.
Выиграют наши. Должны выиграть!
Разве что Паулюс... Есть! Криста!
Опаленные солнцем ранней весны щеки Кристины так и горели. Она не спускала глаз с Паулюса, который то метко передавал мяч, то ловко уходил от двух игроков сразу, то молнией бросался к щиту. Но вдруг он поднял голову к лестнице, увидел девочек... ее увидел, Кристину, и сделал пробежку. Пронзительно засвистел судья.
— Из-за тебя мяч потерял. Прячься, Кристина, а то еще опять...
— Мяч перехватил!
— Паулюс!..
Кристина съежилась, спряталась за подругами, опасливо поглядывала из-за их спин, однако для Паулюса, казалось, снова все перестало существовать.
— Если бы не Паулюс...
— Какой у тебя мальчик, Криста!..
Одноклассницы с завистью щебетали Кристине на
ухо, ойкали, Кристина еще пуще краснела, защищалась, как умела: «Да что вы, что вы говорите... Мы же просто так... да что вы...»
Когда игроки на скамье возле площадки оделись, Паулюс снова бросил взгляд на лестницу, и Кристина увидела на его лице широкую улыбку, напоминающую: не убегай... Девчонки, наверное, это поняли, подмигнули Кристе и смешались с галдящей толпой болельщиков. Очень медленно, водя рукой по перилам, поднималась по лестнице Кристина, напрягая слух: вдруг услышит догоняющие ее шаги. Услышала. Это его шаги... Не оборачиваясь шла вокруг школы. Шаги поравнялись. Опустив голову, увидела парусиновые кеды большого размера, пыльные, со следами чужих подошв, и вспомнила, что еще так недавно они сияли белизной зубного порошка. Молча вышли на улицу. Она — в толстой юбке, перешитой из старой, потраченной молью маминой одежки (как она ненавидела этот мешок, в котором путались ноги!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
Мимо дома под номером одиннадцать по улице Мелиораторов прошла не оглядываясь, не подняв головы к балконам даже шагу прибавила, словно спешила куда-то. Да, в этом доме живет
учитель. Кристина хорошо помнила обратный адрес , который всегда находила в уголке конверта, он всегда был чуточку педантом. Наверно, только поэтому он писал свой адрес, хотя иногда казалось, что это тайный призыв: откликнись. Однако чего только не навыдумывают жены. Сердце колотилось, щеки горели. Совсем и много-много лет назад, когда она выбегала на улице гадай: если вдруг встретит Паулюса, завтра вытащит счастливый билет.
По обеим сторонам широкой улицы жарились автомобили, с молодых липок осыпалась листва, а рядом возле двери гастронома, на цементной лестнице пристроилась старушка и собирала груши. Народу было немного, с ми ном гонялись друг за другом дети. Молодая женщина одной рукой вела девочку, а другой толкала широкую миску, в которой сидели упитанные близнецы и что и пылко бормотали. Кристина обвела взглядом мать, троицу и открыто улыбнулась. Женщина тоже ответила теплой улыбкой, в которой не было и тени или неудовлетворения. Отойдя на несколько шагов Кристина обернулась. Наверняка эта женщина
счастлива. Прошла еще немножко и снова подумала: наверняка у нее заботливый муж, власти выделили сносное жилье.
У перекрестка не выдержала и оглянулась еще раз. Хотя женщины с близнецами уже не было видно, Кристина продолжала размышлять о молодой семье, пыталась представить ее дни и вечера, озаренные светом любви, согретые заботливостью и доверием. Не о такой ли жизни она сама мечтала когда-то? Как давно это было, как давно!— ужаснулась она и неожиданно почувствовала, что изнемогла, постарела, далеко-далеко отстала от резво укатившей вдаль сказочной кареты.
Остановилась перед школой. Через день-другой зазвенит первый звонок нового учебного года, но сейчас здесь было тихо и пусто. Лишь трое пареньков вяло стучали мячом по баскетбольному щиту и изредка о чем-то тихо переговаривались. От груд каменного угля, сваленного на краю площадки, ветерок нес черную тяжелую пыль, которая садилась на засохший цветник у распахнутых ворот, на юные яблоньки и сливы. Кристина повернула назад и по другой стороне улицы Мелиораторов снова миновала пятиэтажный дом под номером одиннадцать на углу. А что, если нырнуть в подъезд, взбежать по лестнице и нажать на звонок у двери с цифрой девять? Задрожала как от озноба. Нет, никогда она этого не сделает. Никогда!
Дверь кафе была чуть приоткрыта, и Кристина вошла внутрь. Уселась у стойки, на высоком стуле у окна, поглядела на улицу. Улица была как на ладони. Барменша, прислонясь спиной к буфету, щелкала зубами орехи и выплевывала в горсть скорлупу. Напротив нее сидели два паренька, пили коктейль, приставали к барменше, хихикали.
— Сок, пожалуйста,— попросила Кристина, когда барменша подошла к ней.
— Виноградный? Яблочный? Манго?
— Манго, один.
Ей было лет под сорок, но выглядела она еще совсем неплохо, и пареньки не спускали глаз с голубого выреза платья, из которого так и выпирали слишком уж приподнятые лифчиком холмики грудей. Получив сок, Кристина спросила:
— Это кафе и сейчас называют «Шанхайской девой»?
Из пальцев барменши вырвался орех, подпрыгивая покатился по полу.
Один из парней поперхнулся коктейлем, закашлялся. Второй трахнул его кулаком по хребту.
— «Кафе мелиораторов»! — барменша чуть ли не по слогам произнесла эти два слова: пускай навеки запомнит эта...
Кристина поняла, что попала впросак. Вдруг это буфетчица из старой забегаловки «Шанхайская дева»? Барак давно снесли, а «дева» процветает по-прежнему...
Густой, холодный сок освежил Кристину, и немного погодя она забыла все, что окружало ее здесь. Загляделась в окно. Увидела в долине Старый город с закопченными трубами котельных, озаренный вечерним солнцем белый портик костела между высокими кленами, а за бухточкой озера, на пригорке -— кладбище (завтра непременно сходит на мамину могилу). На побуревших огородах хлопотали женщины, запряженная на телегу лошадь ела собранную в кучу траву. Кристина медлила, что взглядом по знакомой округе, шла на улицу, несколько раз останавливался на одиноких прохожих. Издалека увидела приближающегося мужчину — рослого, в спортивном костюме, с чемоданчиком в руке. Он! Паулюс! Чуть пыл о не сорвалась с места, не бросилась в дверь, но спохватилась — нет, нет! Ни капельки не похож, как это так... Встревоженное сердце билось скачками, а глаза псе искали, искали...
- Видала, Криста? Паулюс!
— И опять Паулюс!
С середины площадки. Готово!
Нет, ты видишь, Криста?
Они стояли на дощатой скрипучей лестнице и то подпрыгивали, то, обнявшись, застывали на короткий миг, то отчаянно хлопали жаркими ладонями. На нижней Пагкетбольной площадке проходил матч между двумя школами, гости из соседнего района не на шутку теснили хозяев.
Выиграют наши. Должны выиграть!
Разве что Паулюс... Есть! Криста!
Опаленные солнцем ранней весны щеки Кристины так и горели. Она не спускала глаз с Паулюса, который то метко передавал мяч, то ловко уходил от двух игроков сразу, то молнией бросался к щиту. Но вдруг он поднял голову к лестнице, увидел девочек... ее увидел, Кристину, и сделал пробежку. Пронзительно засвистел судья.
— Из-за тебя мяч потерял. Прячься, Кристина, а то еще опять...
— Мяч перехватил!
— Паулюс!..
Кристина съежилась, спряталась за подругами, опасливо поглядывала из-за их спин, однако для Паулюса, казалось, снова все перестало существовать.
— Если бы не Паулюс...
— Какой у тебя мальчик, Криста!..
Одноклассницы с завистью щебетали Кристине на
ухо, ойкали, Кристина еще пуще краснела, защищалась, как умела: «Да что вы, что вы говорите... Мы же просто так... да что вы...»
Когда игроки на скамье возле площадки оделись, Паулюс снова бросил взгляд на лестницу, и Кристина увидела на его лице широкую улыбку, напоминающую: не убегай... Девчонки, наверное, это поняли, подмигнули Кристе и смешались с галдящей толпой болельщиков. Очень медленно, водя рукой по перилам, поднималась по лестнице Кристина, напрягая слух: вдруг услышит догоняющие ее шаги. Услышала. Это его шаги... Не оборачиваясь шла вокруг школы. Шаги поравнялись. Опустив голову, увидела парусиновые кеды большого размера, пыльные, со следами чужих подошв, и вспомнила, что еще так недавно они сияли белизной зубного порошка. Молча вышли на улицу. Она — в толстой юбке, перешитой из старой, потраченной молью маминой одежки (как она ненавидела этот мешок, в котором путались ноги!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67