Большей частью они завистливы
и, скорее, склонны к мести, чем к сочувствию, поэтому требуется особенная
сила духа для того, чтобы с каждым обходиться сообразно с его характером и
удерживаться от подражания его аффектам, наоборот, те, которые умеют лишь
бранить людей, более порицать их пороки, чем учить добродетелям, и не
укреплять дух людей, а сокрушать его, те служат в тягость и себе, и
другим, поэтому многие из чрезмерной нетерпимости и ложного религиозного
усердия желали жить лучше среди животных, чем среди людей, подобно тому,
как мальчишки или юноши, которые не могут спокойно переносить укоры
родителей, ищут себе убежища в военной службе и предпочитают неудобство
войны и деспотическую власть домашним удобствам и увещеваниям родителей и
согласны подвергнуться какой угодно тягости, чтобы только отомстить своим
родителям.
Если в одном и том же суб'екте возбуждаются два противоположных
действия, то или в обоих из них, или в одном, необходимо должны
произходить изменения до тех пор, пока они не перестанут быть
противоположными. Это действительно аксиома - если я хочу одновременно и
того, и другого, должно произойти изменение, пока мне не станет ясно, чего
именно я хочу.
Могущество действия определяется могуществом его причины, в силу
того, что сущность действия выражается и определяется сущностью его
причины.
М_е_т_о_д_и_к_а_ к_о_н_т_р_о_л_я_.
Если мы отделим душевное движение, т.е. эффект от представления
внешней причины и соединим его с другими представлениями, то любовь или
ненависть к этой внешней причине, равно как душевные волнения, возникающие
из этих аффектов, уничтожаются. Аффект, составляющий пассивное состояние,
перестает быть им, как скоро мы образуем ясную и отчетливую идею его.
Следовательно, аффект тем больше находится в нашей власти, и душа тем
меньше от него страдает, чем больше мы обладаем его познанием. Нет ни
одного состояния, о котором мы не могли бы составить ясного и отчетливого
представления. Поскольку душа познает вещи, как необходимые, она имеет тем
большую власть над аффектами, иными словами, тем менее страдает от них.
Иными словами, когда душа считает, что что-то происходит случайно, как бы
она ни называла эту случайность - то ли вмешательство бога, то ли что-то
еще - она от этого страдает. Страдание уменьшается тогда, когда мы познаем
необходимость того или иного воздействия.
Чем с большим числом других образов соединен какой-либо образ, тем
чаще он возникает. Душа может достигнуть того, что все состояния тела или
образы вещей будут относиться к идее бога. Познающий себя самого и свои
аффекты, ясно и отчетливо любит бога и тем больше, чем больше он познает
себя и свои аффекты. Такая любовь к богу должна всего более наполнять
душу. Бог свободен от пассивных состояний и не подвержен никакому аффекту:
ни удовольствию, ни неудовольствию. Бог, собственно говоря, никого ни
любит, ни ненавидит, ибо бог не подвержен никакому аффекту: ни
удовольствию, ни неудовольствию и, следовательно, он не питает ни к кому
ни любви, ни ненависти. Никто не может ненавидеть бога, отсюда следует,
что любовь к богу не может обратиться в ненависть. Кто любит бога, тот не
может стремиться, чтобы бог, в свою очередь, любил его. Доказательство:
если бы человек стремился к этому, то, значит, он желал бы, чтобы бог,
которого он любит, не был богом и, следовательно, желал бы подвергнуться
неудовольствию за счет того, что считал бы бога ограниченным. Эта любовь к
богу не может быть осквернена ни аффектом зависти, ни аффектом ревности,
наоборот, она становится тем горячее, чем больше людей по нашему
воображению соединены с богом тем же союзом любви.
Здесь мы выходим к проблеме того, что понимать под богом. Наш мир
имеет первую причину своего существования, самой себя. Назовем ее
субстанцией или богом. Богу с необходимостью присуща свободная воля, что
следует из его определения. Бог действует не хаотически, а по внутренней
необходимости, которую назовем абсолютным мышлением. Свободная воля не
должна быть ограничена ничем другим, следовательно бог бесконечен и
включает в себя все существующее в любых формах. Средний человек иногда
считает, что бог трансцендентен и мы не являемся богом. Сам бог обладает
существованием. Причина собержит в себе все, что содержится в ее
следствиях: воля, мышление, существование, бесконечность являются
отрибутами бога, присущими ему с необходимостью. Данные атрибуты не
исчерпывают всех моментов бога, вообще говоря, бог имеет бесконечное число
атрибутов, каждый из которых выражает его вечную и неизменную природу. Все
атрибуты находятся в боге в некотором единстве, а не являются его частями,
бог неделим. Каждый атрибут представлен сам по себе, бесконечен в своем
роде и представляет собой определенную форму для-себя-бытия бога. Каждый
атрибут имеет бесконечное множество определенных состояний или модусов,
взаимозависимых и ограниченных друг другом. Бог есть целое, состоящее из
субстанции, атрибутов и модусов. Ничего другого не существует и не может
существовать. Бог есть абсолютное бытие и любое конечное бытие является
модусом этого атрибута. Бог есть абсолютное мышление, которое знает все
атрибуты и все их модусы, но не потому, что познает их через восприятие, а
потому, что является причиной их возникновения. Разум тождественен воле,
все, что он мыслит, он тут же творит, поэтому в природе есть все, что есть
в разуме. Тем более все, что есть в природе, есть в разуме. Бог действует
с необходимостью, не сомневается, не ошибается, не может менять своих
решений. Все, что бог может себе представить, все, что согласуется с его
необходимостью, сводящейся к требованию самонепротиворечивости, все
реализуется в природе. Субстанция и атрибуты, представляющие собой
бесконечное понятие бога (эйдосы), не соотносящиеся между собой и поэтому
не познаваемые для другого, образуют так называемую природу порождающую.
Модусы атрибутов образуют определенную форму природы порожденной. Все
существующее, существует в боге и через бога. Каждый модус ограничен
другими модусами своего атрибута и, следовательно, находится с ними в
определенном соотношении, в определенных взаимодействиях. Модус стремится
снять свою ограниченность, ибо в себе он целое, и действует через свою
границу на другие модусы, которые воспринимают это воздействие, как свою
границу, ибо последняя не есть бытие само по себе, а есть переход,
деятельное отношение одного с другим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60
и, скорее, склонны к мести, чем к сочувствию, поэтому требуется особенная
сила духа для того, чтобы с каждым обходиться сообразно с его характером и
удерживаться от подражания его аффектам, наоборот, те, которые умеют лишь
бранить людей, более порицать их пороки, чем учить добродетелям, и не
укреплять дух людей, а сокрушать его, те служат в тягость и себе, и
другим, поэтому многие из чрезмерной нетерпимости и ложного религиозного
усердия желали жить лучше среди животных, чем среди людей, подобно тому,
как мальчишки или юноши, которые не могут спокойно переносить укоры
родителей, ищут себе убежища в военной службе и предпочитают неудобство
войны и деспотическую власть домашним удобствам и увещеваниям родителей и
согласны подвергнуться какой угодно тягости, чтобы только отомстить своим
родителям.
Если в одном и том же суб'екте возбуждаются два противоположных
действия, то или в обоих из них, или в одном, необходимо должны
произходить изменения до тех пор, пока они не перестанут быть
противоположными. Это действительно аксиома - если я хочу одновременно и
того, и другого, должно произойти изменение, пока мне не станет ясно, чего
именно я хочу.
Могущество действия определяется могуществом его причины, в силу
того, что сущность действия выражается и определяется сущностью его
причины.
М_е_т_о_д_и_к_а_ к_о_н_т_р_о_л_я_.
Если мы отделим душевное движение, т.е. эффект от представления
внешней причины и соединим его с другими представлениями, то любовь или
ненависть к этой внешней причине, равно как душевные волнения, возникающие
из этих аффектов, уничтожаются. Аффект, составляющий пассивное состояние,
перестает быть им, как скоро мы образуем ясную и отчетливую идею его.
Следовательно, аффект тем больше находится в нашей власти, и душа тем
меньше от него страдает, чем больше мы обладаем его познанием. Нет ни
одного состояния, о котором мы не могли бы составить ясного и отчетливого
представления. Поскольку душа познает вещи, как необходимые, она имеет тем
большую власть над аффектами, иными словами, тем менее страдает от них.
Иными словами, когда душа считает, что что-то происходит случайно, как бы
она ни называла эту случайность - то ли вмешательство бога, то ли что-то
еще - она от этого страдает. Страдание уменьшается тогда, когда мы познаем
необходимость того или иного воздействия.
Чем с большим числом других образов соединен какой-либо образ, тем
чаще он возникает. Душа может достигнуть того, что все состояния тела или
образы вещей будут относиться к идее бога. Познающий себя самого и свои
аффекты, ясно и отчетливо любит бога и тем больше, чем больше он познает
себя и свои аффекты. Такая любовь к богу должна всего более наполнять
душу. Бог свободен от пассивных состояний и не подвержен никакому аффекту:
ни удовольствию, ни неудовольствию. Бог, собственно говоря, никого ни
любит, ни ненавидит, ибо бог не подвержен никакому аффекту: ни
удовольствию, ни неудовольствию и, следовательно, он не питает ни к кому
ни любви, ни ненависти. Никто не может ненавидеть бога, отсюда следует,
что любовь к богу не может обратиться в ненависть. Кто любит бога, тот не
может стремиться, чтобы бог, в свою очередь, любил его. Доказательство:
если бы человек стремился к этому, то, значит, он желал бы, чтобы бог,
которого он любит, не был богом и, следовательно, желал бы подвергнуться
неудовольствию за счет того, что считал бы бога ограниченным. Эта любовь к
богу не может быть осквернена ни аффектом зависти, ни аффектом ревности,
наоборот, она становится тем горячее, чем больше людей по нашему
воображению соединены с богом тем же союзом любви.
Здесь мы выходим к проблеме того, что понимать под богом. Наш мир
имеет первую причину своего существования, самой себя. Назовем ее
субстанцией или богом. Богу с необходимостью присуща свободная воля, что
следует из его определения. Бог действует не хаотически, а по внутренней
необходимости, которую назовем абсолютным мышлением. Свободная воля не
должна быть ограничена ничем другим, следовательно бог бесконечен и
включает в себя все существующее в любых формах. Средний человек иногда
считает, что бог трансцендентен и мы не являемся богом. Сам бог обладает
существованием. Причина собержит в себе все, что содержится в ее
следствиях: воля, мышление, существование, бесконечность являются
отрибутами бога, присущими ему с необходимостью. Данные атрибуты не
исчерпывают всех моментов бога, вообще говоря, бог имеет бесконечное число
атрибутов, каждый из которых выражает его вечную и неизменную природу. Все
атрибуты находятся в боге в некотором единстве, а не являются его частями,
бог неделим. Каждый атрибут представлен сам по себе, бесконечен в своем
роде и представляет собой определенную форму для-себя-бытия бога. Каждый
атрибут имеет бесконечное множество определенных состояний или модусов,
взаимозависимых и ограниченных друг другом. Бог есть целое, состоящее из
субстанции, атрибутов и модусов. Ничего другого не существует и не может
существовать. Бог есть абсолютное бытие и любое конечное бытие является
модусом этого атрибута. Бог есть абсолютное мышление, которое знает все
атрибуты и все их модусы, но не потому, что познает их через восприятие, а
потому, что является причиной их возникновения. Разум тождественен воле,
все, что он мыслит, он тут же творит, поэтому в природе есть все, что есть
в разуме. Тем более все, что есть в природе, есть в разуме. Бог действует
с необходимостью, не сомневается, не ошибается, не может менять своих
решений. Все, что бог может себе представить, все, что согласуется с его
необходимостью, сводящейся к требованию самонепротиворечивости, все
реализуется в природе. Субстанция и атрибуты, представляющие собой
бесконечное понятие бога (эйдосы), не соотносящиеся между собой и поэтому
не познаваемые для другого, образуют так называемую природу порождающую.
Модусы атрибутов образуют определенную форму природы порожденной. Все
существующее, существует в боге и через бога. Каждый модус ограничен
другими модусами своего атрибута и, следовательно, находится с ними в
определенном соотношении, в определенных взаимодействиях. Модус стремится
снять свою ограниченность, ибо в себе он целое, и действует через свою
границу на другие модусы, которые воспринимают это воздействие, как свою
границу, ибо последняя не есть бытие само по себе, а есть переход,
деятельное отношение одного с другим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60