В двух корзинах четыре человека, в одной - три. И некоторых из этих людей я очень даже хорошо знаю. Например, своего воеводу Никодима. Или лыцарова отпрыска Каллистрата Обо-лыжского.
О, у этого-то костер мыслей пылает ярче всех! Если остальные просто ухватились кто за что может и боятся от страха даже лишний раз громко икнуть, то Каллнстрат совсем в других думах: хватит ли теплоты воздуха в шарах, чтоб донести их до киршагских стен? Не переменится ли ветер, не дунет ли в другую сторону? Да и при приземлении (ай да Каллистрат! - уже думает о приземлении) как удастся закрепиться, чтобы успеть всем вылезти из корзин, пока шары не унесло дальше?
Вот они, лазутчики, которых так опасается волхв! Прибудут с той стороны, откуда их и не ждали. Все-таки технический прогресс - это великая сила!
Шары приближались. Я вышла из укрытия и стала восторженно размахивать руками, пытаясь привлечь внимание моих друзей. И привлекла. И не только их, к сожалению…
Из лаза, которым мы пользовались, поднимаясь сюда, показалась голова дозорного. И уставилась на меня как баран на новые ворота. В небо дозорный даже не смотрел, поэтому, не будь меня с моим восторгом, воздушных шаров над песчаной пустыней даже бы и не заметил. А вот я - это другое дело.
«Баба!» - первое, что поразило дозорного. И потом целый вихрь мыслей - среди них и очень приятные - пронесся в голове у мужичка, сноровисто полезшего, как тесто из дежки, наверх, ко мне.
Его нужно было срочно нейтрализовать. Очень срочно.
Я закрыла глаза, напрягаясь, мысленно протягивая к нему руку, и отдернула, аж зашипев от боли. Мне не то что ударить - прикоснуться было мучительно. Все-таки я не каратистка, и такие удары, как я нанесла лыцару внизу, не проходят для моих парапсихологических способностей бесследно.
А дозорный уже вылез и, широко, плотоядно улыбаясь щербатым гнилозубым ртом, направился ко мне. Следом за ним по ступенькам карабкался второй, а на подходе был и третий. Я застыла в замешательстве.
Какая-то секунда была выиграна, когда дозорный заметил Филуману у меня на шее и замер, будто споткнувшись.
«Княгиня? Призрак? Морок?» - на мгновение оторопев, забеспокоился он. Но потом рассудил, что не его дело разбираться во всем этом, а его дело хватать и доставлять куда следует. Что он и решил сделать, не без сожаления распростившись с некоторыми своими сладкими мечтами.
Я же, как парализованная, молча наблюдала за его приближением, когда маленькая ладошка потрогала меня за руку и детский голос произнес:
- Ma? Бобо?
- Бокша, - простонала я в ужасе, оглядываясь.
Остервенелый Бокша уже несся спасать ребенка и выручать госпожу, хотя и сам не знал как. Не врукопашную же ему вступать с вооруженным и обученным лыцаром?
Мой сын еще раз погладил мою руку и отпустил ее. Потому что направился навстречу дозорному.
- Не, - сказал он, поднимая свои огромные глаза на лы-цара. - Не. Бобо!
- Пошел, шенок, - просто ответил дозорный, отвешивая малышу оплеуху, от которой тот грянулся боком на каменный пол.
- Олежек! - завопила я, кидаясь к сыну.
- Княжич! - заорал Бокша, налетая на дозорного. И тут же вслед за Олегом шмякнулся на плиты.
Но малыш уже не лежал. Он сел, опираясь на одну руку, а другой вытирая струйку крови, текущую из носа, и негромко сообщил в сторону лыцара: - Не. Бобо.
После чего лыцар странно дернулся, будто внезапно теряя равновесие, удивленно ахнул и тоже сел на пол.
- Климент! - озадаченно окликнул его товарищ, вылезая на верхнюю ступеньку. - Ты чего?
И больше ничего произнести не успел - вздрогнул так же, как Климент, пошатнулся и с грохотом повалился вниз, на голову третьему дозорному.
- Ах ты, твою мать!… - выкрикнул тот в негодовании. И смолк.
- Дитятко… Олег Михайлович…-еле шевеля разбитыми губами, бормотал Бокша, подползая к княжичу.
Первый дозорный удивленно смотрел на нас, по-прежнему сидя на полу и не делая попыток подняться.
- Олежек! - обхватила я сына - Больно?.. Ушибся?.. Ничего не сломал?..
- Бобо, - серьезно повторил он.
- Княжич… - наконец добрался до него Бокша.
Протянул трясущуюся худую руку, осторожно погладил по плечу, как бы проверяя -здесь ли он? На самом ли деле?.. А потом с мучительным стоном распластался на каменных плитах. В груди у него болело нещадно. Лыцаров удар сломал не меньше двух ребер.
- Бедные вы мои, - всплакнула я над двумя поверженными мужчинами.
- Княгиня, что стряслось? Вам помочь? - сочувственно поинтересовались рядом со мной.
Я было решила, что за всеми нашими баталиями пропустила прилет воздушных шаров. Но нет, шары были еще далеко в небе, а рядом со мной на корточках сидел давешний лыцар, с искренней озабоченностью переживая свое неумение помочь княгине, явно попавшей в беду. В какую беду - он не знал, но это и не имело для него особого значения. Он совершенно искренне считал, что сейчас важнее всего прийти на выручку. Всем нам троим - княгине, княжичу, у которого он уже заметил гривну на шее, и их рабу, постанывающему недужно.
- Это ты сотворил? - сквозь слезы улыбнулась я сыну. - Ты что - перевоспитал его?
Малыш повернул голову и долгим, грустным взглядом посмотрел на заботливо склоненного лыцара.
А тот все еще настойчиво требовал от меня ответа: - Что сделать, княгиня? Что надо?
- Ой, не знаю, - всхлипнула я от смеха - так нелеп был этот зверь, вдруг в мгновение ока переродившийся в ягненка.(tm) Как там тебя… Климент, что ли…
- Меня звать Аврамий, - словоохотливо сообщил лыцар. - А вы ведь - княгиня Шагирова? Я что-то слыхал про вас…
- Но твой товарищ вроде называл тебя Климентом? - удивилась я.
- Какой товарищ? - ответно удивился он.
- Ну, второй дозорный.
- Дозорный? - с сомнением пожевал он губами. - А тут что - с дозором ходят? Это где ж мы? Крепость какая-то!… Он с интересом огляделся, а потом вновь повернулся ко мне: - Не знаете, княгиня, что за крепость?
- Киршаг… - одними губами ответила я.
Передо мной действительно сидел вовсе не лыцар, который только что ударил моего ребенка и моего анта, а совсем другой, неизвестно откуда взявшийся человек. И он искренне недоумевал, как здесь оказался.
- Киршаг… - озабоченно протянул он. - Да это ж незнамо где!
- А вы откуда? - спросила я, неожиданно переходя на «вы».
- Я? - он почесат в затылке. - И не сообразишь как-то сразу… Кошелевские мы, что ли? Город Кошелево - знаете?
- Не знаю, - покачала я головой. А потом спохватилась: - Знаю, как же! Там же князь Ондрей княжит!
- Во-во! - обрадовался лыцар. - А то я и сам засомневался чего-то… А как вы сказали про князя - сразу вспомнил. Ондрей Дмитриевич. Воротынский. Правильно?
Я кивнула.
- Ну вот, видите! - засмеялся он с радостным облегчением.
- А фамилия ваша как? - спросила я, отлично видя в его мозгах, что радость эта преждевременна.
- Фамилия? - наморщил он лоб.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154
О, у этого-то костер мыслей пылает ярче всех! Если остальные просто ухватились кто за что может и боятся от страха даже лишний раз громко икнуть, то Каллнстрат совсем в других думах: хватит ли теплоты воздуха в шарах, чтоб донести их до киршагских стен? Не переменится ли ветер, не дунет ли в другую сторону? Да и при приземлении (ай да Каллистрат! - уже думает о приземлении) как удастся закрепиться, чтобы успеть всем вылезти из корзин, пока шары не унесло дальше?
Вот они, лазутчики, которых так опасается волхв! Прибудут с той стороны, откуда их и не ждали. Все-таки технический прогресс - это великая сила!
Шары приближались. Я вышла из укрытия и стала восторженно размахивать руками, пытаясь привлечь внимание моих друзей. И привлекла. И не только их, к сожалению…
Из лаза, которым мы пользовались, поднимаясь сюда, показалась голова дозорного. И уставилась на меня как баран на новые ворота. В небо дозорный даже не смотрел, поэтому, не будь меня с моим восторгом, воздушных шаров над песчаной пустыней даже бы и не заметил. А вот я - это другое дело.
«Баба!» - первое, что поразило дозорного. И потом целый вихрь мыслей - среди них и очень приятные - пронесся в голове у мужичка, сноровисто полезшего, как тесто из дежки, наверх, ко мне.
Его нужно было срочно нейтрализовать. Очень срочно.
Я закрыла глаза, напрягаясь, мысленно протягивая к нему руку, и отдернула, аж зашипев от боли. Мне не то что ударить - прикоснуться было мучительно. Все-таки я не каратистка, и такие удары, как я нанесла лыцару внизу, не проходят для моих парапсихологических способностей бесследно.
А дозорный уже вылез и, широко, плотоядно улыбаясь щербатым гнилозубым ртом, направился ко мне. Следом за ним по ступенькам карабкался второй, а на подходе был и третий. Я застыла в замешательстве.
Какая-то секунда была выиграна, когда дозорный заметил Филуману у меня на шее и замер, будто споткнувшись.
«Княгиня? Призрак? Морок?» - на мгновение оторопев, забеспокоился он. Но потом рассудил, что не его дело разбираться во всем этом, а его дело хватать и доставлять куда следует. Что он и решил сделать, не без сожаления распростившись с некоторыми своими сладкими мечтами.
Я же, как парализованная, молча наблюдала за его приближением, когда маленькая ладошка потрогала меня за руку и детский голос произнес:
- Ma? Бобо?
- Бокша, - простонала я в ужасе, оглядываясь.
Остервенелый Бокша уже несся спасать ребенка и выручать госпожу, хотя и сам не знал как. Не врукопашную же ему вступать с вооруженным и обученным лыцаром?
Мой сын еще раз погладил мою руку и отпустил ее. Потому что направился навстречу дозорному.
- Не, - сказал он, поднимая свои огромные глаза на лы-цара. - Не. Бобо!
- Пошел, шенок, - просто ответил дозорный, отвешивая малышу оплеуху, от которой тот грянулся боком на каменный пол.
- Олежек! - завопила я, кидаясь к сыну.
- Княжич! - заорал Бокша, налетая на дозорного. И тут же вслед за Олегом шмякнулся на плиты.
Но малыш уже не лежал. Он сел, опираясь на одну руку, а другой вытирая струйку крови, текущую из носа, и негромко сообщил в сторону лыцара: - Не. Бобо.
После чего лыцар странно дернулся, будто внезапно теряя равновесие, удивленно ахнул и тоже сел на пол.
- Климент! - озадаченно окликнул его товарищ, вылезая на верхнюю ступеньку. - Ты чего?
И больше ничего произнести не успел - вздрогнул так же, как Климент, пошатнулся и с грохотом повалился вниз, на голову третьему дозорному.
- Ах ты, твою мать!… - выкрикнул тот в негодовании. И смолк.
- Дитятко… Олег Михайлович…-еле шевеля разбитыми губами, бормотал Бокша, подползая к княжичу.
Первый дозорный удивленно смотрел на нас, по-прежнему сидя на полу и не делая попыток подняться.
- Олежек! - обхватила я сына - Больно?.. Ушибся?.. Ничего не сломал?..
- Бобо, - серьезно повторил он.
- Княжич… - наконец добрался до него Бокша.
Протянул трясущуюся худую руку, осторожно погладил по плечу, как бы проверяя -здесь ли он? На самом ли деле?.. А потом с мучительным стоном распластался на каменных плитах. В груди у него болело нещадно. Лыцаров удар сломал не меньше двух ребер.
- Бедные вы мои, - всплакнула я над двумя поверженными мужчинами.
- Княгиня, что стряслось? Вам помочь? - сочувственно поинтересовались рядом со мной.
Я было решила, что за всеми нашими баталиями пропустила прилет воздушных шаров. Но нет, шары были еще далеко в небе, а рядом со мной на корточках сидел давешний лыцар, с искренней озабоченностью переживая свое неумение помочь княгине, явно попавшей в беду. В какую беду - он не знал, но это и не имело для него особого значения. Он совершенно искренне считал, что сейчас важнее всего прийти на выручку. Всем нам троим - княгине, княжичу, у которого он уже заметил гривну на шее, и их рабу, постанывающему недужно.
- Это ты сотворил? - сквозь слезы улыбнулась я сыну. - Ты что - перевоспитал его?
Малыш повернул голову и долгим, грустным взглядом посмотрел на заботливо склоненного лыцара.
А тот все еще настойчиво требовал от меня ответа: - Что сделать, княгиня? Что надо?
- Ой, не знаю, - всхлипнула я от смеха - так нелеп был этот зверь, вдруг в мгновение ока переродившийся в ягненка.(tm) Как там тебя… Климент, что ли…
- Меня звать Аврамий, - словоохотливо сообщил лыцар. - А вы ведь - княгиня Шагирова? Я что-то слыхал про вас…
- Но твой товарищ вроде называл тебя Климентом? - удивилась я.
- Какой товарищ? - ответно удивился он.
- Ну, второй дозорный.
- Дозорный? - с сомнением пожевал он губами. - А тут что - с дозором ходят? Это где ж мы? Крепость какая-то!… Он с интересом огляделся, а потом вновь повернулся ко мне: - Не знаете, княгиня, что за крепость?
- Киршаг… - одними губами ответила я.
Передо мной действительно сидел вовсе не лыцар, который только что ударил моего ребенка и моего анта, а совсем другой, неизвестно откуда взявшийся человек. И он искренне недоумевал, как здесь оказался.
- Киршаг… - озабоченно протянул он. - Да это ж незнамо где!
- А вы откуда? - спросила я, неожиданно переходя на «вы».
- Я? - он почесат в затылке. - И не сообразишь как-то сразу… Кошелевские мы, что ли? Город Кошелево - знаете?
- Не знаю, - покачала я головой. А потом спохватилась: - Знаю, как же! Там же князь Ондрей княжит!
- Во-во! - обрадовался лыцар. - А то я и сам засомневался чего-то… А как вы сказали про князя - сразу вспомнил. Ондрей Дмитриевич. Воротынский. Правильно?
Я кивнула.
- Ну вот, видите! - засмеялся он с радостным облегчением.
- А фамилия ваша как? - спросила я, отлично видя в его мозгах, что радость эта преждевременна.
- Фамилия? - наморщил он лоб.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154