Маленькая, но яркая представительница волхвовского сословия.
Литка Если взять критерием умение - и страстное жела-ние! повиноваться приказам , как характерный признак ан-тов. то проверить легко.
- Меланья, - приказала я (не строго, не жестко, а как будто это само собой разумеется), - принеси мне здешний самый красивый цветок!
Она кивнула, и мелькнувший в ее голове зрительный образ «самого красивого цветка» меня не разочаровал. Фонтаном фиолетово-крапчатых, капризно выгнутых лепесточков он напомнил мне шедевр цветочного искусства, стоящий на окошке у нас в лаборатории, - любимое детище медсестры Веры Максимовны.
Меланья умчалась, а я присела на старое поваленное дерево и принялась ждать.
Когда срок ожидания показался мне слишком уж большим, я направилась за Меланьей, ориентируясь на единственный в округе комочек светящихся мыслей. Чем ближе я подходила, тем отчетливее воспринимала то, что видели глаза Меланьи: укромную полянку, в самую середину которой бил сноп солнечных лучей. Ковер скромных желтых цветочков, усеявших поляну, сиял под лучами, как второе солнышко.
Девочка смотрела, не отрываясь, уже несколько минут. Просто любовалась.
Остановившись рядом, я согласилась: - Красиво. Но где же тот красивый цветок, который ты должна была принести? Меланья удивилась: - Так ты уже прошла его.
- Да? Не заметила. Я же не искала его. Я ведь тебе говорила цветок принести. Сорвать и принести.
- Зачем же сейчас срывать? Если срывать, так это ближе к вечеру, когда солнце совсем уже наклонится. Тогда можно сорвать. Потом вымочить в еловом отваре, добавить толченого сребролиста, дать отстояться…
- Подожди, подожди. Я не собиралась делать из самого красивого в лесу цветка какой-то отстой. Я собиралась просто смотреть на него.
- Так иди и смотри. Рвать-то зачем? И я почувствовала, как при одной мысли о том, что цветок можно взять и сорвать «просто так», она ужаснулась. На мгно> вение оторопела и тут же четко определила мое место: чужой человек, а значит, враг.
- Я не враг тебе, - мягко сказала я, потянувшись погладить ее по спутанным волосам.
Она холодно отстранилась. Я была враг лесу, а следовательно, и ее враг.
Так, приказов она не выполняет и выполнять не стремится. Похоже - не ант. А как насчет внедрения моей воли непосредственно в ее мозг?
Я прикрыла глаза, обняла своей мыслью светящийся клубочек чужого сознания и попыталась пригладить - примерно так, как собиралась поступить с ее давно не чесанными волосами.
И опять неудача. С тем же успехом я могла попытаться пригладить клубок стальной проволоки. Ее сознание сопротивлялось покруче, чем у Никодима! Даже не сопротивлялось- просто не реагировало. Игнорировало напрочь! Как там, в красивом латинском изречении, читанном мною где-то (чуть ли не у Лема): игнорамус эт игнорабимус? Не знаю и знать не хочу?
Мне еще не приходилось экспериментировать с сознанием господ, но, по-моему, так жестко противодействовать навязыванию чужой воли может только господин. Или госпожа. Маленькая, некрасивая, с вечно спутанными волосами, но - госпожа.
Вот так номер! Я-то думала, что главные прислужники нечисти - анты из антов, самые наипослушнейшие. А оказывается, с нечистью заодно были и несостоявшиеся господа.
Кто же их вытеснил в лес, отобрав ухоженные поместья и трудолюбивых антов? Михаил что-то упоминал про смутные времена и междоусобные войны. Не тогда ли часть господ и оказалась за пределами здешнего стройного феодального общества?
А может, история была еще гаже? Не получилось ли так, что кучка господ в той кровавой междоусобице попыталась взять в союзники нечисть? Опереться на всеобщего врага? Тогда вполне логично, что все люди объединились в борьбе с ренегатами. И победили. Загнав вместе с нечистью в непроходимые леса и болота, - там и им самое место, иудам рода человеческого!
- Меланья, - осторожно спросила я, - а ты повелителей леса любишь?
- Люблю? - удивилась она. - Зачем? Да, действительно!
- А как ты к ним относишься?
Лесная госпожа пожала плечами, внутренний фон мыслей можно было охарактеризовать выражением: «Они же мне не враги!»
И еще у нее всплыло воспоминание: маленькое скрюченное существо, по-своему даже гармоничное. В короткой рваной юбочке, с мясистым приплюснутым носом и нелепыми ярко-желтыми бусами на шее. И все это окрашено теплым чувством сопричастности, общности.
Получается, я - такая молодая и красивая, желающая помочь и приласкать, - враг. А мерзкая тварь, прячущаяся в своей пещерке от всего белого света, - не враг. Интересно.
- А повелители леса вам с дедом чем-нибудь помогают?
- В чем?
- Ну я не знаю, в чем вам помощь нужна… Еду добывать, например.
Я не надеялась на положительный ответ и вдруг услышала: - С едой? Помогают.
И увидела воспоминание. Маленький олененок с перебитой ногой, едва волоча ее по земле, приползает к порогу избушки, ложится рядом с идолами. На лечение? Ага, сейчас! Следующая сцена - приготовление Ореем жаркого из этого милого олешки.
- Он вам… оленей пригоняет?
- Бывает. Тех, что все одно не выживут. Но старых дед назад отправляет, волкам. У него уже зубов на старое мясо не хватает.
- Так. И за это вы лесному повелителю благодарны.
- Благодарны - это как? А. гимны поем? Да гимны мы всегда поем, хоть присылает он живое мясо, хоть нет - Зачем же поете?
- Положено.
- Кем положено? Повелителем леса?
- Повелитель и слов таких не знает, какие в гимнах есть! Богами.
- А поете кому? Все-таки повелителю леса? Меланья почесала за ухом:
- Поем ему. - А говоришь - слов не понимает - Не понимает. Но, наверно, все равно приятно. Тебе небось тоже было бы приятно послушать, как хвалят твоих пращуров - Ого! Так небесные боги - родственники нечисти? Меланья надула губы - Не говори так, это обидное слово. А родственники им все боги - и небесные, и подземные, и темного царства. Про людей, правда, тоже говорится, что боги нас породили. Через корову Земун. Только я не очень верю: от коровы телята родятся, а не люди. Ну что, насмотрелась на лесную красоту? Пошли назад.
Я шла, а Меланья все бегала кругами, с любовью склоняясь чуть ли не к каждому листочку, цветочку, веточке. И меня наконец осенило: вот же кого она любит - лес! И все живое в лесу. Кроме людей. Которые приходят в лес и поганят его.
И этим Меланья удивительно напоминала повелителей леса, которые тоже не любят людей и любят лес.
Совершенно разные, даже противоположные, одни - волхвы, другие - нечисть. Они могли жить, даже не слишком пересекаясь. Но и не противореча друг другу. Деля одну любовь на двоих и одну на двоих - ненависть.
Пожалуй, я ошибалась: никто господ волхвов в лес не выгонял. Просто этот странный феодальный мир, в который я попала, стоял на взаимной любви господ и их рабов-антов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154
Литка Если взять критерием умение - и страстное жела-ние! повиноваться приказам , как характерный признак ан-тов. то проверить легко.
- Меланья, - приказала я (не строго, не жестко, а как будто это само собой разумеется), - принеси мне здешний самый красивый цветок!
Она кивнула, и мелькнувший в ее голове зрительный образ «самого красивого цветка» меня не разочаровал. Фонтаном фиолетово-крапчатых, капризно выгнутых лепесточков он напомнил мне шедевр цветочного искусства, стоящий на окошке у нас в лаборатории, - любимое детище медсестры Веры Максимовны.
Меланья умчалась, а я присела на старое поваленное дерево и принялась ждать.
Когда срок ожидания показался мне слишком уж большим, я направилась за Меланьей, ориентируясь на единственный в округе комочек светящихся мыслей. Чем ближе я подходила, тем отчетливее воспринимала то, что видели глаза Меланьи: укромную полянку, в самую середину которой бил сноп солнечных лучей. Ковер скромных желтых цветочков, усеявших поляну, сиял под лучами, как второе солнышко.
Девочка смотрела, не отрываясь, уже несколько минут. Просто любовалась.
Остановившись рядом, я согласилась: - Красиво. Но где же тот красивый цветок, который ты должна была принести? Меланья удивилась: - Так ты уже прошла его.
- Да? Не заметила. Я же не искала его. Я ведь тебе говорила цветок принести. Сорвать и принести.
- Зачем же сейчас срывать? Если срывать, так это ближе к вечеру, когда солнце совсем уже наклонится. Тогда можно сорвать. Потом вымочить в еловом отваре, добавить толченого сребролиста, дать отстояться…
- Подожди, подожди. Я не собиралась делать из самого красивого в лесу цветка какой-то отстой. Я собиралась просто смотреть на него.
- Так иди и смотри. Рвать-то зачем? И я почувствовала, как при одной мысли о том, что цветок можно взять и сорвать «просто так», она ужаснулась. На мгно> вение оторопела и тут же четко определила мое место: чужой человек, а значит, враг.
- Я не враг тебе, - мягко сказала я, потянувшись погладить ее по спутанным волосам.
Она холодно отстранилась. Я была враг лесу, а следовательно, и ее враг.
Так, приказов она не выполняет и выполнять не стремится. Похоже - не ант. А как насчет внедрения моей воли непосредственно в ее мозг?
Я прикрыла глаза, обняла своей мыслью светящийся клубочек чужого сознания и попыталась пригладить - примерно так, как собиралась поступить с ее давно не чесанными волосами.
И опять неудача. С тем же успехом я могла попытаться пригладить клубок стальной проволоки. Ее сознание сопротивлялось покруче, чем у Никодима! Даже не сопротивлялось- просто не реагировало. Игнорировало напрочь! Как там, в красивом латинском изречении, читанном мною где-то (чуть ли не у Лема): игнорамус эт игнорабимус? Не знаю и знать не хочу?
Мне еще не приходилось экспериментировать с сознанием господ, но, по-моему, так жестко противодействовать навязыванию чужой воли может только господин. Или госпожа. Маленькая, некрасивая, с вечно спутанными волосами, но - госпожа.
Вот так номер! Я-то думала, что главные прислужники нечисти - анты из антов, самые наипослушнейшие. А оказывается, с нечистью заодно были и несостоявшиеся господа.
Кто же их вытеснил в лес, отобрав ухоженные поместья и трудолюбивых антов? Михаил что-то упоминал про смутные времена и междоусобные войны. Не тогда ли часть господ и оказалась за пределами здешнего стройного феодального общества?
А может, история была еще гаже? Не получилось ли так, что кучка господ в той кровавой междоусобице попыталась взять в союзники нечисть? Опереться на всеобщего врага? Тогда вполне логично, что все люди объединились в борьбе с ренегатами. И победили. Загнав вместе с нечистью в непроходимые леса и болота, - там и им самое место, иудам рода человеческого!
- Меланья, - осторожно спросила я, - а ты повелителей леса любишь?
- Люблю? - удивилась она. - Зачем? Да, действительно!
- А как ты к ним относишься?
Лесная госпожа пожала плечами, внутренний фон мыслей можно было охарактеризовать выражением: «Они же мне не враги!»
И еще у нее всплыло воспоминание: маленькое скрюченное существо, по-своему даже гармоничное. В короткой рваной юбочке, с мясистым приплюснутым носом и нелепыми ярко-желтыми бусами на шее. И все это окрашено теплым чувством сопричастности, общности.
Получается, я - такая молодая и красивая, желающая помочь и приласкать, - враг. А мерзкая тварь, прячущаяся в своей пещерке от всего белого света, - не враг. Интересно.
- А повелители леса вам с дедом чем-нибудь помогают?
- В чем?
- Ну я не знаю, в чем вам помощь нужна… Еду добывать, например.
Я не надеялась на положительный ответ и вдруг услышала: - С едой? Помогают.
И увидела воспоминание. Маленький олененок с перебитой ногой, едва волоча ее по земле, приползает к порогу избушки, ложится рядом с идолами. На лечение? Ага, сейчас! Следующая сцена - приготовление Ореем жаркого из этого милого олешки.
- Он вам… оленей пригоняет?
- Бывает. Тех, что все одно не выживут. Но старых дед назад отправляет, волкам. У него уже зубов на старое мясо не хватает.
- Так. И за это вы лесному повелителю благодарны.
- Благодарны - это как? А. гимны поем? Да гимны мы всегда поем, хоть присылает он живое мясо, хоть нет - Зачем же поете?
- Положено.
- Кем положено? Повелителем леса?
- Повелитель и слов таких не знает, какие в гимнах есть! Богами.
- А поете кому? Все-таки повелителю леса? Меланья почесала за ухом:
- Поем ему. - А говоришь - слов не понимает - Не понимает. Но, наверно, все равно приятно. Тебе небось тоже было бы приятно послушать, как хвалят твоих пращуров - Ого! Так небесные боги - родственники нечисти? Меланья надула губы - Не говори так, это обидное слово. А родственники им все боги - и небесные, и подземные, и темного царства. Про людей, правда, тоже говорится, что боги нас породили. Через корову Земун. Только я не очень верю: от коровы телята родятся, а не люди. Ну что, насмотрелась на лесную красоту? Пошли назад.
Я шла, а Меланья все бегала кругами, с любовью склоняясь чуть ли не к каждому листочку, цветочку, веточке. И меня наконец осенило: вот же кого она любит - лес! И все живое в лесу. Кроме людей. Которые приходят в лес и поганят его.
И этим Меланья удивительно напоминала повелителей леса, которые тоже не любят людей и любят лес.
Совершенно разные, даже противоположные, одни - волхвы, другие - нечисть. Они могли жить, даже не слишком пересекаясь. Но и не противореча друг другу. Деля одну любовь на двоих и одну на двоих - ненависть.
Пожалуй, я ошибалась: никто господ волхвов в лес не выгонял. Просто этот странный феодальный мир, в который я попала, стоял на взаимной любви господ и их рабов-антов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154