Противник не принял ее и стал уходить вверх. Дольников успел обстрелять ведущего и сбил его. Второго «фоккера» подожгла находившаяся выше пара Синютина.
В ходе боя Дольников расстрелял еще одного «фоккера». Остальные вражеские истребители поспешно, форсируя моторы, вышли из боя, ушли со снижением в западном направлении.
Подобных боев с небольшими группами «Фокке-Вульф-190» наши истребители провели немало, несмотря на сложные метеоусловия начала февраля. Мы потерь не имели. Лишь однажды из-за своей оплошности едва не погиб молодой летчик. Произошло это западнее Одера. В ходе боя он оторвался от своей группы. Не имея навыков пилотирования в сложных метеоусловиях, растерялся и, оказавшись один, пытался взять курс на аэродром, но потерял ориентировку. Внизу заметил поле около населенного пункта и решил сесть. Думал, что находится уже на освобожденной территории. Посадку совершил удачно. Видит, к нему бежит девушка. Открыл кабину, слышит ее крик:
— Куда вы сели!? Здесь немцы! Улетайте скорее, а то они вас схватят!
— А кто ты такая и как здесь оказалась?
— Я принудительно вывезена немцами в Германию, работаю у помещика. Улетайте скорее! Вон уже солдаты бегут сюда!
У летчика хватило решимости оценить обстановку, успел даже спросить у девушки название населенного пункта. Лишь после этого летчик дал газ и взлетел над головами подбегавших солдат.
В те дни большая нагрузка легла на бомбардировщиков и штурмовиков. Они смело и решительно наносили удары в пекле зенитного огня. В таких условиях погиб один из наиболее талантливых летчиков бомбардировочной авиации, командир корпуса пикировщиков Пе-2 генерал И. С. Полбин.
В тот день он повел большую группу для нанесения бомбового удара по военному объекту в Бреслау. Летчики точно вышли на цель. Группа бомбардировщиков попала под сильный зенитный огонь. Но Иван Семенович Полбин, подавая пример летчикам всей группы, как всегда хладнокровно и уверенно вел себя в этих сложных условиях. Но вот зенитный снаряд разорвался в кабине пикирующего бомбардировщика командира корпуса. Из падающего горящего Пе-2 выбросился с парашютом лишь стрелок-радист. Полбин и его штурман, по-видимому, получившие тяжелые ранения, самолет не покинули и упали вместе с ним в воды Одера. Гибель отважного авиационного командира, дважды Героя Советского Союза Ивана Семеновича Полбина была тяжелой утратой для Военно-Воздушных Сил. Все мы с горечью переживали эту потерю.
Улучшение погоды в феврале принесло новью трудности в нашей работе. Боевые действия все более сдерживала начавшаяся предвесенняя распутица. Грунтовая полоса обеспечивала безопасность взлета и посадки лишь по утрам, после ночных заморозков. К середине дня становилось теплее, почва оттаивала, затрудняла взлет и посадку. Самолеты на разбеге с трудом отрывались от вязкой земли в конце полосы и на пределе перетягивали лес на границе аэродрома. На посадке колеса зарывались в грунт. Произошло несколько поломок шасси. Могло быть капотирование самолетов, поломки винтов. Пришлось, как всегда в трудных условиях, выпускать на боевые задания только опытных летчиков. Мы в штабе ломали голову: что делать. Понимали, что весенняя оттепель грозит полностью закрыть боевую работу. А допустить этого было нельзя. Требовалось немедленно перелететь на новые бетонные аэродромы, имеющие полосы.
При встрече с С. А. Красовским я попросил у него разрешения перегнать полки на захваченный аэродром в Оппельне, с бетонной полосой. Получил отказ и новую задачу. Дивизия перенацеливалась на прикрытие танковой армии генерала П. С. Рыбалко, действующей на правом крыле фронта. Аэродром базирования — Аслау, западнее Легницы. Нам предстояло первым в воздушной армии выполнить бросок за Одер.
Были немедленно высланы передовые команды от батальона аэродромного обслуживания, от полков и штаба дивизии. Через два дня пришло краткое сообщение о прибытии в Аслау наших групп.
Вылетаю парой на боевых самолетах, чтобы осмотреть состояние аэродрома и решить вопрос о перебазировании полков. Под нами Аслау. Связываюсь по радио с передовой командой. Вдруг слышу предупреждение:
— «Сотый», грунтовая полоса раскисла, непригодна для посадки. Бетонной полосы здесь нет.
Вот тебе и новость. Мысли забились, как в лихорадке. Что делать? Возвращаться обратно? Впереди никаких перспектив — весна придавит нас к земле. Надо искать выход, и искать его не где-нибудь, а именно здесь.
Хорошо, что в полете внимательно наблюдал не только за воздухом, но и за землей. Решаю сесть на пролегающую рядом с аэродромом двухполосную автостраду, точнее на одну из ее полос. Захожу на посадку. Подо мной узенькая лента бетона шириной не более девяти метров. Размах же крыльев самолета двенадцать метров и разнос шасси — четыре. Рискованно, но садиться надо.
А на автостраде — автомашины. Хотя и редко, но идут. Это заставило меня три раза уйти на второй круг. На четвертом заходе разрыв между автомашинами обеспечил безопасный пробег после посадки. Приземляюсь и своим самолетом закрываю проезд.
Запрашиваю напарника:
— Голубев, садиться можно. Справишься?
— Захожу на посадку! — отвечает уверенно. И действительно, сел он удачно.
За нашей посадкой наблюдали офицеры, прибывшие с передовой командой. Вскоре подошла автомашина и я поехал осматривать аэродром. Грунтовая полоса была в плохом состоянии. Тщательно обсудил обстановку и принял решение: полки посадить на автостраду. Это было не просто — могли быть серьезные поломки самолетов. Однако другого выхода не было, надо рисковать. Разумный риск — спутник победы. И в будущем он себя оправдал. Мы успешно прикрывали с воздуха танковую армию генерала Рыбалко, не раз спасали танкистов от штурмовок «фоккеров».
Сразу же закипела работа. Воины батальона сделали объездную дорогу вокруг нового аэродрома, притащили большие транспортные планеры, устроили из них баррикады под пересекающими мостами на концах нашей импровизированной взлетно-посадочной полосы. С внешних сторон баррикад поставили на всякий случай щиты с надписью «мины».
С утра следующего дня начался перелет на автостраду в Аслау. Шли поэскадрильно. Садились летчики на девятиметровую полосу. Среднюю грунтовую часть автострады, разделяющую бетонные полосы, только начали заделывать битым кирпичом от взорванных зданий на аэродроме.
Посадкой руководил сам, по радио. Подсказывал летчикам:
— Спокойно заходи! Садись точно на середину полосы и выдерживай направление без резкой работы тормозами… Молодец. Отлично сел. Перед мостом сруливай вправо по бетонной дороге.
К середине дня более ста двадцати самолетов сели на дорогу. Ни одного ухода на второй круг, ни одной грубой посадки и поломки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139
В ходе боя Дольников расстрелял еще одного «фоккера». Остальные вражеские истребители поспешно, форсируя моторы, вышли из боя, ушли со снижением в западном направлении.
Подобных боев с небольшими группами «Фокке-Вульф-190» наши истребители провели немало, несмотря на сложные метеоусловия начала февраля. Мы потерь не имели. Лишь однажды из-за своей оплошности едва не погиб молодой летчик. Произошло это западнее Одера. В ходе боя он оторвался от своей группы. Не имея навыков пилотирования в сложных метеоусловиях, растерялся и, оказавшись один, пытался взять курс на аэродром, но потерял ориентировку. Внизу заметил поле около населенного пункта и решил сесть. Думал, что находится уже на освобожденной территории. Посадку совершил удачно. Видит, к нему бежит девушка. Открыл кабину, слышит ее крик:
— Куда вы сели!? Здесь немцы! Улетайте скорее, а то они вас схватят!
— А кто ты такая и как здесь оказалась?
— Я принудительно вывезена немцами в Германию, работаю у помещика. Улетайте скорее! Вон уже солдаты бегут сюда!
У летчика хватило решимости оценить обстановку, успел даже спросить у девушки название населенного пункта. Лишь после этого летчик дал газ и взлетел над головами подбегавших солдат.
В те дни большая нагрузка легла на бомбардировщиков и штурмовиков. Они смело и решительно наносили удары в пекле зенитного огня. В таких условиях погиб один из наиболее талантливых летчиков бомбардировочной авиации, командир корпуса пикировщиков Пе-2 генерал И. С. Полбин.
В тот день он повел большую группу для нанесения бомбового удара по военному объекту в Бреслау. Летчики точно вышли на цель. Группа бомбардировщиков попала под сильный зенитный огонь. Но Иван Семенович Полбин, подавая пример летчикам всей группы, как всегда хладнокровно и уверенно вел себя в этих сложных условиях. Но вот зенитный снаряд разорвался в кабине пикирующего бомбардировщика командира корпуса. Из падающего горящего Пе-2 выбросился с парашютом лишь стрелок-радист. Полбин и его штурман, по-видимому, получившие тяжелые ранения, самолет не покинули и упали вместе с ним в воды Одера. Гибель отважного авиационного командира, дважды Героя Советского Союза Ивана Семеновича Полбина была тяжелой утратой для Военно-Воздушных Сил. Все мы с горечью переживали эту потерю.
Улучшение погоды в феврале принесло новью трудности в нашей работе. Боевые действия все более сдерживала начавшаяся предвесенняя распутица. Грунтовая полоса обеспечивала безопасность взлета и посадки лишь по утрам, после ночных заморозков. К середине дня становилось теплее, почва оттаивала, затрудняла взлет и посадку. Самолеты на разбеге с трудом отрывались от вязкой земли в конце полосы и на пределе перетягивали лес на границе аэродрома. На посадке колеса зарывались в грунт. Произошло несколько поломок шасси. Могло быть капотирование самолетов, поломки винтов. Пришлось, как всегда в трудных условиях, выпускать на боевые задания только опытных летчиков. Мы в штабе ломали голову: что делать. Понимали, что весенняя оттепель грозит полностью закрыть боевую работу. А допустить этого было нельзя. Требовалось немедленно перелететь на новые бетонные аэродромы, имеющие полосы.
При встрече с С. А. Красовским я попросил у него разрешения перегнать полки на захваченный аэродром в Оппельне, с бетонной полосой. Получил отказ и новую задачу. Дивизия перенацеливалась на прикрытие танковой армии генерала П. С. Рыбалко, действующей на правом крыле фронта. Аэродром базирования — Аслау, западнее Легницы. Нам предстояло первым в воздушной армии выполнить бросок за Одер.
Были немедленно высланы передовые команды от батальона аэродромного обслуживания, от полков и штаба дивизии. Через два дня пришло краткое сообщение о прибытии в Аслау наших групп.
Вылетаю парой на боевых самолетах, чтобы осмотреть состояние аэродрома и решить вопрос о перебазировании полков. Под нами Аслау. Связываюсь по радио с передовой командой. Вдруг слышу предупреждение:
— «Сотый», грунтовая полоса раскисла, непригодна для посадки. Бетонной полосы здесь нет.
Вот тебе и новость. Мысли забились, как в лихорадке. Что делать? Возвращаться обратно? Впереди никаких перспектив — весна придавит нас к земле. Надо искать выход, и искать его не где-нибудь, а именно здесь.
Хорошо, что в полете внимательно наблюдал не только за воздухом, но и за землей. Решаю сесть на пролегающую рядом с аэродромом двухполосную автостраду, точнее на одну из ее полос. Захожу на посадку. Подо мной узенькая лента бетона шириной не более девяти метров. Размах же крыльев самолета двенадцать метров и разнос шасси — четыре. Рискованно, но садиться надо.
А на автостраде — автомашины. Хотя и редко, но идут. Это заставило меня три раза уйти на второй круг. На четвертом заходе разрыв между автомашинами обеспечил безопасный пробег после посадки. Приземляюсь и своим самолетом закрываю проезд.
Запрашиваю напарника:
— Голубев, садиться можно. Справишься?
— Захожу на посадку! — отвечает уверенно. И действительно, сел он удачно.
За нашей посадкой наблюдали офицеры, прибывшие с передовой командой. Вскоре подошла автомашина и я поехал осматривать аэродром. Грунтовая полоса была в плохом состоянии. Тщательно обсудил обстановку и принял решение: полки посадить на автостраду. Это было не просто — могли быть серьезные поломки самолетов. Однако другого выхода не было, надо рисковать. Разумный риск — спутник победы. И в будущем он себя оправдал. Мы успешно прикрывали с воздуха танковую армию генерала Рыбалко, не раз спасали танкистов от штурмовок «фоккеров».
Сразу же закипела работа. Воины батальона сделали объездную дорогу вокруг нового аэродрома, притащили большие транспортные планеры, устроили из них баррикады под пересекающими мостами на концах нашей импровизированной взлетно-посадочной полосы. С внешних сторон баррикад поставили на всякий случай щиты с надписью «мины».
С утра следующего дня начался перелет на автостраду в Аслау. Шли поэскадрильно. Садились летчики на девятиметровую полосу. Среднюю грунтовую часть автострады, разделяющую бетонные полосы, только начали заделывать битым кирпичом от взорванных зданий на аэродроме.
Посадкой руководил сам, по радио. Подсказывал летчикам:
— Спокойно заходи! Садись точно на середину полосы и выдерживай направление без резкой работы тормозами… Молодец. Отлично сел. Перед мостом сруливай вправо по бетонной дороге.
К середине дня более ста двадцати самолетов сели на дорогу. Ни одного ухода на второй круг, ни одной грубой посадки и поломки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139