Может быть, ей просто не следует к нему прикасаться?
Но Эванджелина была одержима не только красотой этого человека и его нежными прикосновениями. В Эллиоте Робертсе ее завораживало буквально все. У него был низкий, вкрадчивый голос, и даже такая обычная фраза, как: «Не желаете ли еще тушеных овощей? « — звучала у него так, как будто он предлагал что-то гораздо более интригующее. Нельзя не признать, что он вывел ее из равновесия своими заигрываниями, однако теперь, когда внезапный жар где-то внизу живота прошел и колени перестали подгибаться, Эванджелина не могла не спросить себя: а что, собственно говоря, плохого в заигрываниях? Не раз случалось, что мужчины пытались заигрывать с ней, хотя крайне редко это делалось с таким мастерством и никогда не вызывало такую ответную реакцию.
Откровенно говоря, она отлично знала, что было у него на уме прошлым вечером в холле. Однако она осталась под его гипнотизирующим взглядом и разрешила притянуть себя гораздо ближе, чем это было позволительно. Следует отдать должное мистеру Робертсу, он не был навязчив. Более того, он даже извинился потом. И сделал это очень мило. Извинение ее почему-то разочаровало, несмотря на то что она сначала запаниковала, а потом чуть не расплакалась. Эванджелина, как это ни глупо, втайне надеялась, провожая его в башню, что он снова взглянет на нее с озорной улыбкой и возобновит заигрывание.
Девушка сердито откинулась на подушку, забыв, что та упала на пол, и больно ударилась о спинку кровати. Поделом ей! Возжелала, извольте видеть! Да еще англичанина! К тому же жениха другой женщины! Разве за ней не ухаживали вполне приятные поклонники, когда был жив папа? Среди них были и баварский дворянин, и русский художник, и даже один итальянский банкир. И не было среди них ни одного англичанина! И все они уверяли ее в своей преданности. К тому же, пока был жив папа, Майкл был в безопасности. Тогда как теперь…
Черт возьми! Надо ей держаться подальше от этого Эллиота Робертса. И забыть о том, что в кои-то веки ей захотелось пофлиртовать. Он помолвлен с другой… А на ней лежит ответственность за членов своей семьи. Она не имеет права думать о себе, когда Майклу угрожает опасность. Эванджелина встала, умылась холодной водой и быстро оделась. Пора заняться делом: натянуть на подрамник холст для утреннего сеанса.
Как и предсказывала прекрасная хозяйка дома, Эллиот, проснувшись, увидел, что ливень давно прошел и за окном сияет великолепное майское утро. Сквозь высокие окна в южной стене студию заливали лучи солнца, согревая каменные плиты пола и освещая работы Эви.
Эллиот медленно шествовал по студии, разглядывая развешенные на стенах картины и понимая, что это не просто работы, а настоящие шедевры. Ему хотелось увидеть Эванджелину. Он искренне надеялся, что она простила ему вчерашнее неприличное поведение, и мысленно клялся себе, что подобное больше не повторится. К его большому сожалению, очаровательная хозяйка не появилась за завтраком, и он надеялся, что она уже работает в студии.
У северной стены он остановился. Его внимание привлекла целая вереница чудесно исполненных пейзажей, развешенных на ней. Это были картины сельской Англии: лесные ручьи, ветряные мельницы на фоне лазурно-голубого неба, жнецы, работающие на золотившихся полях. Картины были великолепны, одна лучше другой. Эллиот долго любовался пейзажами. Потом его внимание привлекло большое полотно, повернутое к стене. Осторожно проскользнув между стеной и картиной, он взглянул на холст и охнул от неожиданности.
Хотя он не был большим знатоком живописи, ничего подобного ему еще не приходилось видеть. На картине было изображено поле боя: средневековые воины в украшенных гребнями шлемах, знамена, развевающиеся на ветру на фоне синего, как сапфиры, неба. Слева, поднимая пыль, мчится верхом на боевых конях отряд рыцарей. Справа — разъяренная толпа коренастых пеших воинов, вооруженных длинными грозными алебардами. А вдалеке — солдаты, вооруженные смертоносными пиками, идут в атаку.
Эллиот буквально чувствовал запах пота боевых коней с побелевшими от страха глазами, он словно слышал бряцание оружия, крики раненых и чувствовал, как люди падают под копыта разгоряченных коней. Однако если задний план картины был очень динамичен, то все изображенное на переднем плане как бы застыло во времени. Воин в золотых доспехах лежал мертвый, пронзенный в сердце окровавленной алебардой. Его золотой шлем валялся рядом на упавшем на землю знамени. Правая рука была вытянута вперед, не выпуская сверкающий меч.
Картина была величественной, прекрасной и одновременно внушала ужас.
Услышав, как скрипнула дверь, Эллиот с трудом вернулся к реальности и, выглянув из-за холста, увидел Эванджелину. Она только что вошла в студию. Рядом с ней, стуча когтями по каменным плитам пола, бежала черная собачка.
— Доброе утро, — поздоровался Эллиот, осторожно вылезая из-за картины.
— Доброе утро, — ответила она и направилась к письменному столу в дальнем углу студии.
Эллиот почувствовал, что обязан объясниться.
— Мисс Стоун, надеюсь, вы не рассердитесь из-за того, что я проявил любопытство и взглянул на эту картину?
Эванджелина отложила какие-то бумаги и обернулась к нему.
— Нет, мистер Роберте, я не возражаю.
— Должен признаться, что в жизни не видывал ничего подобного. Это ведь ваша работа, не так ли? Почему-то я был уверен в этом.
— Да, это моя работа, — ответила она и, поднявшись из-за стола, медленно подошла к нему. — Я стараюсь держать портреты, которые выполняю на заказ, отдельно от других своих работ. Но, как видите, я пишу и то и другое.
— Под разными именами?
— Да.
— Из-за того, что вы женщина? — догадался Эллиот.
— Так лучше для бизнеса, — призналась она.
— Как называется эта картина, мисс Стоун? — тихо спросил он, указывая на монументальное полотно за своей спиной.
— «Гибель Леопольда в битве при Земпахе».
— Поистине величественная картина, — продолжал восхищаться Эллиот.
— Картина почти закончена, — уклончиво сказала Эванджелина. — Скоро ее заберут в Лондон, и дядя Питер выставит ее на продажу.
— Вы должны продать ее?
— Да, нам нужны деньги.
Эллиот кивнул, чувствуя, что ей не хочется продолжать разговор на эту тему.
— Ваши картины написаны в разных стилях, и техника исполнения весьма неодинакова, — заметил он, жестом указав на пейзажи.
— Это картины моего отца, — тихо сказала она. — Они не продаются.
— Я почему-то так и подумал, что это не ваши картины, хотя написаны они мастерски. Ваш отец был чрезвычайно талантлив, не так ли?
— О да, — сказала она, — очень талантлив.
— Даже я вижу это, — сказал Эллиот, — но это! — Он легонько прикоснулся к полотну, изображающему батальную сцену.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89
Но Эванджелина была одержима не только красотой этого человека и его нежными прикосновениями. В Эллиоте Робертсе ее завораживало буквально все. У него был низкий, вкрадчивый голос, и даже такая обычная фраза, как: «Не желаете ли еще тушеных овощей? « — звучала у него так, как будто он предлагал что-то гораздо более интригующее. Нельзя не признать, что он вывел ее из равновесия своими заигрываниями, однако теперь, когда внезапный жар где-то внизу живота прошел и колени перестали подгибаться, Эванджелина не могла не спросить себя: а что, собственно говоря, плохого в заигрываниях? Не раз случалось, что мужчины пытались заигрывать с ней, хотя крайне редко это делалось с таким мастерством и никогда не вызывало такую ответную реакцию.
Откровенно говоря, она отлично знала, что было у него на уме прошлым вечером в холле. Однако она осталась под его гипнотизирующим взглядом и разрешила притянуть себя гораздо ближе, чем это было позволительно. Следует отдать должное мистеру Робертсу, он не был навязчив. Более того, он даже извинился потом. И сделал это очень мило. Извинение ее почему-то разочаровало, несмотря на то что она сначала запаниковала, а потом чуть не расплакалась. Эванджелина, как это ни глупо, втайне надеялась, провожая его в башню, что он снова взглянет на нее с озорной улыбкой и возобновит заигрывание.
Девушка сердито откинулась на подушку, забыв, что та упала на пол, и больно ударилась о спинку кровати. Поделом ей! Возжелала, извольте видеть! Да еще англичанина! К тому же жениха другой женщины! Разве за ней не ухаживали вполне приятные поклонники, когда был жив папа? Среди них были и баварский дворянин, и русский художник, и даже один итальянский банкир. И не было среди них ни одного англичанина! И все они уверяли ее в своей преданности. К тому же, пока был жив папа, Майкл был в безопасности. Тогда как теперь…
Черт возьми! Надо ей держаться подальше от этого Эллиота Робертса. И забыть о том, что в кои-то веки ей захотелось пофлиртовать. Он помолвлен с другой… А на ней лежит ответственность за членов своей семьи. Она не имеет права думать о себе, когда Майклу угрожает опасность. Эванджелина встала, умылась холодной водой и быстро оделась. Пора заняться делом: натянуть на подрамник холст для утреннего сеанса.
Как и предсказывала прекрасная хозяйка дома, Эллиот, проснувшись, увидел, что ливень давно прошел и за окном сияет великолепное майское утро. Сквозь высокие окна в южной стене студию заливали лучи солнца, согревая каменные плиты пола и освещая работы Эви.
Эллиот медленно шествовал по студии, разглядывая развешенные на стенах картины и понимая, что это не просто работы, а настоящие шедевры. Ему хотелось увидеть Эванджелину. Он искренне надеялся, что она простила ему вчерашнее неприличное поведение, и мысленно клялся себе, что подобное больше не повторится. К его большому сожалению, очаровательная хозяйка не появилась за завтраком, и он надеялся, что она уже работает в студии.
У северной стены он остановился. Его внимание привлекла целая вереница чудесно исполненных пейзажей, развешенных на ней. Это были картины сельской Англии: лесные ручьи, ветряные мельницы на фоне лазурно-голубого неба, жнецы, работающие на золотившихся полях. Картины были великолепны, одна лучше другой. Эллиот долго любовался пейзажами. Потом его внимание привлекло большое полотно, повернутое к стене. Осторожно проскользнув между стеной и картиной, он взглянул на холст и охнул от неожиданности.
Хотя он не был большим знатоком живописи, ничего подобного ему еще не приходилось видеть. На картине было изображено поле боя: средневековые воины в украшенных гребнями шлемах, знамена, развевающиеся на ветру на фоне синего, как сапфиры, неба. Слева, поднимая пыль, мчится верхом на боевых конях отряд рыцарей. Справа — разъяренная толпа коренастых пеших воинов, вооруженных длинными грозными алебардами. А вдалеке — солдаты, вооруженные смертоносными пиками, идут в атаку.
Эллиот буквально чувствовал запах пота боевых коней с побелевшими от страха глазами, он словно слышал бряцание оружия, крики раненых и чувствовал, как люди падают под копыта разгоряченных коней. Однако если задний план картины был очень динамичен, то все изображенное на переднем плане как бы застыло во времени. Воин в золотых доспехах лежал мертвый, пронзенный в сердце окровавленной алебардой. Его золотой шлем валялся рядом на упавшем на землю знамени. Правая рука была вытянута вперед, не выпуская сверкающий меч.
Картина была величественной, прекрасной и одновременно внушала ужас.
Услышав, как скрипнула дверь, Эллиот с трудом вернулся к реальности и, выглянув из-за холста, увидел Эванджелину. Она только что вошла в студию. Рядом с ней, стуча когтями по каменным плитам пола, бежала черная собачка.
— Доброе утро, — поздоровался Эллиот, осторожно вылезая из-за картины.
— Доброе утро, — ответила она и направилась к письменному столу в дальнем углу студии.
Эллиот почувствовал, что обязан объясниться.
— Мисс Стоун, надеюсь, вы не рассердитесь из-за того, что я проявил любопытство и взглянул на эту картину?
Эванджелина отложила какие-то бумаги и обернулась к нему.
— Нет, мистер Роберте, я не возражаю.
— Должен признаться, что в жизни не видывал ничего подобного. Это ведь ваша работа, не так ли? Почему-то я был уверен в этом.
— Да, это моя работа, — ответила она и, поднявшись из-за стола, медленно подошла к нему. — Я стараюсь держать портреты, которые выполняю на заказ, отдельно от других своих работ. Но, как видите, я пишу и то и другое.
— Под разными именами?
— Да.
— Из-за того, что вы женщина? — догадался Эллиот.
— Так лучше для бизнеса, — призналась она.
— Как называется эта картина, мисс Стоун? — тихо спросил он, указывая на монументальное полотно за своей спиной.
— «Гибель Леопольда в битве при Земпахе».
— Поистине величественная картина, — продолжал восхищаться Эллиот.
— Картина почти закончена, — уклончиво сказала Эванджелина. — Скоро ее заберут в Лондон, и дядя Питер выставит ее на продажу.
— Вы должны продать ее?
— Да, нам нужны деньги.
Эллиот кивнул, чувствуя, что ей не хочется продолжать разговор на эту тему.
— Ваши картины написаны в разных стилях, и техника исполнения весьма неодинакова, — заметил он, жестом указав на пейзажи.
— Это картины моего отца, — тихо сказала она. — Они не продаются.
— Я почему-то так и подумал, что это не ваши картины, хотя написаны они мастерски. Ваш отец был чрезвычайно талантлив, не так ли?
— О да, — сказала она, — очень талантлив.
— Даже я вижу это, — сказал Эллиот, — но это! — Он легонько прикоснулся к полотну, изображающему батальную сцену.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89