— спросил он. — Она тебя чем-нибудь расстроила, Эви?
Эванджелина покачала головой:
— Нет, не расстроила. Скорее, вывела из душевного равновесия. Она мучилась угрызениями совести и пришла сюда, чтобы исповедаться. Она рассказала, что именно Хауэлл был отцом ребенка, которого носила Сесили Форсайт. Ты имеешь право знать правду, хотя тебе следовало бы узнать ее не от меня. И вообще ты слишком слаб, чтобы обсуждать такие вопросы.
Эллиот неожиданно поморщился от боли.
— Возможно, — сказал он. — Но это мне продырявили ногу, и я, черт возьми, желаю знать почему. Продолжай.
— Я сказала главное. Насколько я понимаю, эта история тянется долгие годы. А тебя — да и Крэнема — просто использовали.
Эллиот долго лежал молча, пока наконец Эванджелина не заглянула встревоженно в его лицо. Глаза у него были закрыты, на лице — выражение страдания. Значит, он действительно так сильно любил ее? Наверное, ему стало хуже от того, что он узнал имя соблазнителя и всю историю вероломства? Иначе и быть не может, решила она.
У Эллиота было бурное прошлое, она об этом знала. Она не подозревала лишь того, насколько глубокую рану оставило в его душе это самое прошлое. Более того, Эванджелина осознала, что многое воспринимала неправильно и, возможно, сама того не желая, обвиняла мужа в том, в чем он не был виноват.
Как художник, Эванджелина понимала, что жизнь не бывает только черная или только белая, однако как женщина, полюбившая Эллиота Армстронга, она не желала мириться с полутонами. И тут она неожиданно призналась сама себе, что предъявляет к жизни слишком серьезные требования. Эллиот не был и никогда не будет безупречным. Он просто мужчина, сильный, хороший человек с честным сердцем, одержимый кое-какими комплексами, которые он упорно стремится преодолеть.
Она наклонилась к нему и, прикоснувшись губами ко лбу, прошептала:
— Твоей доверчивостью злоупотребили, Эллиот, и я понимаю, как тебе обидно.
Он заговорил не сразу.
— Да, иногда я испытываю обиду, Эванджелина. А еще хуже то, что я причинил боль тебе. И боюсь, несмотря на все мои усилия, нам никогда не отделаться от прошлого.
— Мне кажется, не следует прятаться и бояться. Надо оставить прошлое в прошлом и жить дальше.
— Ты думаешь, нам это удастся? — нерешительно спросил он.
— Я люблю тебя, Эллиот. Я всегда любила тебя. Вместе мы преодолеем что угодно. Мы попробуем.
— Скажи мне правду, дорогая. Поскольку ты чуть не стала вдовой, едва став женой, ты не жалеешь, что я слишком торопил тебя выйти за меня замуж?
— Поторопились ли мы со свадьбой, это мы еще увидим, — сказала она, погладив рукой живот.
Эллиот взглянул на нее, радостное удивление осветило его лицо.
— Эви… Не знаю, что и сказать. Ты уверена? — С явным трудом подняв руку, он положил ладонь на ее плоский живот, с довольной улыбкой закрыл глаза. — Да, даже если не сейчас, то скоро, — прошептал он. — Скоро, любовь моя.
Они долго молча лежали рядом. Эллиот, кажется, задремал, но его дыхание было равномерным, а рука лежала на ее животе.
— Эви, — вдруг прошептал он, — давай вернемся в Чатем. Уедем, как только я смогу подняться с кровати.
— Ладно, — неуверенно сказала она. — Но почему?
— Если ты и впрямь ждешь ребенка, то тебе захочется быть рядом с Уинни и потребуется много свежего, деревенского воздуха. Мне тоже хочется туда. Это место быстро поставит меня на ноги. Я поправлюсь и, если нам повезет, смогу наблюдать, как округляется и толстеет твоя изящная стройная фигурка.
— Толстеет? Вот как? — возмутилась она.
— Да, — самоуверенно заявил он. — И еще я хочу, чтобы ты продолжала заниматься живописью и написала еще один портрет, не такой мрачный. И конечно, я заставлю тебя гулять со мной по лесам, вдоль реки… Может быть, мы даже искупаемся в пруду. А? — Он бросил на нее озорной взгляд и подмигнул.
— Силы небесные! — воскликнула она. — Неужели ты знал обо всем?
Но Эллиот, притворившись спящим, не ответил.
Эпилог
Осень в Чатем-Лодже всегда, при любых обстоятельствах, была самым прекрасным временем года. Ветерок доносил аромат поздних цветов и веселые голоса детей, играющих в саду на нижней террасе. Эванджелина, удобно расположившись в кресле, наблюдала за тем, как Зоя послала молоточком крокетный шар прямо в лодыжку Тео, правда, прикрытую ботинком, заставив его испустить нарочито громкий вопль, на который никто из игроков не обратил внимания.
Игра продолжалась с переменным успехом в течение нескольких часов, прерываясь лишь спорами, мелкими происшествиями и обильным завтраком на открытом воздухе, который мисс Крейн накрыла в розарии.
— Подумать только! — с манерной медлительностью произнес чей-то голос. — Какая шумная компания! Не рановато ли для такого бурного веселья?
— Эйдан! — воскликнула Эванджелина, вскакивая с кресла и целуя в щеку лорда Линдена, следом за которым, чуть отставая, шел, опираясь на трость с золотым набалдашником, Эллиот.
— Будьте осторожны, дорогая моя! — шепнул, как всегда элегантный, виконт. — Мне кажется, старый бедолага еще не знает о моих нежных чувствах к вам.
— Найди себе другой объект, старый распутник, — пробормотал Эллиот, с кряхтением опускаясь в кресло. С подчеркнутым отвращением он отбросил свою трость в траву. — Мне начинает надоедать, что вы с Уинтропом вечно таращите глаза на мою жену. Имейте совесть, ведь она ждет ребенка!
— Поделом ему будет, Линден, когда я растолстею по-настоящему! Тогда уж никто на меня не посмотрит. Кстати, где майор Уинтроп? Разве он не собирался приехать вместе с вами?
— Мэт просил извинить его, он получил известия из дома и вынужден был поехать туда, — сказал виконт, но Эванджелина заметила, что они с Эллиотом обменялись понимающими взглядами.
— В Корнуолл? — переспросил Эллиот. — Что-нибудь произошло в семье?
— Вроде того. Но я приехал не затем, чтобы обсуждать проблемы Мэта, а чтобы поговорить о твоих делах, старина.
— В таком случае твой визит будет очень коротким, потому что у меня нет проблем, — бодрым голосом ответил Эллиот. — Разве не может раненый уехать на поправку в свой загородный дом? Тем более что у меня осталась всего одна неделя до приезда матушки из Шотландии, а там уж покоя не жди.
— Ошибаешься, дорогой. Она приедет, чтобы установить мир, — поправила его Эванджелина. — Разве не помнишь, что вы оба договорились забыть о разногласиях ради будущего наследника?
Линден улыбнулся, вынул табакерку и привычным изящным движением открыл ее.
— Отложим на время семейные проблемы. Послушайте лучше меня: мне удалось установить личность загадочной миссис Притчет, которая приходила к Эванджелине!
— Не может быть! — воскликнула Эванджелина, и лицо ее вспыхнуло от смущения. Признаться Эллиоту в своих предположениях было нелегко, но появление рубинового браслета требовало какого-то объяснения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89
Эванджелина покачала головой:
— Нет, не расстроила. Скорее, вывела из душевного равновесия. Она мучилась угрызениями совести и пришла сюда, чтобы исповедаться. Она рассказала, что именно Хауэлл был отцом ребенка, которого носила Сесили Форсайт. Ты имеешь право знать правду, хотя тебе следовало бы узнать ее не от меня. И вообще ты слишком слаб, чтобы обсуждать такие вопросы.
Эллиот неожиданно поморщился от боли.
— Возможно, — сказал он. — Но это мне продырявили ногу, и я, черт возьми, желаю знать почему. Продолжай.
— Я сказала главное. Насколько я понимаю, эта история тянется долгие годы. А тебя — да и Крэнема — просто использовали.
Эллиот долго лежал молча, пока наконец Эванджелина не заглянула встревоженно в его лицо. Глаза у него были закрыты, на лице — выражение страдания. Значит, он действительно так сильно любил ее? Наверное, ему стало хуже от того, что он узнал имя соблазнителя и всю историю вероломства? Иначе и быть не может, решила она.
У Эллиота было бурное прошлое, она об этом знала. Она не подозревала лишь того, насколько глубокую рану оставило в его душе это самое прошлое. Более того, Эванджелина осознала, что многое воспринимала неправильно и, возможно, сама того не желая, обвиняла мужа в том, в чем он не был виноват.
Как художник, Эванджелина понимала, что жизнь не бывает только черная или только белая, однако как женщина, полюбившая Эллиота Армстронга, она не желала мириться с полутонами. И тут она неожиданно призналась сама себе, что предъявляет к жизни слишком серьезные требования. Эллиот не был и никогда не будет безупречным. Он просто мужчина, сильный, хороший человек с честным сердцем, одержимый кое-какими комплексами, которые он упорно стремится преодолеть.
Она наклонилась к нему и, прикоснувшись губами ко лбу, прошептала:
— Твоей доверчивостью злоупотребили, Эллиот, и я понимаю, как тебе обидно.
Он заговорил не сразу.
— Да, иногда я испытываю обиду, Эванджелина. А еще хуже то, что я причинил боль тебе. И боюсь, несмотря на все мои усилия, нам никогда не отделаться от прошлого.
— Мне кажется, не следует прятаться и бояться. Надо оставить прошлое в прошлом и жить дальше.
— Ты думаешь, нам это удастся? — нерешительно спросил он.
— Я люблю тебя, Эллиот. Я всегда любила тебя. Вместе мы преодолеем что угодно. Мы попробуем.
— Скажи мне правду, дорогая. Поскольку ты чуть не стала вдовой, едва став женой, ты не жалеешь, что я слишком торопил тебя выйти за меня замуж?
— Поторопились ли мы со свадьбой, это мы еще увидим, — сказала она, погладив рукой живот.
Эллиот взглянул на нее, радостное удивление осветило его лицо.
— Эви… Не знаю, что и сказать. Ты уверена? — С явным трудом подняв руку, он положил ладонь на ее плоский живот, с довольной улыбкой закрыл глаза. — Да, даже если не сейчас, то скоро, — прошептал он. — Скоро, любовь моя.
Они долго молча лежали рядом. Эллиот, кажется, задремал, но его дыхание было равномерным, а рука лежала на ее животе.
— Эви, — вдруг прошептал он, — давай вернемся в Чатем. Уедем, как только я смогу подняться с кровати.
— Ладно, — неуверенно сказала она. — Но почему?
— Если ты и впрямь ждешь ребенка, то тебе захочется быть рядом с Уинни и потребуется много свежего, деревенского воздуха. Мне тоже хочется туда. Это место быстро поставит меня на ноги. Я поправлюсь и, если нам повезет, смогу наблюдать, как округляется и толстеет твоя изящная стройная фигурка.
— Толстеет? Вот как? — возмутилась она.
— Да, — самоуверенно заявил он. — И еще я хочу, чтобы ты продолжала заниматься живописью и написала еще один портрет, не такой мрачный. И конечно, я заставлю тебя гулять со мной по лесам, вдоль реки… Может быть, мы даже искупаемся в пруду. А? — Он бросил на нее озорной взгляд и подмигнул.
— Силы небесные! — воскликнула она. — Неужели ты знал обо всем?
Но Эллиот, притворившись спящим, не ответил.
Эпилог
Осень в Чатем-Лодже всегда, при любых обстоятельствах, была самым прекрасным временем года. Ветерок доносил аромат поздних цветов и веселые голоса детей, играющих в саду на нижней террасе. Эванджелина, удобно расположившись в кресле, наблюдала за тем, как Зоя послала молоточком крокетный шар прямо в лодыжку Тео, правда, прикрытую ботинком, заставив его испустить нарочито громкий вопль, на который никто из игроков не обратил внимания.
Игра продолжалась с переменным успехом в течение нескольких часов, прерываясь лишь спорами, мелкими происшествиями и обильным завтраком на открытом воздухе, который мисс Крейн накрыла в розарии.
— Подумать только! — с манерной медлительностью произнес чей-то голос. — Какая шумная компания! Не рановато ли для такого бурного веселья?
— Эйдан! — воскликнула Эванджелина, вскакивая с кресла и целуя в щеку лорда Линдена, следом за которым, чуть отставая, шел, опираясь на трость с золотым набалдашником, Эллиот.
— Будьте осторожны, дорогая моя! — шепнул, как всегда элегантный, виконт. — Мне кажется, старый бедолага еще не знает о моих нежных чувствах к вам.
— Найди себе другой объект, старый распутник, — пробормотал Эллиот, с кряхтением опускаясь в кресло. С подчеркнутым отвращением он отбросил свою трость в траву. — Мне начинает надоедать, что вы с Уинтропом вечно таращите глаза на мою жену. Имейте совесть, ведь она ждет ребенка!
— Поделом ему будет, Линден, когда я растолстею по-настоящему! Тогда уж никто на меня не посмотрит. Кстати, где майор Уинтроп? Разве он не собирался приехать вместе с вами?
— Мэт просил извинить его, он получил известия из дома и вынужден был поехать туда, — сказал виконт, но Эванджелина заметила, что они с Эллиотом обменялись понимающими взглядами.
— В Корнуолл? — переспросил Эллиот. — Что-нибудь произошло в семье?
— Вроде того. Но я приехал не затем, чтобы обсуждать проблемы Мэта, а чтобы поговорить о твоих делах, старина.
— В таком случае твой визит будет очень коротким, потому что у меня нет проблем, — бодрым голосом ответил Эллиот. — Разве не может раненый уехать на поправку в свой загородный дом? Тем более что у меня осталась всего одна неделя до приезда матушки из Шотландии, а там уж покоя не жди.
— Ошибаешься, дорогой. Она приедет, чтобы установить мир, — поправила его Эванджелина. — Разве не помнишь, что вы оба договорились забыть о разногласиях ради будущего наследника?
Линден улыбнулся, вынул табакерку и привычным изящным движением открыл ее.
— Отложим на время семейные проблемы. Послушайте лучше меня: мне удалось установить личность загадочной миссис Притчет, которая приходила к Эванджелине!
— Не может быть! — воскликнула Эванджелина, и лицо ее вспыхнуло от смущения. Признаться Эллиоту в своих предположениях было нелегко, но появление рубинового браслета требовало какого-то объяснения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89