Тот выцыганивал у своего друга банки с вареньем и опустошал их дюжинами.
- Варенье, - сообщил дю Вольф, - обязано быть домашним. Ты должен ощущать, как каждую ягодку в нем держали пальцы женщины - прекрасные, сладкие пальцы, измазанные соком. Каждую ягодку они ласкали, прежде чем бросить в сахарный кипяток. Кстати, стоит сказать мне спасибо за то, что я спас тебя ночью.
- Спасибо, - коротко ответила Ко, не вдаваясь в детали.
- Что-то он давно спит, - проницательно заметил Вольфганг. - Может, ты тоже чего-то добавила? Ко пожала плечами.
Рабочий кабинет Вольфганга был сделан в виде старинного подвала с полками по обеим сторонам. На полках стояли банки, бутылки, мешки и коробки с вареньем, сиропами, орешками, конфетами и иными продуктами, совершенно необходимыми для нормального функционирования княжества.
Сам Вольфганг зачерпывал варенье столовой ложкой, отправляя в рот, сложив губы бантиком. Он был совершенно сказочным, добродушным, милейшим персонажем, если бы не был при этом жестоким убийцей.
- Даже не знаю, - сказал он, облизывая ложку, - как тебя теперь называть. Вероникой дю Куврие или мадам дю Гросси? - Для моего папы это играет роль? - Может быть, может быть... ты его не помнишь? - Вряд ли. Как вы знаете, мне было чуть больше двух лет, когда меня нашли в помойном ящике в Нью-Йорке. Я плакала и пыталась выбраться из него.
- Перестань сейчас же! Еще не хватало, чтобы каждая девчонка портила мне аппетит! Не думай, что я жру сладости, потому что я дурак. Я жру их, потому что у меня ненормальный метаболизм. Моему организму требуется постоянное вливание сахара. Без сахара мой мозг голодает, и я катастрофически глупею. Как-то мне пришлось неделю прожить без сладкого, и я забыл, сколько будет дважды два. Но я достаточно умен, чтобы превратить обыкновенную нужду в постоянный праздник с эротическим уклоном. Как-то я обмазал малиновым сиропом одну непослушную женщину, и ее положили возле осиного гнезда. Ты бы видела, как она распухла перед смертью! Впрочем, о чем я?
Ко преодолела приступ тошноты и, с трудом взяв себя в руки, попросила:
- Мне предстоит встреча с отцом. Может быть, расскажете, как вы его отыскали?
- Дело в том, что я в самом деле люблю моего непутевого племянника. Артур - шалопай, и я хочу устроить ему счастье. Пускай женится на богатой невесте и остепенится. Хочешь варенья, умница? - Нет, спасибо. - Мне никто никогда не отказывает. - Но ведь вы позвали меня не для того, чтобы вдвоем есть варенье?
- Мои мысли - загадочны. Мои поступки нелогичны, мои решения ведут к трагедиям. Ты в самом деле полюбила моего племянника?
- Я увлеклась им на Детском острове. Сейчас... не знаю.
- Мне приятно, что ты мне по крайней мере не врешь. Мне все врут. Одни из корысти, другие от страха. Он тебе кажется другим?
- Вот именно. Он совсем другой. Как будто моего Артема подменили... Ваш Артур даже не знает простых вещей, которые знал Артем. Как это можно объяснить?
Ко была сама доверчивость. Но князь не был готов ответить взаимностью.
- Так нельзя говорить о законном муже, - ответил он и с сожалением отставил банку. Он кашлянул, и тут же из глубины подвала возникла знакомая Ко официантка, которая несла большую дымящуюся кружку черного кофе. Запах был сказочно приятен. На Детском острове кофе был жидким, без кофеина, так как госпожа Аалто-нен полагала, что дети слишком возбуждаются от настоящего кофе. Ко захотелось, чтобы ее тоже угостили этим приятным напитком, но никому это не пришло в голову. Тем более что официантка смотрела на нее взглядом гюрзы, которая еще точно не знает, как лучше вонзить свои ядовитые зубы в пробегающего мимо тушканчика.
- Законный муж подарен тебе богом, то есть мною, - сказал Вольфганг, отхлебывая кофе. - Он как - судьба. Единственное, чем я могу тебе помочь, - придержать его на расстоянии от тебя, пока ты не воссоединишься с папашей.
- Спасибо, - сказала Ко. - Я даже не ожидала от вас такой заботы.
Князь задумчиво почесал тугой, обтянутый лиловым халатом живот.
- Я буду с тобой откровенен, - ответил он. - С детьми и девушками откровенность часто окупается. Ты мне понравилась. Как ты смотришь на то, чтобы стать моей самой сладкой девочкой?
- Что это значит? - Ко догадалась, что это значит, но предпочла показать себя непонятливой.
- Когда станешь, узнаешь, - засмеялся князь. - Не разочаруешься. Многие через это прошли, все потом меня благодарили.
- А мой папа? Мой папа будет недоволен. - О муже она не стала говорить: ясно было, что он пешка в руках князя.
- Ты взрослая, замужняя женщина, - сказал князь. - Твой папа, как разумный человек, согласится с твоей личной жизнью. Иначе мы... иначе мы подадим на него в суд! - Такое решение позабавило князя. - Профессор дю Куврие! Ихтиолог и филателист! Судится с князем Вольфгангом дю Вольфом по поводу морального уровня его дочери, мадам дю Гросси. Представляешь? - Мой папа - профессор?
- Профессор, профессор... и отличается слабым здоровьем. Так что его надо беречь. И чем позже он узнает, что его дочка уже замужем, тем лучше для его здоровья! - Я не понимаю, почему я должна врать. - По той причине, пояснил князь, - что твой отец подозрительная недоверчивая сволочь. Он один раз чуть было не получил от меня дочку, теперь на воду дует. Он полагает, что я, князь древнего рода, могу быть мошенником и обманщиком! Какая подлость!
Князь расстроился и принялся ходить по комнате, заложив за спину тугие розовые руки.
- А что случилось? - спросила Ко, которая, к сожалению, догадывалась о том, какой ответ получит.
- Мы ошиблись, - воскликнул князь. - Ну, каждый может ошибиться! Мы нашли девочку, ее звали Кларенс. Мы искренне, повторяю - искренне хотели сделать лучше, хотели подарить этому мерзавцу потерянную дочь!
Слово "искренне" вылетало из уст князя, как отравленная пуля. Его толстые губы отказывались произнести это слово. И любому младенцу стало бы ясно, что во всей Вселенной не найдешь человека, столь далекого от искренности. Князь лгал всегда, когда нужно и когда не нужно... Конечно, Ко не могла знать о том, что в детстве, когда князя звали просто Карлушей, он был славен своей лживостью. Его собственная мама рассказывала, что когда подошло время его родить и она приготовилась к этому, то по истечении всех положенных сроков она услышала тонкий младенческий голосок: "Я уже родился, мамочка!" Мамочка поверила невинному младенцу и встала с ложа. И что же оказалось? Он ее обманул! Он еще не родился и лишний месяц пробыл в утробе матери, где было тепло и уютно, сытно и можно было спать в свое удовольствие. С тех пор Карлуша, а потом и князь Вольфганг делал все только ради собственного наслаждения. Ради этого он лгал, убивал и мучил других. Зато ему самому такая жизнь нравилась.
- И что же случилось?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131
- Варенье, - сообщил дю Вольф, - обязано быть домашним. Ты должен ощущать, как каждую ягодку в нем держали пальцы женщины - прекрасные, сладкие пальцы, измазанные соком. Каждую ягодку они ласкали, прежде чем бросить в сахарный кипяток. Кстати, стоит сказать мне спасибо за то, что я спас тебя ночью.
- Спасибо, - коротко ответила Ко, не вдаваясь в детали.
- Что-то он давно спит, - проницательно заметил Вольфганг. - Может, ты тоже чего-то добавила? Ко пожала плечами.
Рабочий кабинет Вольфганга был сделан в виде старинного подвала с полками по обеим сторонам. На полках стояли банки, бутылки, мешки и коробки с вареньем, сиропами, орешками, конфетами и иными продуктами, совершенно необходимыми для нормального функционирования княжества.
Сам Вольфганг зачерпывал варенье столовой ложкой, отправляя в рот, сложив губы бантиком. Он был совершенно сказочным, добродушным, милейшим персонажем, если бы не был при этом жестоким убийцей.
- Даже не знаю, - сказал он, облизывая ложку, - как тебя теперь называть. Вероникой дю Куврие или мадам дю Гросси? - Для моего папы это играет роль? - Может быть, может быть... ты его не помнишь? - Вряд ли. Как вы знаете, мне было чуть больше двух лет, когда меня нашли в помойном ящике в Нью-Йорке. Я плакала и пыталась выбраться из него.
- Перестань сейчас же! Еще не хватало, чтобы каждая девчонка портила мне аппетит! Не думай, что я жру сладости, потому что я дурак. Я жру их, потому что у меня ненормальный метаболизм. Моему организму требуется постоянное вливание сахара. Без сахара мой мозг голодает, и я катастрофически глупею. Как-то мне пришлось неделю прожить без сладкого, и я забыл, сколько будет дважды два. Но я достаточно умен, чтобы превратить обыкновенную нужду в постоянный праздник с эротическим уклоном. Как-то я обмазал малиновым сиропом одну непослушную женщину, и ее положили возле осиного гнезда. Ты бы видела, как она распухла перед смертью! Впрочем, о чем я?
Ко преодолела приступ тошноты и, с трудом взяв себя в руки, попросила:
- Мне предстоит встреча с отцом. Может быть, расскажете, как вы его отыскали?
- Дело в том, что я в самом деле люблю моего непутевого племянника. Артур - шалопай, и я хочу устроить ему счастье. Пускай женится на богатой невесте и остепенится. Хочешь варенья, умница? - Нет, спасибо. - Мне никто никогда не отказывает. - Но ведь вы позвали меня не для того, чтобы вдвоем есть варенье?
- Мои мысли - загадочны. Мои поступки нелогичны, мои решения ведут к трагедиям. Ты в самом деле полюбила моего племянника?
- Я увлеклась им на Детском острове. Сейчас... не знаю.
- Мне приятно, что ты мне по крайней мере не врешь. Мне все врут. Одни из корысти, другие от страха. Он тебе кажется другим?
- Вот именно. Он совсем другой. Как будто моего Артема подменили... Ваш Артур даже не знает простых вещей, которые знал Артем. Как это можно объяснить?
Ко была сама доверчивость. Но князь не был готов ответить взаимностью.
- Так нельзя говорить о законном муже, - ответил он и с сожалением отставил банку. Он кашлянул, и тут же из глубины подвала возникла знакомая Ко официантка, которая несла большую дымящуюся кружку черного кофе. Запах был сказочно приятен. На Детском острове кофе был жидким, без кофеина, так как госпожа Аалто-нен полагала, что дети слишком возбуждаются от настоящего кофе. Ко захотелось, чтобы ее тоже угостили этим приятным напитком, но никому это не пришло в голову. Тем более что официантка смотрела на нее взглядом гюрзы, которая еще точно не знает, как лучше вонзить свои ядовитые зубы в пробегающего мимо тушканчика.
- Законный муж подарен тебе богом, то есть мною, - сказал Вольфганг, отхлебывая кофе. - Он как - судьба. Единственное, чем я могу тебе помочь, - придержать его на расстоянии от тебя, пока ты не воссоединишься с папашей.
- Спасибо, - сказала Ко. - Я даже не ожидала от вас такой заботы.
Князь задумчиво почесал тугой, обтянутый лиловым халатом живот.
- Я буду с тобой откровенен, - ответил он. - С детьми и девушками откровенность часто окупается. Ты мне понравилась. Как ты смотришь на то, чтобы стать моей самой сладкой девочкой?
- Что это значит? - Ко догадалась, что это значит, но предпочла показать себя непонятливой.
- Когда станешь, узнаешь, - засмеялся князь. - Не разочаруешься. Многие через это прошли, все потом меня благодарили.
- А мой папа? Мой папа будет недоволен. - О муже она не стала говорить: ясно было, что он пешка в руках князя.
- Ты взрослая, замужняя женщина, - сказал князь. - Твой папа, как разумный человек, согласится с твоей личной жизнью. Иначе мы... иначе мы подадим на него в суд! - Такое решение позабавило князя. - Профессор дю Куврие! Ихтиолог и филателист! Судится с князем Вольфгангом дю Вольфом по поводу морального уровня его дочери, мадам дю Гросси. Представляешь? - Мой папа - профессор?
- Профессор, профессор... и отличается слабым здоровьем. Так что его надо беречь. И чем позже он узнает, что его дочка уже замужем, тем лучше для его здоровья! - Я не понимаю, почему я должна врать. - По той причине, пояснил князь, - что твой отец подозрительная недоверчивая сволочь. Он один раз чуть было не получил от меня дочку, теперь на воду дует. Он полагает, что я, князь древнего рода, могу быть мошенником и обманщиком! Какая подлость!
Князь расстроился и принялся ходить по комнате, заложив за спину тугие розовые руки.
- А что случилось? - спросила Ко, которая, к сожалению, догадывалась о том, какой ответ получит.
- Мы ошиблись, - воскликнул князь. - Ну, каждый может ошибиться! Мы нашли девочку, ее звали Кларенс. Мы искренне, повторяю - искренне хотели сделать лучше, хотели подарить этому мерзавцу потерянную дочь!
Слово "искренне" вылетало из уст князя, как отравленная пуля. Его толстые губы отказывались произнести это слово. И любому младенцу стало бы ясно, что во всей Вселенной не найдешь человека, столь далекого от искренности. Князь лгал всегда, когда нужно и когда не нужно... Конечно, Ко не могла знать о том, что в детстве, когда князя звали просто Карлушей, он был славен своей лживостью. Его собственная мама рассказывала, что когда подошло время его родить и она приготовилась к этому, то по истечении всех положенных сроков она услышала тонкий младенческий голосок: "Я уже родился, мамочка!" Мамочка поверила невинному младенцу и встала с ложа. И что же оказалось? Он ее обманул! Он еще не родился и лишний месяц пробыл в утробе матери, где было тепло и уютно, сытно и можно было спать в свое удовольствие. С тех пор Карлуша, а потом и князь Вольфганг делал все только ради собственного наслаждения. Ради этого он лгал, убивал и мучил других. Зато ему самому такая жизнь нравилась.
- И что же случилось?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131