Поднявшись, он направился к другому столу, где стояли кувшин с вином и кружки, и стал жадно пить. — Уведи ее. Приведешь, когда выполнишь мой приказ.
Шарль почтительно поклонился дяде.
— Кузина, — с издевательской учтивостью сказал он, — нам пора.
Он открыл дверь, в которой еще торчал кинжал — жестокое напоминание о дикарской фантасмагории последнего получаса.
Ничего не поделаешь. Придется следовать за этим человеком в те подземелья ада, которые он уготовил для нее.
Магдалена прошла мимо, придерживая подол сюрко, словно брезговала коснуться его. Улыбка Шарля стала еще неприятнее.
Когда они поднялись в ее комнату, он открыл дверь и коротко приказал сидевшей у колыбели монахине уйти, а сам вгляделся в спящего ребенка.
— Ты все еще кормишь ее грудью?
Вопрос показался Магдалене странно-зловещим. И хотя прозвучал достаточно естественно, в душе поселилась тревога. Что ему нужно? Один вид этого человека, стоявшего так близко к Зои, заставлял Магдалену трястись от непонятного отвращения.
— Да, — ответила она. — Не разбуди ее. Он отвернулся от колыбели, и Магдалена поежилась под его оценивающе-жадным взглядом.
— Я сделаю из тебя настоящую де Борегар, преданную своей семье.
— Никогда!
— Никогда — это слишком долго, кузина. Я не верю, что мои усилия займут столько времени.
Он шагнул к ней, и она вынудила себя не отпрянуть, не отступить, зная, что любое проявление страха только отнимет силы и послужит торжеству Шарля.
— Долго же я ждал этой минуты, — тихо признался он, казалось, нависая над ней огромной горой. Ее глаза не отрывались от вышитого на тунике ястреба-перепелятника. Птица словно долбила его грудь клювом при каждом вздохе. — Я знаю, кузина, что ты не веришь в чистоту супружеской постели, но отныне станешь нарушать наши
брачные обеты только с теми, на кого укажу я.
— Ты рад сделать из меня шлюху! — возмущенно прошипела Магдалена.
— Ты рождена от шлюхи, — возразил он. — Шлюхи, которая прекрасно знала свое дело.
Он провел пальцем по ее щеке и, когда она сжалась, стиснул плечо.
— И ты недалеко от нее ушла. Можешь одновременно ублажать мужа и любовника. И ты рождена обольстительницей, Магдалена Ланкастер. Истинная дочь своей матери, и мы используем твою силу для блага семьи и Франции. Ты станешь нашим орудием мести Ланкастеру, убившему Изольду.
Она не успела опомниться, как он впился в ее рот, вынуждая раскрыть губы. На какой-то жуткий момент их языки соприкоснулись. И тут Магдалена сорвалась. Ее рука сама собой взлетела, и все пять ногтей впились в его щеку, оставляя кровавые борозды. Он с гнусным ругательством отскочил, проснулась Зои. Плач голодного ребенка разнесся по комнате.
Магдалена инстинктивно шагнула к колыбели, но рука на плече словно окаменела. Он глянул ей в глаза, и казалось, прошла целая вечность, прежде чем он разжал пальцы.
— Покорми ее!
Магдалена поспешила выполнить приказ. Она подняла девочку, пытаясь успокоиться, не дать Зои почувствовать свое возбуждение. Под холодным взглядом серых глаз Шарля она сменила пеленки и накормила малышку, целомудренно прикрывая рукавом сюрко обнаженную грудь. Но он продолжал пожирать ее глазами.
Насытившись, Зои захотела играть. Пока Магдалена завязывала платье, дочь сидела у нее на коленях, рассматривая все окружающее, в том числе и Шарля.
— Уложи ее, — так же резко приказал он.
— Но ей еще рано спать, — запротестовала Магдалена. — Она только проснулась.
На щеке Шарля красовались пять красных полосок, а в глазах стыла ледяная ярость.
— Оставь девчонку!
Он устремился к выходу и широко распахнул дверь. За ней оказались те двое воинов, что отводили Магдалену к Бертрану.
— Ведите ее вниз! — рявкнул он, кивнув в сторону кузины.
— Что… куда… я не… — бормотала она, медленно отступая с ребенком на руках.
— Отдай ее сестре Терезе. Вряд ли ты захочешь взять ее туда, куда отправишься сама.
В комнате появилась монахиня, такая же сурово-равнодушная, как и прежде. Ужас Магдалены перехлестнул все пределы.
— Куда… — продолжала бормотать она. Монахиня взяла малышку из ее оцепеневших рук.
— В то место, где ты сможешь без помех поразмышлять о своей участи, кузина, — сообщил Шарль. — Возьмите ее!
Мужчины схватили ее за руки. Магдалена принялась было вырываться, но тут же осознала полную бесполезность всякого сопротивления и увидела сардоническую ухмылку Шарля, наблюдавшего за ее жалкими усилиями. Щека его выглядела еще ужаснее, чем прежде. Магдалена немедленно сдалась. Какой смысл радовать кузена? Все равно она не в силах предотвратить неминуемое.
Она шла между ними, оба по-прежнему держали ее за руки и спускались вниз, вниз, вниз… пока она не ощутила запах мокрой глины. Значит, они уже под землей. Темноту проходов почти не мог рассеять свет редких смоляных факелов в настенных кольцах. Камни сочились зеленоватой слизью. Они никого не встретили, и Магдалену затрясло от холода и страха.
Но вот они остановились. В полу, у ее ног виднелась крышка люка. Магдалена немедленно поняла, что там, внизу. Темница из ее кошмаров.
Одному поднять крышку оказалось не под силу. Тогда воины вдвоем схватились за массивное железное кольцо, и Магдалена съежилась на краю черной дыры, открывшейся перед ней, но, почувствовав тяжелую руку на пояснице, поняла, что ее попросту столкнут. Одному Богу известно, куда она упадет.
Магдалена на коленях медленно опустилась в непроглядную тьму. Каменная плита с грохотом захлопнулась, и из груди несчастной вырвался крик, отдавшийся глухим эхом, а потом… молчание, абсолютное молчание, такое же неумолимое, как и мрак. Сердце Магдалены, казалось, вот-вот остановится от ужаса. Что перед ней? А если еще шаг, и она провалится в шахту, глубокий колодец, который поглотит ее?
Магдалена отпрянула, и спины коснулось что-то холодное и мокрое, но зато твердое. Она тихо всхлипнула и принялась слепо шарить руками вокруг себя. И тут же натыкалась на ледяной, источающий слизь камень. Наконец пальцы нащупали стальное кольцо. Магдалена прислонилась к стене, и слезы облегчения наполнили ее глаза при мысли о том, что она нашла за что держаться. Сердце стучало так бешено, что в ушах стоял шум. И только сейчас она сообразила, что ноги промокли. Она стоит в воде. Но сколько ее, этой воды? Где-то мерно падали капли, но темно было так, что Магдалена не могла понять, откуда доносится стук, справа или слева.
Она как в могиле, и огромная тяжесть земли давит на голову. И воздуха почти нет: ее рот будто закрыли толстым бархатом. Грудь неровно вздымалась, она безуспешно пыталась вздохнуть, внутри все ныло. Тело покрылось липким потом.
Так вот какова она, ее смерть.
Но ее посадили сюда не затем, чтобы умертвить.
Магдалена медленно приходила в себя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107
Шарль почтительно поклонился дяде.
— Кузина, — с издевательской учтивостью сказал он, — нам пора.
Он открыл дверь, в которой еще торчал кинжал — жестокое напоминание о дикарской фантасмагории последнего получаса.
Ничего не поделаешь. Придется следовать за этим человеком в те подземелья ада, которые он уготовил для нее.
Магдалена прошла мимо, придерживая подол сюрко, словно брезговала коснуться его. Улыбка Шарля стала еще неприятнее.
Когда они поднялись в ее комнату, он открыл дверь и коротко приказал сидевшей у колыбели монахине уйти, а сам вгляделся в спящего ребенка.
— Ты все еще кормишь ее грудью?
Вопрос показался Магдалене странно-зловещим. И хотя прозвучал достаточно естественно, в душе поселилась тревога. Что ему нужно? Один вид этого человека, стоявшего так близко к Зои, заставлял Магдалену трястись от непонятного отвращения.
— Да, — ответила она. — Не разбуди ее. Он отвернулся от колыбели, и Магдалена поежилась под его оценивающе-жадным взглядом.
— Я сделаю из тебя настоящую де Борегар, преданную своей семье.
— Никогда!
— Никогда — это слишком долго, кузина. Я не верю, что мои усилия займут столько времени.
Он шагнул к ней, и она вынудила себя не отпрянуть, не отступить, зная, что любое проявление страха только отнимет силы и послужит торжеству Шарля.
— Долго же я ждал этой минуты, — тихо признался он, казалось, нависая над ней огромной горой. Ее глаза не отрывались от вышитого на тунике ястреба-перепелятника. Птица словно долбила его грудь клювом при каждом вздохе. — Я знаю, кузина, что ты не веришь в чистоту супружеской постели, но отныне станешь нарушать наши
брачные обеты только с теми, на кого укажу я.
— Ты рад сделать из меня шлюху! — возмущенно прошипела Магдалена.
— Ты рождена от шлюхи, — возразил он. — Шлюхи, которая прекрасно знала свое дело.
Он провел пальцем по ее щеке и, когда она сжалась, стиснул плечо.
— И ты недалеко от нее ушла. Можешь одновременно ублажать мужа и любовника. И ты рождена обольстительницей, Магдалена Ланкастер. Истинная дочь своей матери, и мы используем твою силу для блага семьи и Франции. Ты станешь нашим орудием мести Ланкастеру, убившему Изольду.
Она не успела опомниться, как он впился в ее рот, вынуждая раскрыть губы. На какой-то жуткий момент их языки соприкоснулись. И тут Магдалена сорвалась. Ее рука сама собой взлетела, и все пять ногтей впились в его щеку, оставляя кровавые борозды. Он с гнусным ругательством отскочил, проснулась Зои. Плач голодного ребенка разнесся по комнате.
Магдалена инстинктивно шагнула к колыбели, но рука на плече словно окаменела. Он глянул ей в глаза, и казалось, прошла целая вечность, прежде чем он разжал пальцы.
— Покорми ее!
Магдалена поспешила выполнить приказ. Она подняла девочку, пытаясь успокоиться, не дать Зои почувствовать свое возбуждение. Под холодным взглядом серых глаз Шарля она сменила пеленки и накормила малышку, целомудренно прикрывая рукавом сюрко обнаженную грудь. Но он продолжал пожирать ее глазами.
Насытившись, Зои захотела играть. Пока Магдалена завязывала платье, дочь сидела у нее на коленях, рассматривая все окружающее, в том числе и Шарля.
— Уложи ее, — так же резко приказал он.
— Но ей еще рано спать, — запротестовала Магдалена. — Она только проснулась.
На щеке Шарля красовались пять красных полосок, а в глазах стыла ледяная ярость.
— Оставь девчонку!
Он устремился к выходу и широко распахнул дверь. За ней оказались те двое воинов, что отводили Магдалену к Бертрану.
— Ведите ее вниз! — рявкнул он, кивнув в сторону кузины.
— Что… куда… я не… — бормотала она, медленно отступая с ребенком на руках.
— Отдай ее сестре Терезе. Вряд ли ты захочешь взять ее туда, куда отправишься сама.
В комнате появилась монахиня, такая же сурово-равнодушная, как и прежде. Ужас Магдалены перехлестнул все пределы.
— Куда… — продолжала бормотать она. Монахиня взяла малышку из ее оцепеневших рук.
— В то место, где ты сможешь без помех поразмышлять о своей участи, кузина, — сообщил Шарль. — Возьмите ее!
Мужчины схватили ее за руки. Магдалена принялась было вырываться, но тут же осознала полную бесполезность всякого сопротивления и увидела сардоническую ухмылку Шарля, наблюдавшего за ее жалкими усилиями. Щека его выглядела еще ужаснее, чем прежде. Магдалена немедленно сдалась. Какой смысл радовать кузена? Все равно она не в силах предотвратить неминуемое.
Она шла между ними, оба по-прежнему держали ее за руки и спускались вниз, вниз, вниз… пока она не ощутила запах мокрой глины. Значит, они уже под землей. Темноту проходов почти не мог рассеять свет редких смоляных факелов в настенных кольцах. Камни сочились зеленоватой слизью. Они никого не встретили, и Магдалену затрясло от холода и страха.
Но вот они остановились. В полу, у ее ног виднелась крышка люка. Магдалена немедленно поняла, что там, внизу. Темница из ее кошмаров.
Одному поднять крышку оказалось не под силу. Тогда воины вдвоем схватились за массивное железное кольцо, и Магдалена съежилась на краю черной дыры, открывшейся перед ней, но, почувствовав тяжелую руку на пояснице, поняла, что ее попросту столкнут. Одному Богу известно, куда она упадет.
Магдалена на коленях медленно опустилась в непроглядную тьму. Каменная плита с грохотом захлопнулась, и из груди несчастной вырвался крик, отдавшийся глухим эхом, а потом… молчание, абсолютное молчание, такое же неумолимое, как и мрак. Сердце Магдалены, казалось, вот-вот остановится от ужаса. Что перед ней? А если еще шаг, и она провалится в шахту, глубокий колодец, который поглотит ее?
Магдалена отпрянула, и спины коснулось что-то холодное и мокрое, но зато твердое. Она тихо всхлипнула и принялась слепо шарить руками вокруг себя. И тут же натыкалась на ледяной, источающий слизь камень. Наконец пальцы нащупали стальное кольцо. Магдалена прислонилась к стене, и слезы облегчения наполнили ее глаза при мысли о том, что она нашла за что держаться. Сердце стучало так бешено, что в ушах стоял шум. И только сейчас она сообразила, что ноги промокли. Она стоит в воде. Но сколько ее, этой воды? Где-то мерно падали капли, но темно было так, что Магдалена не могла понять, откуда доносится стук, справа или слева.
Она как в могиле, и огромная тяжесть земли давит на голову. И воздуха почти нет: ее рот будто закрыли толстым бархатом. Грудь неровно вздымалась, она безуспешно пыталась вздохнуть, внутри все ныло. Тело покрылось липким потом.
Так вот какова она, ее смерть.
Но ее посадили сюда не затем, чтобы умертвить.
Магдалена медленно приходила в себя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107