— По делу, — ответил я и бросил укоризненный взгляд на сотрудницу, которой успел дать кличку Прокисшая Простокваша, — и весьма важному. Я даже готов заплатить тому, кто скажет мне, где найти сеньора Вилламантеса. Надо срочно завершить сделку.
Молодой мексиканец слегка улыбнулся и покачал головой.
— Ничем не могу помочь. Приходите через неделю, — сказал он.
Я снова бросил взгляд на стеклянную дверь, глубоко вздохнул и решительным шагом направился к ней. Парень едва успел схватить меня за рукав.
— Прочь с дороги! — отмахнулся я.
Тот удивленно уставился на меня, поджал губы и отступил. В соседнем кабинете действительно никого не было. Убедившись в этом, я вернулся в приемную. Клерк с Прокисшей Простоквашей сидели на своих местах. Не в силах больше сдерживать эмоции, я бросил им раздраженно:
— Спасибо, товарищи.
Парень начал было медленно подниматься из-за стола, затем, видимо передумав, сел обратно на стул, и на его лице появилась натужная улыбка. А моя Прокисшая Простокваша окончательно прокисла.
Я вышел на улицу Хуареса, и, дойдя до угла, оглянулся, и посмотрел на окна конторы Вилламантеса. С третьего этажа здания сквозь стекло на меня смотрел молодой мексиканец, сотрудник торговой конторы. Я махнул рукой проезжавшему поблизости таксисту, и тот повез меня к дому Амадора.
На встречу с гидом я опаздывал всего на несколько минут. Я очень надеялся на него. С таким тараном я мог пройти куда угодно и раздобыть любые сведения. Еще один, кого мне предстояло прощупать, был капитан Эмилио.
Расплатившись с таксистом, доставившим меня на улицу Сарагосы, я вошел в подъезд дома, где жил Амадор. Проходя мимо консьержки, женщины средних лет, я шутливо «сделал тете ручкой» и зашагал по цементным ступеням. Чтобы попасть в квартиру моего приятеля, надо было преодолеть один лестничный марш, пройти по коридору и свернуть за угол. Поднявшись на этаж, я уже было зашагал по длинному коридору, как тут в другом его конце, в футах пятидесяти от меня, из-за угла появился Амадор. Что-то в его облике встревожило меня. Поначалу я даже сомневался, он ли это, но вскоре понял, что он. Выйдя из-за угла, Амадор остановился, вытянул правую руку и оперся ею о стену, затем правой ногой сделал неуверенный шаг вперед и прижал к груди левую руку. Сделав следующий шаг, он зашатался и чуть было не упал.
Я со всех ног кинулся к нему.
— Амадор! — закричал я. — Что случилось?
Гид, вытянув перед собой дрожащие руки, словно слепой, стоял, качаясь, посреди прохода. Я подскочил к нему и замер. Сердце в моей груди дрожало как овечий хвост. На виске Амадора виднелась рана, через всю щеку тянулась узкая полоска запекшейся крови.
— Амадор! Что произошло?
Выражение его глаз потрясло меня. В них я увидел леденящий душу панический страх. Такое можно увидеть только в фильме ужасов. Рот Амадора был открыт, а широко раскрытые глаза, казалось, вот-вот вылезут из орбит. Он похлопал меня по груди и уронил руки. Из его рта вырвался слабый хрип, а следом — булькающие звуки. Ноги Амадора подкосились, и он стал оседать. Он опустился на одно колено. Я подхватил его и почувствовал, как его тело сотрясается от озноба. Голова гида откинулась набок, его глаза, медленно описав окружность, остановились на мне.
— Амадор, — дрожащим от волнения голосом произнес я. — Амадор.
Я осторожно положил его на спину, ослабил на его шее галстук и расстегнул на брюках ремень. Он попробовал согнуть ноги, но его колени тут же завалились набок. Затем я увидел, как сжались его ладони, и услышал слабый вздох. Больше Амадор не двигался. Я кинулся к лестнице и, подбежав, крикнул вниз:
— Вызовите «скорую»! Быстрее. Слышите?
— Si. А что случилось?
— Быстрее же! Человек умирает!
Вопль консьержки прокатился по коридору громким эхом. Я бросился к Амадору, опустился возле него на колени и понял, что ошибся: он не умирал, он уже был мертв. Пульс не прощупывался, дыхание остановилось. Мне казалось, что я чувствую, как холодеет его безжизненное тело. Но самым жутким было удивленное выражение его глаз, мне показалось, что оно так и сохранится до тех пор, пока Амадор не превратится в тлен.
Мне стало страшно при мысли о том, что в моих воспоминаниях останется не симпатичное лицо вечно улыбающегося парня, не его слова: «Si, персик, да еще какой!» или «Не важно, кто затеял побоище, капитан полиции всегда будет прав...», а его глаза, в которых застыл ужас от осознания близкой смерти.
Я устало сомкнул веки и закрыл лицо ладонями. Мне надо было собраться с мыслями. Так, Амадор выходил из-за угла — значит, до этого он находился в своей квартире. Характер раны свидетельствовал о том, что он или упал, или кто-то ударил его по голове тупым предметом. Встав с колен, я вытащил кольт и завернул за угол. Дверь в квартиру Амадора была открыта. Держа пистолет наготове, я, неслышно ступая, подошел к двери, но сквозь зияющий проем никого в квартире не увидел. Войдя внутрь, я обследовал все комнаты — в них также никого не было. В передней валялся опрокинутый стул, рядом с которым на ковре темнело небольшое пятно. Опустившись на колено, я потрогал его пальцем. Это была кровь. Очевидно, именно здесь и упал Амадор. Но при падении на ковер он не мог так сильно пораниться. Его явно ударили по голове, и только после этого он упал.
Неожиданно в нескольких дюймах от кровавого пятна на ковре я увидел, как что-то блеснуло. Я склонился ниже — это были матовые осколки тонкого пузырька или пробирки с остатками жидкости на них.
Внезапно у меня перед глазами все закружилось. Я быстро поднялся и несколько раз встряхнул головой. Головокружение ненадолго прошло, а потом началось снова. По коже пробежали мурашки, а на лбу выступил холодный пот. Я сильно сжал веки, потом открыл их и потрогал лоб рукой. Ладонь оказалась мокрой. Оттопыренный мизинец на руке слабо подергивался, словно в тике, другие пальцы были неподвижными.
Какое-то наваждение, подумал я, и тут же ощутил слабость во всем теле и приступ тошноты. Это произошло неожиданно и безо всякой на то причины. Мне стало немного страшно. Головокружение усилилось, сердце в груди забилось, в висках застучало. Что со мной творится? С чего бы это? Я попытался прогнать охвативший меня страх, но он продолжал усиливаться. Внутри у меня похолодело. Казалось, моя кожа, горло покрываются инеем. Стало трудно дышать. Я посмотрел на поблескивавшие на ковре осколки стекла. Прислонившись спиной к стене, я уперся в нее обеими ладонями. Я снова потряс головой, однако вместе с головокружением прошло и четкое восприятие реальности. Вместо них пришло ощущение сильной тревоги. Неожиданно в памяти всплыло перекошенное лицо умирающего Амадора, в глазах которого застыл ужас. Страшный вид мертвеца, кошмарный сон, который я видел прошлой ночью, и жуткие рассказы доктора Баффингтона о симптомах, которые проявились у него после того, как он надышался парами своей гадости, о подопытных обезьянах — все слилось в моем сознании воедино.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64