Нас занесло вправо. Когда колеса съехали на мокрую и скользкую обочину, машину стало разворачивать влево.
Противно взвизгнули шины передних колес, и мне показалось, что мы начинаем переворачиваться. Но наш «плимут» все же устоял и, развернувшись влево, застыл на месте. Теперь его фары были направлены туда, откуда мы только что ехали.
Тут неожиданно заглох двигатель, и я в сердцах выругался такими словами, которых прежде не осмеливался произносить в присутствии женщин и о существовании которых, как полагаю, Бафф и не подозревала. Продолжая ругаться, я вынул из кобуры кольт и, пробуя завести стартер, посмотрел на дорогу. Преследователи, преодолев крутой вираж, на полной скорости неслись к нам.
Стартер зажужжал, но двигатель не заводился. Я не стал больше пытаться завести его, тем более что наши преследователи были рядом. Их водитель уже погасил фары и, чтобы нас не проскочить, сбросил скорость. Просунув в окно кольт, я прицелился в то место в машине, где должен был сидеть водитель, и, когда она поравнялась с нами, нажал на спусковой крючок.
Машина на скорости сорок, если не более миль в час проскочила мимо, съехала с асфальтового покрытия дороги на скользкую обочину, ее развернуло, бросило в кювет и со страшным скрежетом завалило набок. После нескольких попыток мне все же удалось завести двигатель. Я переключил коробку скоростей, развернулся и выехал на шоссе.
Проезжая мимо перевернутой машины, в ее темном салоне я смог разглядеть по меньшей мере двоих. Застряли они надолго, подумал я и нажал на газ. Скоро стрелка спидометра достигла отметки сто двадцать.
Забившаяся в угол Бафф тем временем что-то невнятно пролепетала, и мне захотелось хоть как-то ее приободрить.
— Самое страшное уже позади, — сказал я. — Не вешай нос, детка, и ни в чем меня не вини.
Она еще немного повсхлипывала, потом успокоилась и принялась говорить мне, какой я смелый, решительный, «просто необыкновенный». Слышать это было приятно, но я возразил ей, сказав, что ничего, кроме попытки нас угробить, я не совершил. Даже с намокшими светлыми прядями, прилипшими к ее голове, девушка выглядела привлекательной. Теперь, когда я знал, кем на самом деле была Моник, Бафф стала мне казаться намного красивее ее.
Я рассказал Бафф, кем была Моник. Девушка никак не хотела в это поверить, но мне все-таки удалось убедить ее.
— Надо будет решить, что делать с Моник. Но только после того, как ты окажешься в безопасном месте.
— Шелл, а что ты намерен делать? Я имею в виду с отцом.
Это был интересный вопрос. Сойти с ума я мог позволить себе один раз в год, но никак не чаще, а возвращаться на базу Вилламантеса без вооруженного отряда солдат мне, увы, не хотелось.
— Приладим штык к винтовке и пойдем в атаку на центр, — несколько легкомысленно ответил я.
Бафф, не оценив юмора, отпрянула от меня.
— Я хотел сказать, что обращусь за помощью к генералу Лопесу, и тот пошлет на базу армейскую роту.
— А кто такой генерал Лопес?
— О, я же забыл тебе рассказать. Ну да ладно, позже расскажу.
Тем временем мы уже подъезжали к деревеньке, в которой, как я предполагал, находилась бензозаправочная станция.
— Как твой испанский? — спросил я девушку.
— Так себе, — ответила она.
— Значит, лучше, чем мой. Послушай, Бафф, легко представить, что сейчас творится в центре. Возможно, ребята, которые гнались за нами, уже вытащили из кювета машину. Так что у нас немного времени.
Девушка в задумчивости прикусила губу.
— Я думаю, что твоему отцу ничего не грозит, пока он работает на них. В Мехико я тебя отвезти не могу, там опасно.
— Да. А как ты тогда собираешься поступить?
— Пока не знаю. Но самое главное, что я должен сделать, — это дозвониться до генерала. О местонахождении базы Вилламантеса никто не знает. А потом, Бафф, прости, что оставил тебя одну в гостинице. Я действительно не мог остаться. Я до сих пор об этом сожалею.
Тут у меня в голове мелькнула мысль, от которой мне стало не по себе. Все мои дальнейшие планы были построены с учетом того, что я получу помощь со стороны генерала Лопеса. А вдруг ему стало известно, зачем обратилась ко мне его супруга? Не услышу ли я из телефонной трубки нечто вроде обещания стереть меня в порошок? Кроме того, если ему все-таки подсунули пленку и он ее просмотрел, то наверняка графиня, опасаясь его гнева, куда-нибудь уехала, и обманутый муж кинулся на поиски неверной супруги.
Бафф в ответ на мои извинения сказала, что никто тогда не мог предвидеть последующий ход событий. Бедняжка, она не знала всего, что произошло после того, как я оставил ее в отеле «Дель Прадо». Зато она рассказала мне то, чего не знал я. Как оказалось, в дверь ее номера постучались люди в белых халатах, которые сказали, что они от доктора Баффингтона, что он ранен и находится в госпитале Эй-би-си, и что они приехали за ней. Она их впустила, позвонила в госпиталь и, когда ей ответили, что доктора там нет, сразу же заподозрила неладное. Перезвонить в госпиталь ей не дали. Она стала сопротивляться. Ее ударили по голове, она потеряла сознание и упала, о чем свидетельствовало пятно крови в ее номере, а потом увезли в центр. Отец поначалу наотрез отказывался работать на Вилламантеса, но, когда в его присутствии Бафф избили до полусмерти, он был вынужден согласиться.
— Тебя хлестали плеткой? — спросил я.
— Да. Сначала раздели, потом стали сечь черной плеткой, похожей на длинную змею.
Я поежился, и не только из-за того, что девушке пришлось пройти через такие мучения: мне явно представилась черная змея, обвивающая белое тело Бафф.
— Тебя бил сам Вилламантес? — спросил я.
— Нет, он только наблюдал. Ты не можешь представить его лицо в тот момент, когда меня истязали! Я никогда не видела у человека такого выражения лица.
Я свернул с шоссе на дорогу, ведущую в деревеньку Тлакспасин. Сейчас мне больше всего хотелось увидеть на лице Вилламантеса то выражение, которое было перед смертью у водителя «плимута» или Амадора. Мы проехали еще ярдов сто и остановились. Пару минут мы были заняты тем, что изучали свои раны. У Бафф по икре тянулся длинный шрам, была еще пара-тройка небольших порезов. К счастью, ни один из них не был серьезным. Она, правда, подвернула колено, но я полагал, что к утру боль должна утихнуть. Рана на моей руке уже не кровоточила, но места порезов на заднице, ноге и пальцах левой руки слегка пощипывало. Брюки были настолько изорваны бутылочными осколками, что их можно было смело выбрасывать.
По правую сторону от нас, в нескольких футах от дороги, под соломенной крышей стоял серого цвета домишко, сложенный из необожженного кирпича и нескольких деревяшек.
Кивнув в сторону этого ветхого жилища, я спросил девушку:
— Если там найдется свободный угол, побудешь в этой халупе до моего возвращения?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64
Противно взвизгнули шины передних колес, и мне показалось, что мы начинаем переворачиваться. Но наш «плимут» все же устоял и, развернувшись влево, застыл на месте. Теперь его фары были направлены туда, откуда мы только что ехали.
Тут неожиданно заглох двигатель, и я в сердцах выругался такими словами, которых прежде не осмеливался произносить в присутствии женщин и о существовании которых, как полагаю, Бафф и не подозревала. Продолжая ругаться, я вынул из кобуры кольт и, пробуя завести стартер, посмотрел на дорогу. Преследователи, преодолев крутой вираж, на полной скорости неслись к нам.
Стартер зажужжал, но двигатель не заводился. Я не стал больше пытаться завести его, тем более что наши преследователи были рядом. Их водитель уже погасил фары и, чтобы нас не проскочить, сбросил скорость. Просунув в окно кольт, я прицелился в то место в машине, где должен был сидеть водитель, и, когда она поравнялась с нами, нажал на спусковой крючок.
Машина на скорости сорок, если не более миль в час проскочила мимо, съехала с асфальтового покрытия дороги на скользкую обочину, ее развернуло, бросило в кювет и со страшным скрежетом завалило набок. После нескольких попыток мне все же удалось завести двигатель. Я переключил коробку скоростей, развернулся и выехал на шоссе.
Проезжая мимо перевернутой машины, в ее темном салоне я смог разглядеть по меньшей мере двоих. Застряли они надолго, подумал я и нажал на газ. Скоро стрелка спидометра достигла отметки сто двадцать.
Забившаяся в угол Бафф тем временем что-то невнятно пролепетала, и мне захотелось хоть как-то ее приободрить.
— Самое страшное уже позади, — сказал я. — Не вешай нос, детка, и ни в чем меня не вини.
Она еще немного повсхлипывала, потом успокоилась и принялась говорить мне, какой я смелый, решительный, «просто необыкновенный». Слышать это было приятно, но я возразил ей, сказав, что ничего, кроме попытки нас угробить, я не совершил. Даже с намокшими светлыми прядями, прилипшими к ее голове, девушка выглядела привлекательной. Теперь, когда я знал, кем на самом деле была Моник, Бафф стала мне казаться намного красивее ее.
Я рассказал Бафф, кем была Моник. Девушка никак не хотела в это поверить, но мне все-таки удалось убедить ее.
— Надо будет решить, что делать с Моник. Но только после того, как ты окажешься в безопасном месте.
— Шелл, а что ты намерен делать? Я имею в виду с отцом.
Это был интересный вопрос. Сойти с ума я мог позволить себе один раз в год, но никак не чаще, а возвращаться на базу Вилламантеса без вооруженного отряда солдат мне, увы, не хотелось.
— Приладим штык к винтовке и пойдем в атаку на центр, — несколько легкомысленно ответил я.
Бафф, не оценив юмора, отпрянула от меня.
— Я хотел сказать, что обращусь за помощью к генералу Лопесу, и тот пошлет на базу армейскую роту.
— А кто такой генерал Лопес?
— О, я же забыл тебе рассказать. Ну да ладно, позже расскажу.
Тем временем мы уже подъезжали к деревеньке, в которой, как я предполагал, находилась бензозаправочная станция.
— Как твой испанский? — спросил я девушку.
— Так себе, — ответила она.
— Значит, лучше, чем мой. Послушай, Бафф, легко представить, что сейчас творится в центре. Возможно, ребята, которые гнались за нами, уже вытащили из кювета машину. Так что у нас немного времени.
Девушка в задумчивости прикусила губу.
— Я думаю, что твоему отцу ничего не грозит, пока он работает на них. В Мехико я тебя отвезти не могу, там опасно.
— Да. А как ты тогда собираешься поступить?
— Пока не знаю. Но самое главное, что я должен сделать, — это дозвониться до генерала. О местонахождении базы Вилламантеса никто не знает. А потом, Бафф, прости, что оставил тебя одну в гостинице. Я действительно не мог остаться. Я до сих пор об этом сожалею.
Тут у меня в голове мелькнула мысль, от которой мне стало не по себе. Все мои дальнейшие планы были построены с учетом того, что я получу помощь со стороны генерала Лопеса. А вдруг ему стало известно, зачем обратилась ко мне его супруга? Не услышу ли я из телефонной трубки нечто вроде обещания стереть меня в порошок? Кроме того, если ему все-таки подсунули пленку и он ее просмотрел, то наверняка графиня, опасаясь его гнева, куда-нибудь уехала, и обманутый муж кинулся на поиски неверной супруги.
Бафф в ответ на мои извинения сказала, что никто тогда не мог предвидеть последующий ход событий. Бедняжка, она не знала всего, что произошло после того, как я оставил ее в отеле «Дель Прадо». Зато она рассказала мне то, чего не знал я. Как оказалось, в дверь ее номера постучались люди в белых халатах, которые сказали, что они от доктора Баффингтона, что он ранен и находится в госпитале Эй-би-си, и что они приехали за ней. Она их впустила, позвонила в госпиталь и, когда ей ответили, что доктора там нет, сразу же заподозрила неладное. Перезвонить в госпиталь ей не дали. Она стала сопротивляться. Ее ударили по голове, она потеряла сознание и упала, о чем свидетельствовало пятно крови в ее номере, а потом увезли в центр. Отец поначалу наотрез отказывался работать на Вилламантеса, но, когда в его присутствии Бафф избили до полусмерти, он был вынужден согласиться.
— Тебя хлестали плеткой? — спросил я.
— Да. Сначала раздели, потом стали сечь черной плеткой, похожей на длинную змею.
Я поежился, и не только из-за того, что девушке пришлось пройти через такие мучения: мне явно представилась черная змея, обвивающая белое тело Бафф.
— Тебя бил сам Вилламантес? — спросил я.
— Нет, он только наблюдал. Ты не можешь представить его лицо в тот момент, когда меня истязали! Я никогда не видела у человека такого выражения лица.
Я свернул с шоссе на дорогу, ведущую в деревеньку Тлакспасин. Сейчас мне больше всего хотелось увидеть на лице Вилламантеса то выражение, которое было перед смертью у водителя «плимута» или Амадора. Мы проехали еще ярдов сто и остановились. Пару минут мы были заняты тем, что изучали свои раны. У Бафф по икре тянулся длинный шрам, была еще пара-тройка небольших порезов. К счастью, ни один из них не был серьезным. Она, правда, подвернула колено, но я полагал, что к утру боль должна утихнуть. Рана на моей руке уже не кровоточила, но места порезов на заднице, ноге и пальцах левой руки слегка пощипывало. Брюки были настолько изорваны бутылочными осколками, что их можно было смело выбрасывать.
По правую сторону от нас, в нескольких футах от дороги, под соломенной крышей стоял серого цвета домишко, сложенный из необожженного кирпича и нескольких деревяшек.
Кивнув в сторону этого ветхого жилища, я спросил девушку:
— Если там найдется свободный угол, побудешь в этой халупе до моего возвращения?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64