И потом, мы с тобой ни на один день не расставались. Мне известно и то, что произошло в ту ночь, и то, каким стал твой отец с тех пор…
Эйприл была хорошо известна эта история. Порой девушке казалось, что эта боль навечно поселилась в ее сердце.
Мать мучилась тяжелыми родами. Эйприл появилась на свет первой, и принял ее отец, потому что ни повитуха, ни доктор не успели приехать вовремя. Девочка была на грани смерти, но отец сумел вдохнуть жизнь в ее крохотное тельце и, ликуя, назвал дочь Эйприл Лорена – в честь своей жены Лорены Эйприл, которую обожал до безумия. Бедная женщина в тот момент была слишком слаба, чтобы протестовать, но, судя по всему, ей это не очень понравилось.
Время шло. В полночь прибыла повитуха и, осмотрев Лорену Эйприл Дженнингс, объявила Картеру Дженнингсу, что если он сейчас же не найдет врача, то его жена умрет, так и не разродившись вторым ребенком. Картер вскочил на коня и помчался в город. В салуне он нашел пьяного доктора, который забавлялся игрой в карты, и пригрозил пристрелить его, если тот сей же момент не отправится с ним в Пайнхерст…
В конце концов Ванесса появилась на свет, но всем уже было ясно, что Лорена Эйприл долго не проживет.
– Маста Картер словно помешался, – продолжала Поузи. – Он во всем винил девочку: и в том, что мисс Лорена так мучилась при родах, и в том, что с тех пор так и не оправилась. И когда она все же умерла, бедняжка – вам в ту пору было всего три годочка от роду, – ваш отец снова и снова обвинял мисс Ванессу.
Поузи сокрушенно покачала головой и тоже стала смотреть в окно над лестницей.
– Мисс Ванесса ни в чем не виновата! Не ее вина, что ваша матушка с тех пор все болела и в конце концов умерла. Это все Божья воля… Но вот ваш папа, он не хотел ничего понимать, а если ему старались хоть что-то втолковать, то и слушать не желал. А ведь многие пытались, и не раз! Ну, а потом отступились… Ваш отец не из тех, кому можно что-нибудь втолковать. Уж если заберет себе что в голову…
«В довершение всего, – с грустью подумала Эйприл, – всю свою любовь отец перенес на меня одну, полностью игнорируя Ванессу и делая вид, что второй дочки вовсе не существует». Эйприл по-своему пыталась как-то поправить дело. Когда отец дарил ей подарки, она всегда делилась ими с сестрой, но та лишь нарочно ломала и портила их. Эйприл потеряла счет куклам и другим игрушкам, которые в злобе уничтожила Ванесса.
Поузи часто говорила, что не может понять, почему Эйприл не возненавидела сестру: ведь та с самого детства отличалась жестоким нравом. В ответ Эйприл пыталась объяснить экономке, что по-другому и быть не могло:
– Ванесса ведет себя так потому, что ни от кого не видит любви. А я ее люблю и никогда не перестану доказывать это!
Наверху послышались шаги. Поузи и Эйприл подняли головы и увидели широко улыбающегося Картера Дженнингса. Это был высокий, крепко сбитый мужчина с властными манерами. Он добился успеха в жизни и желал, чтобы все окружающие непременно знали об этом. Некоторым Картер Дженнингс казался слишком высокомерным, но никто не мог не считаться с его огромным богатством и соответственно политическим влиянием.
– Моя дорогая! – Он быстро подошел к Эйприл, поцеловал ее в щеку и, сияя отцовской любовью, взял за руку. – Сегодня твой день! Пусть вся Алабама знает, с какой гордостью я представляю тебя обществу!
Эйприл тоже улыбнулась в ответ, правда, несколько натянуто.
– А мы с Поузи как раз обсуждали наш сегодняшний бал, папа… наш – мой и Ванессы, – подчеркнуто добавила она.
Поузи искоса взглянула на хозяина и заметила, что тот слегка нахмурился, однако как ни в чем не бывало продолжал:
– Это будет грандиозное событие! Я прошел по всему дому, все проверил. Везде полный порядок. Поросята уже жарятся, и из кухни доносятся такие запахи, что у меня даже слюнки потекли!
– Самые важные люди Юга прибудут сегодня ко мне, чтобы присутствовать на первом балу моей малышки! – Картер обнял дочь и прижал к себе.
– Он не только мой, папа, – снова мягко поправила отца Эйприл. – И еще я узнала, что ты, оказывается, не случайно устраиваешь бал сегодня – ведь инаугурация президента Дэвиса назначена на ближайший понедельник. Значит, уже в эти выходные в Монтгомери съедутся многие важные господа.
– А даже если и так? Нынче в Монтгомери будет много балов, но вот увидишь, какой они предпочтут. Не исключено, что сам президент Дэвис появится у нас сегодня же вечером!
Картер Дженнингс лукаво подмигнул дочери, а затем с загадочным видом добавил:
– А вот тебя, дорогая, мне есть чем удивить…
– Чем же? – с любопытством спросила Эйприл. Щелкнув пальцами, хозяин Пайнхерста подозвал к себе Поузи.
– Принеси какую-нибудь накидку для мисс Эйприл! На улице холодно, а мы собираемся немного прогуляться.
Поузи поспешно удалилась выполнять приказание, а Эйприл тем временем старалась выведать у отца секрет, однако он молчал и лишь загадочно улыбался.
Вскоре экономка возвратилась, неся длинный зеленый бархатный плащ. Картер заботливо укутал им плечи дочери, осторожно надел капюшон и прошептал ей на ухо:
– Ну просто красавица! В точности как твоя покойная матушка… Настоящий ангел, сошедший с небес!..
Эйприл вздрогнула. Каждый раз, когда отец смотрел на нее с таким обожанием, девушке становилось не по себе. Взгляд его при этом делался столь странным, что она не могла отделаться от чувства, будто в этот момент Картер Дженнингс видит не свою дочь, а ее давно умершую мать.
– Папа, ты, кажется, звал меня куда-то? Так давай пойдем поскорее! – Она высвободилась из его объятий и направилась к двери. – А то мне уже пора одеваться…
Отец шутливо отвесил ей церемонный поклон и распахнул дверь:
– Слушаю и повинуюсь, моя прекрасная дочь!..
Эйприл вышла на широкую мраморную веранду, опоясывавшую огромный дом, взяла отца за руку, и они стали спускаться по широкой лестнице между двумя высокими белыми колоннами. Порыв холодного ветра откинул капюшон, и волосы упали на лицо Эйприл.
– Ты уже надарил мне столько подарков, папа, – снова попыталась она урезонить отца. – И вот теперь снова…
– Чепуха! – Картер обнял дочь, словно желая защитить ее от ледяного ветра. – Вполне естественно, что отец хочет сделать дочери подарок в день ее первого бала! Но не думай, что он будет единственным. Позже я подарю тебе еще кое-что. Самое ценное… то, что когда-то принадлежало твоей незабвенной матери…
Эйприл поняла, что спорить бесполезно. Ей хотелось только одного – чтобы отец не забыл о подарке для Ванессы.
Они вышли на аллею, засаженную миртовыми деревьями. Весной, когда их ветви украсят тысячи розовых и пурпурных цветов, это будет великолепное зрелище. Сейчас же голые черные деревья, словно одетые в траур, напоминали о мрачной и суровой зимней поре.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112
Эйприл была хорошо известна эта история. Порой девушке казалось, что эта боль навечно поселилась в ее сердце.
Мать мучилась тяжелыми родами. Эйприл появилась на свет первой, и принял ее отец, потому что ни повитуха, ни доктор не успели приехать вовремя. Девочка была на грани смерти, но отец сумел вдохнуть жизнь в ее крохотное тельце и, ликуя, назвал дочь Эйприл Лорена – в честь своей жены Лорены Эйприл, которую обожал до безумия. Бедная женщина в тот момент была слишком слаба, чтобы протестовать, но, судя по всему, ей это не очень понравилось.
Время шло. В полночь прибыла повитуха и, осмотрев Лорену Эйприл Дженнингс, объявила Картеру Дженнингсу, что если он сейчас же не найдет врача, то его жена умрет, так и не разродившись вторым ребенком. Картер вскочил на коня и помчался в город. В салуне он нашел пьяного доктора, который забавлялся игрой в карты, и пригрозил пристрелить его, если тот сей же момент не отправится с ним в Пайнхерст…
В конце концов Ванесса появилась на свет, но всем уже было ясно, что Лорена Эйприл долго не проживет.
– Маста Картер словно помешался, – продолжала Поузи. – Он во всем винил девочку: и в том, что мисс Лорена так мучилась при родах, и в том, что с тех пор так и не оправилась. И когда она все же умерла, бедняжка – вам в ту пору было всего три годочка от роду, – ваш отец снова и снова обвинял мисс Ванессу.
Поузи сокрушенно покачала головой и тоже стала смотреть в окно над лестницей.
– Мисс Ванесса ни в чем не виновата! Не ее вина, что ваша матушка с тех пор все болела и в конце концов умерла. Это все Божья воля… Но вот ваш папа, он не хотел ничего понимать, а если ему старались хоть что-то втолковать, то и слушать не желал. А ведь многие пытались, и не раз! Ну, а потом отступились… Ваш отец не из тех, кому можно что-нибудь втолковать. Уж если заберет себе что в голову…
«В довершение всего, – с грустью подумала Эйприл, – всю свою любовь отец перенес на меня одну, полностью игнорируя Ванессу и делая вид, что второй дочки вовсе не существует». Эйприл по-своему пыталась как-то поправить дело. Когда отец дарил ей подарки, она всегда делилась ими с сестрой, но та лишь нарочно ломала и портила их. Эйприл потеряла счет куклам и другим игрушкам, которые в злобе уничтожила Ванесса.
Поузи часто говорила, что не может понять, почему Эйприл не возненавидела сестру: ведь та с самого детства отличалась жестоким нравом. В ответ Эйприл пыталась объяснить экономке, что по-другому и быть не могло:
– Ванесса ведет себя так потому, что ни от кого не видит любви. А я ее люблю и никогда не перестану доказывать это!
Наверху послышались шаги. Поузи и Эйприл подняли головы и увидели широко улыбающегося Картера Дженнингса. Это был высокий, крепко сбитый мужчина с властными манерами. Он добился успеха в жизни и желал, чтобы все окружающие непременно знали об этом. Некоторым Картер Дженнингс казался слишком высокомерным, но никто не мог не считаться с его огромным богатством и соответственно политическим влиянием.
– Моя дорогая! – Он быстро подошел к Эйприл, поцеловал ее в щеку и, сияя отцовской любовью, взял за руку. – Сегодня твой день! Пусть вся Алабама знает, с какой гордостью я представляю тебя обществу!
Эйприл тоже улыбнулась в ответ, правда, несколько натянуто.
– А мы с Поузи как раз обсуждали наш сегодняшний бал, папа… наш – мой и Ванессы, – подчеркнуто добавила она.
Поузи искоса взглянула на хозяина и заметила, что тот слегка нахмурился, однако как ни в чем не бывало продолжал:
– Это будет грандиозное событие! Я прошел по всему дому, все проверил. Везде полный порядок. Поросята уже жарятся, и из кухни доносятся такие запахи, что у меня даже слюнки потекли!
– Самые важные люди Юга прибудут сегодня ко мне, чтобы присутствовать на первом балу моей малышки! – Картер обнял дочь и прижал к себе.
– Он не только мой, папа, – снова мягко поправила отца Эйприл. – И еще я узнала, что ты, оказывается, не случайно устраиваешь бал сегодня – ведь инаугурация президента Дэвиса назначена на ближайший понедельник. Значит, уже в эти выходные в Монтгомери съедутся многие важные господа.
– А даже если и так? Нынче в Монтгомери будет много балов, но вот увидишь, какой они предпочтут. Не исключено, что сам президент Дэвис появится у нас сегодня же вечером!
Картер Дженнингс лукаво подмигнул дочери, а затем с загадочным видом добавил:
– А вот тебя, дорогая, мне есть чем удивить…
– Чем же? – с любопытством спросила Эйприл. Щелкнув пальцами, хозяин Пайнхерста подозвал к себе Поузи.
– Принеси какую-нибудь накидку для мисс Эйприл! На улице холодно, а мы собираемся немного прогуляться.
Поузи поспешно удалилась выполнять приказание, а Эйприл тем временем старалась выведать у отца секрет, однако он молчал и лишь загадочно улыбался.
Вскоре экономка возвратилась, неся длинный зеленый бархатный плащ. Картер заботливо укутал им плечи дочери, осторожно надел капюшон и прошептал ей на ухо:
– Ну просто красавица! В точности как твоя покойная матушка… Настоящий ангел, сошедший с небес!..
Эйприл вздрогнула. Каждый раз, когда отец смотрел на нее с таким обожанием, девушке становилось не по себе. Взгляд его при этом делался столь странным, что она не могла отделаться от чувства, будто в этот момент Картер Дженнингс видит не свою дочь, а ее давно умершую мать.
– Папа, ты, кажется, звал меня куда-то? Так давай пойдем поскорее! – Она высвободилась из его объятий и направилась к двери. – А то мне уже пора одеваться…
Отец шутливо отвесил ей церемонный поклон и распахнул дверь:
– Слушаю и повинуюсь, моя прекрасная дочь!..
Эйприл вышла на широкую мраморную веранду, опоясывавшую огромный дом, взяла отца за руку, и они стали спускаться по широкой лестнице между двумя высокими белыми колоннами. Порыв холодного ветра откинул капюшон, и волосы упали на лицо Эйприл.
– Ты уже надарил мне столько подарков, папа, – снова попыталась она урезонить отца. – И вот теперь снова…
– Чепуха! – Картер обнял дочь, словно желая защитить ее от ледяного ветра. – Вполне естественно, что отец хочет сделать дочери подарок в день ее первого бала! Но не думай, что он будет единственным. Позже я подарю тебе еще кое-что. Самое ценное… то, что когда-то принадлежало твоей незабвенной матери…
Эйприл поняла, что спорить бесполезно. Ей хотелось только одного – чтобы отец не забыл о подарке для Ванессы.
Они вышли на аллею, засаженную миртовыми деревьями. Весной, когда их ветви украсят тысячи розовых и пурпурных цветов, это будет великолепное зрелище. Сейчас же голые черные деревья, словно одетые в траур, напоминали о мрачной и суровой зимней поре.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112