Падре и Касильда тут же последовали его примеру и, вооружившись, собрались разойтись в разные стороны, чтобы частой пальбой создать у нападавших впечатление, что те сами попали в ловушку и их вот-вот окружат со всех сторон. Маневр был рискованный, но внезапность и решительность действий до некоторой степени обещали ему успех.
Но и тут путешественники были остановлены вмешательством их таинственного спасителя. Не успели дон Росендо и его спутники тронуться с места, как Зорро вновь очутился перед ними и жестом заставил всех троих застыть на месте.
— Но позвольте, сеньор!.. — сердито прошептал дон Росендо, указывая в сторону бандитов стволами обоих револьверов.
Но Зорро лишь молча улыбнулся и, отрицательно покачав головой, выбросил перед собой широко раскрытые ладони. Дон Росендо не заметил, когда незнакомец успел сбросить перчатки, но вмиг ощутил, что каждая линия, каждая морщинка этих рук словно испускают невидимые лучи, вгоняющие его тело в некое подобие столбняка. При этом его сознание продолжало работать абсолютно четко: глаза фиксировали малейшие перемещения человеческих силуэтов между эвкалиптовыми стволами, а уши различали уже не только щелчки револьверных курков, но даже разделяли невнятные реплики бандитов на отдельные слова.
— Подходи ближе, Билл, я тебя прикрою… — чуть слышно рокотало вдалеке.
— Нашел дурака лоб подставлять… — шелестел в ответ легкий ветерок.
И все же несмотря на эту ленивую и, в общем-то, вполне обычную между такими людьми ругань, кольцо вокруг оставленных путниками животных медленно, но неуклонно сжималось, заставляя дона Росендо скрежетать зубами от собственного бессилия. Когда же со стороны бандитов грохнул первый выстрел, сбивший дорожную шляпку Касильды со спины испуганно вздрогнувшего мула, молодой человек готов был уже разрядить барабан своего револьвера в самого Зорро, все еще стоявшего на его пути. Но пальцы уже не подчинялись дону Росендо, а когда он глянул вниз, то с ужасом увидел вместо швов и карманов своей кожаной куртки гладкую поверхность эвкалиптовой коры. С этого момента все происходящее уже казалось ему страшным сном, ибо ум его отказывался поверить в реальность того, что короткие толстые сучья по бокам древесного ствола на самом деле являются его руками, а ноги врастают в землю крепким, раскинувшим корни стволом. При этом мозг дона Росендо работал как никогда быстро, но вместо мыслей в нем теперь бешено колотились лишь короткие злые слова: колдун! мерзавец! дьявол! бес! — и все прочее в таком же роде, направленные против непрошеного спасителя. Если бы эти проклятия можно было обратить в пули, Зорро уже наверняка корчился бы под кустом, орошая лесную подстилку густой кровавой капелью, но желанного превращения не случилось, и потому этот дикий сон продолжал разворачиваться перед глазами дона Росендо.
Он увидел, как человек в черной маске развернулся лицом к бандитам, а затем услышал такой жуткий, леденящий душу вопль, от которого на его коже-коре зашелестели отставшие чешуйки, а пролетавший между деревьями попугайчик сложил крылышки и камнем упал к его корням-ногам. Этот же вопль остановил осторожное беспорядочное передвижение бандитов в направлении оставленных путниками лошадей, и они все разом развернулись, направив на Зорро револьверные и винтовочные стволы.
— Браво, парни! — неожиданно расхохотался тот, выходя на открытое пространство и широко раскидывая полы своего черного плаща. Тут же раздался беспорядочный залп, бандитов вновь заволокло пороховым дымом, а плащ вмиг уподобился решету, украсившись густой россыпью пулевых пробоин. Впрочем, ни одна из пуль, по-видимому, не зацепила владельца плаща, ибо он даже не вздрогнул, а весьма живо выхватил из-за пояса два длинноствольных револьвера и, не дожидаясь, пока дым рассеется, дважды выстрелил в млечную пелену между древесными стволами. Оттуда послышался стон, потом ответный залп, и вскоре весь воздух дрожал и грохотал от выстрелов, стонов и свиста пуль, срубавших мелкие веточки и вонзавшихся в эвкалиптовые стволы. Порой в дыму раздавались слабые стоны, кто-то падал, но как дон Росендо ни напрягал взгляд, глаза его не различали ничего, кроме фигуры Зорро, мечущейся между деревьями подобно черному призраку, и белых вспышек выстрелов, похожих на огни праздничного фейерверка. Но праздник, как известно, только тогда праздник, когда он доставляет радость хоть одному человеку, и этим человеком, по-видимому, был сам Зорро, чьи веселые пируэты заставили дона Росендо позабыть даже о пулях, две из которых все же зацепили его ствол, оставив на коре влажные рваные отметины. Боли он почти не ощутил, лишь легкое жжение, как от пчелиного укуса.
Сам Зорро по-прежнему оставался неуязвим, а его прицельные выстрелы по колючим белым вспышкам, по-видимому, производили изрядное опустошение в рядах нападавших, ибо в скором времени пальба заметно поутихла и из дымной завесы вновь показались лошадиные головы. Похоже было, что животные не пострадали: они живо поворачивали в разные стороны свои длинные морды, втягивали воздух тревожно раздутыми ноздрями, а Микеле даже пытался встать, выбрасывая перед собой подкованные передние копытца.
По мере того как дым рассеивался, глазам дона Росендо открывалась весьма впечатляющая картина: то тут, то там возвышались неподвижные холмики человеческих тел, а несколько уцелевших разбойников поспешно покидали поле боя, мелькая между отдаленными стволами. Увлеченный этим зрелищем, дон Росендо даже не заметил, как к нему постепенно вернулся человеческий облик, и очнулся из забытья лишь после того, как чья-то ладонь мягко легла ему на плечо.
— Этим кличем он выдал себя, — послышался тихий шепоток падре.
— Кто выдал?.. Кого выдал?! — вздрогнул дон Росендо, увидев перед собой знакомую руку с указательным пальцем, направленным на их таинственного спасителя.
— Этот Зорро — индеец из племени чоктоу, — вполголоса продолжал падре, — только они знают секрет этого жуткого вопля!
— Вы думаете? — рассеянно произнес дон Росендо, онемевшими пальцами засовывая за пояс уже ненужные револьверы.
— Я не думаю, я знаю, — жестко процедил падре, не сводя глаз с неподвижной фигуры в черном плаще.
Зорро стоял, прислонясь к стволу эвкалипта с безразличным и даже несколько скучающим видом, чем-то напоминая дону Росендо опытного матадора, вогнавшего шпагу между бычьими лопатками и устало пережидающего бурные восторги ничем не рисковавшей публики.
— А если и так, то что из того? — спросил дон Росендо, беспокойно оглядываясь по сторонам в поисках Касильды.
— А то, что им известен путь знания, — таинственным шепотом продолжал падре. — Их брухо знают и из уст в уста передают способы победы над четырьмя главными врагами человека…
— Какое еще брюхо?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89
Но и тут путешественники были остановлены вмешательством их таинственного спасителя. Не успели дон Росендо и его спутники тронуться с места, как Зорро вновь очутился перед ними и жестом заставил всех троих застыть на месте.
— Но позвольте, сеньор!.. — сердито прошептал дон Росендо, указывая в сторону бандитов стволами обоих револьверов.
Но Зорро лишь молча улыбнулся и, отрицательно покачав головой, выбросил перед собой широко раскрытые ладони. Дон Росендо не заметил, когда незнакомец успел сбросить перчатки, но вмиг ощутил, что каждая линия, каждая морщинка этих рук словно испускают невидимые лучи, вгоняющие его тело в некое подобие столбняка. При этом его сознание продолжало работать абсолютно четко: глаза фиксировали малейшие перемещения человеческих силуэтов между эвкалиптовыми стволами, а уши различали уже не только щелчки револьверных курков, но даже разделяли невнятные реплики бандитов на отдельные слова.
— Подходи ближе, Билл, я тебя прикрою… — чуть слышно рокотало вдалеке.
— Нашел дурака лоб подставлять… — шелестел в ответ легкий ветерок.
И все же несмотря на эту ленивую и, в общем-то, вполне обычную между такими людьми ругань, кольцо вокруг оставленных путниками животных медленно, но неуклонно сжималось, заставляя дона Росендо скрежетать зубами от собственного бессилия. Когда же со стороны бандитов грохнул первый выстрел, сбивший дорожную шляпку Касильды со спины испуганно вздрогнувшего мула, молодой человек готов был уже разрядить барабан своего револьвера в самого Зорро, все еще стоявшего на его пути. Но пальцы уже не подчинялись дону Росендо, а когда он глянул вниз, то с ужасом увидел вместо швов и карманов своей кожаной куртки гладкую поверхность эвкалиптовой коры. С этого момента все происходящее уже казалось ему страшным сном, ибо ум его отказывался поверить в реальность того, что короткие толстые сучья по бокам древесного ствола на самом деле являются его руками, а ноги врастают в землю крепким, раскинувшим корни стволом. При этом мозг дона Росендо работал как никогда быстро, но вместо мыслей в нем теперь бешено колотились лишь короткие злые слова: колдун! мерзавец! дьявол! бес! — и все прочее в таком же роде, направленные против непрошеного спасителя. Если бы эти проклятия можно было обратить в пули, Зорро уже наверняка корчился бы под кустом, орошая лесную подстилку густой кровавой капелью, но желанного превращения не случилось, и потому этот дикий сон продолжал разворачиваться перед глазами дона Росендо.
Он увидел, как человек в черной маске развернулся лицом к бандитам, а затем услышал такой жуткий, леденящий душу вопль, от которого на его коже-коре зашелестели отставшие чешуйки, а пролетавший между деревьями попугайчик сложил крылышки и камнем упал к его корням-ногам. Этот же вопль остановил осторожное беспорядочное передвижение бандитов в направлении оставленных путниками лошадей, и они все разом развернулись, направив на Зорро револьверные и винтовочные стволы.
— Браво, парни! — неожиданно расхохотался тот, выходя на открытое пространство и широко раскидывая полы своего черного плаща. Тут же раздался беспорядочный залп, бандитов вновь заволокло пороховым дымом, а плащ вмиг уподобился решету, украсившись густой россыпью пулевых пробоин. Впрочем, ни одна из пуль, по-видимому, не зацепила владельца плаща, ибо он даже не вздрогнул, а весьма живо выхватил из-за пояса два длинноствольных револьвера и, не дожидаясь, пока дым рассеется, дважды выстрелил в млечную пелену между древесными стволами. Оттуда послышался стон, потом ответный залп, и вскоре весь воздух дрожал и грохотал от выстрелов, стонов и свиста пуль, срубавших мелкие веточки и вонзавшихся в эвкалиптовые стволы. Порой в дыму раздавались слабые стоны, кто-то падал, но как дон Росендо ни напрягал взгляд, глаза его не различали ничего, кроме фигуры Зорро, мечущейся между деревьями подобно черному призраку, и белых вспышек выстрелов, похожих на огни праздничного фейерверка. Но праздник, как известно, только тогда праздник, когда он доставляет радость хоть одному человеку, и этим человеком, по-видимому, был сам Зорро, чьи веселые пируэты заставили дона Росендо позабыть даже о пулях, две из которых все же зацепили его ствол, оставив на коре влажные рваные отметины. Боли он почти не ощутил, лишь легкое жжение, как от пчелиного укуса.
Сам Зорро по-прежнему оставался неуязвим, а его прицельные выстрелы по колючим белым вспышкам, по-видимому, производили изрядное опустошение в рядах нападавших, ибо в скором времени пальба заметно поутихла и из дымной завесы вновь показались лошадиные головы. Похоже было, что животные не пострадали: они живо поворачивали в разные стороны свои длинные морды, втягивали воздух тревожно раздутыми ноздрями, а Микеле даже пытался встать, выбрасывая перед собой подкованные передние копытца.
По мере того как дым рассеивался, глазам дона Росендо открывалась весьма впечатляющая картина: то тут, то там возвышались неподвижные холмики человеческих тел, а несколько уцелевших разбойников поспешно покидали поле боя, мелькая между отдаленными стволами. Увлеченный этим зрелищем, дон Росендо даже не заметил, как к нему постепенно вернулся человеческий облик, и очнулся из забытья лишь после того, как чья-то ладонь мягко легла ему на плечо.
— Этим кличем он выдал себя, — послышался тихий шепоток падре.
— Кто выдал?.. Кого выдал?! — вздрогнул дон Росендо, увидев перед собой знакомую руку с указательным пальцем, направленным на их таинственного спасителя.
— Этот Зорро — индеец из племени чоктоу, — вполголоса продолжал падре, — только они знают секрет этого жуткого вопля!
— Вы думаете? — рассеянно произнес дон Росендо, онемевшими пальцами засовывая за пояс уже ненужные револьверы.
— Я не думаю, я знаю, — жестко процедил падре, не сводя глаз с неподвижной фигуры в черном плаще.
Зорро стоял, прислонясь к стволу эвкалипта с безразличным и даже несколько скучающим видом, чем-то напоминая дону Росендо опытного матадора, вогнавшего шпагу между бычьими лопатками и устало пережидающего бурные восторги ничем не рисковавшей публики.
— А если и так, то что из того? — спросил дон Росендо, беспокойно оглядываясь по сторонам в поисках Касильды.
— А то, что им известен путь знания, — таинственным шепотом продолжал падре. — Их брухо знают и из уст в уста передают способы победы над четырьмя главными врагами человека…
— Какое еще брюхо?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89