— с жаром воскликнул дон Росендо. — Скажите имя, и я найду способ заставить его выйти к барьеру! Если у него, разумеется, есть какие-то представления о чести!..
— Вы хотите прослыть бретером? — усмехнулся дон Диего. — Мало вам обвинений в связи с пресловутым, как сказано в нашей газетке, Зорро, в том, что ваш слуга Тилькуате коварно прикончил Роке, в безбожии, о котором в своих проповедях твердит падре, вспоминая, как вы протестовали против разрушения капища, — всего этого вполне достаточно, чтобы упрятать вас за решетку еще до того, как почтовый голубь или конный секундант доставят картель вашему противнику!
— Что же делать? Ждать шерифа с понятыми?.. С постановлением об аресте, с наручниками? — Дон Росендо вскочил с места и стал быстрыми твердыми шагами мерить скрипучие половицы галереи.
— Надо выманить зверя из логова, — спокойно сказал дон Диего.
— Каким способом? — Дон Росендо остановился и посмотрел на собеседника. — Вы же сами так упорно твердите о его хитрости и коварстве!
— Вы играете в покер? — ответил дон Диего вопросом на вопрос.
— Да, как и во все прочие карточные игры, — недоуменно пожал плечами дон Росендо.
— Что вы делаете, когда блефуете и хотите, чтобы ваш противник открыл свои карты?
— Увеличиваю ставку.
— Так вот и здесь придется пойти ва-банк! — усмехнулся дон Диего.
— И что у нас на кону? — спросил дон Росендо.
— Клад Монтесумы.
Дон Росендо так давно ждал этих слов, что почти не выразил удивления, когда они наконец были произнесены. Теперь оставалось лишь определить правила предстоящей игры и прикинуть возможное количество участников. И здесь, разумеется, главную роль взял на себя дон Диего. План был чрезвычайно прост, но его практическое исполнение требовало, чтобы в состав небольшого отряда, которому не сегодня-завтра надлежало выступить из ворот ранчо, непременно вошел старик Тилькуате. Мало того, индеец должен был стать основной «приманкой», потому что только так соглядатаи дона Манеко — дон Диего без колебаний назвал его имя, раскрыв тем самым «секрет Полишинеля» всей этой интриги, — могли смело донести своему хозяину о предполагаемой конечной цели их маленькой экспедиции. О том, что головорезы дона Манеко не успеют собраться и выступить следом, не было и речи: путь к водопаду — дон Росендо в ходе сборов успел рассказать свой «сон» — пролегал по границе обширных владений сеньора Уриарте, где незаметно сесть путникам на «хвост» для его приспешников не составляло особого труда. В том, что окрестности ранчо наводнены тайными соглядатаями, его обитатели также ничуть не сомневались; то мелькал на вершине холма одинокий всадник, то бродяга стучал в ворота и гнусавым голосом просил подать ему что-нибудь Христа ради, то являлся наниматься на работу тощий и оборванный до последней степени пеон — частота подобных визитов наводила на вполне определенные мысли.
Но участники похода и не собирались делать из своего предприятия никакого секрета, напротив, слуги по приказу дона Росендо проделывали во дворе ранчо все то, что вполне можно было сделать и не столь открыто: седлали и проверяли подпруги вьючных лошадей, развешивали на жердях кожаные мешки, выбивали из них пыль, зашивали прорехи длинными стальными иглами — короче, всячески показывали, что хозяева готовятся к перевозке большой партии неизвестного груза по местности, где не пройдет повозка. А когда в разгар этих приготовлений в ворота постучался очередной бесприютный странник, его не то что не погнали прочь, а, напротив, пригласили во двор, усадили за покрытый скатертью сундук и пару часов поили и потчевали так, что к концу трапезы бедняга едва смог застегнуть ветхий ремень на отвисшем чуть не до колен животе. Его задача осложнялась еще и тем, что действовать приходилось одной рукой: вторая рука бродяги постоянно находилась за пазухой его ветхой, сопревшей от бессменной носки дерюги, оборванные полы которой он и пытался затолкать под распущенный в середине трапезы ремень. От помощи бродяга отказывался категорически, но едва он вышел за ворота, как припавшая к дырке от выпавшего сучка Хачита почти тут же изобразила своими полными смуглыми руками взмахи птичьих крыльев, что могло означать лишь то, что мнимый скиталец выпустил из-за пазухи почтового голубя.
— Ну вот, — удовлетворенно сказал дон Диего при виде этого жеста. — Удочка заброшена, скоро начнется клев!
Глава 3
Ждать и в самом деле пришлось недолго. Едва маленький отряд во главе с Тилькуате переправился через небольшую, почти пересохшую речушку и лошади, сбивая подковы, стали карабкаться по каменистому склону речной долины, как в глаза дону Росендо брызнул солнечный зайчик от скрытой где-то между валунами зрительной трубы. Зайчик, разумеется, тут же пропал, но, глянув в ту сторону, откуда он блеснул, молодой человек заметил, как над верхушкой камня мелькнул и тут же исчез верх сомбреро. Он хотел было поделиться своими наблюдениями с ехавшим впереди доном Диего, но тот жестом дал понять, что тоже не обошел вниманием это происшествие и что оно как раз и является прологом к той схватке, которая разыграется, как только преследователи поймут, что отряд дона Росендо достиг своей цели.
При этом дона Росендо поражала беспечность его компаньона: их отряд вместе с Тилькуате состоял всего из четырех человек, и устоять таким числом против наверняка превосходящих сил противника можно было лишь в том случае, если место схватки давало обороняющейся стороне какие-то очевидные преимущества. К тому же короткую цепочку всадников замыкали всего две вьючные лошади, а «клад Монтесумы», по отрывочным фразам Тилькуате, требовал для своего вывоза чуть ли не целого каравана.
Но дона Диего, казалось, совершенно не беспокоили эти, по его же выражению, «неувязочки»; он не только не принимал никаких мер предосторожности, но даже напротив, как будто поддразнивал преследователей. Он то отставал, то съезжал так далеко с тропы, что дон Росендо и Касильда начинали всерьез беспокоиться о его безопасности. Один Тилькуате был совершенно невозмутим; со стороны даже могло показаться, что старик просто дремлет, покачиваясь в седле, а его мул выбирает дорогу по неким тайным, известным одному ему приметам.
С того полуночного разговора в спальне дона Росендо старый индеец больше не сказал своему сеньору ни слова. И теперь, глядя на его сутулую спину, на прямые черные волосы, схваченные вокруг головы кожаным ремешком, дон Росендо порой сомневался в том, что та беседа действительно была, а не пригрезилась ему. В то же время, когда он наутро передал ее содержание дону Диего, тот лишь кивнул головой и сказал: «Теперь можно собираться, Черная Змея поведет нас…» Но ни во время сборов, ни после того, как отряд покинул пределы ранчо, Тилькуате ничем не выдавал своей главной роли в затеянном предприятии;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89
— Вы хотите прослыть бретером? — усмехнулся дон Диего. — Мало вам обвинений в связи с пресловутым, как сказано в нашей газетке, Зорро, в том, что ваш слуга Тилькуате коварно прикончил Роке, в безбожии, о котором в своих проповедях твердит падре, вспоминая, как вы протестовали против разрушения капища, — всего этого вполне достаточно, чтобы упрятать вас за решетку еще до того, как почтовый голубь или конный секундант доставят картель вашему противнику!
— Что же делать? Ждать шерифа с понятыми?.. С постановлением об аресте, с наручниками? — Дон Росендо вскочил с места и стал быстрыми твердыми шагами мерить скрипучие половицы галереи.
— Надо выманить зверя из логова, — спокойно сказал дон Диего.
— Каким способом? — Дон Росендо остановился и посмотрел на собеседника. — Вы же сами так упорно твердите о его хитрости и коварстве!
— Вы играете в покер? — ответил дон Диего вопросом на вопрос.
— Да, как и во все прочие карточные игры, — недоуменно пожал плечами дон Росендо.
— Что вы делаете, когда блефуете и хотите, чтобы ваш противник открыл свои карты?
— Увеличиваю ставку.
— Так вот и здесь придется пойти ва-банк! — усмехнулся дон Диего.
— И что у нас на кону? — спросил дон Росендо.
— Клад Монтесумы.
Дон Росендо так давно ждал этих слов, что почти не выразил удивления, когда они наконец были произнесены. Теперь оставалось лишь определить правила предстоящей игры и прикинуть возможное количество участников. И здесь, разумеется, главную роль взял на себя дон Диего. План был чрезвычайно прост, но его практическое исполнение требовало, чтобы в состав небольшого отряда, которому не сегодня-завтра надлежало выступить из ворот ранчо, непременно вошел старик Тилькуате. Мало того, индеец должен был стать основной «приманкой», потому что только так соглядатаи дона Манеко — дон Диего без колебаний назвал его имя, раскрыв тем самым «секрет Полишинеля» всей этой интриги, — могли смело донести своему хозяину о предполагаемой конечной цели их маленькой экспедиции. О том, что головорезы дона Манеко не успеют собраться и выступить следом, не было и речи: путь к водопаду — дон Росендо в ходе сборов успел рассказать свой «сон» — пролегал по границе обширных владений сеньора Уриарте, где незаметно сесть путникам на «хвост» для его приспешников не составляло особого труда. В том, что окрестности ранчо наводнены тайными соглядатаями, его обитатели также ничуть не сомневались; то мелькал на вершине холма одинокий всадник, то бродяга стучал в ворота и гнусавым голосом просил подать ему что-нибудь Христа ради, то являлся наниматься на работу тощий и оборванный до последней степени пеон — частота подобных визитов наводила на вполне определенные мысли.
Но участники похода и не собирались делать из своего предприятия никакого секрета, напротив, слуги по приказу дона Росендо проделывали во дворе ранчо все то, что вполне можно было сделать и не столь открыто: седлали и проверяли подпруги вьючных лошадей, развешивали на жердях кожаные мешки, выбивали из них пыль, зашивали прорехи длинными стальными иглами — короче, всячески показывали, что хозяева готовятся к перевозке большой партии неизвестного груза по местности, где не пройдет повозка. А когда в разгар этих приготовлений в ворота постучался очередной бесприютный странник, его не то что не погнали прочь, а, напротив, пригласили во двор, усадили за покрытый скатертью сундук и пару часов поили и потчевали так, что к концу трапезы бедняга едва смог застегнуть ветхий ремень на отвисшем чуть не до колен животе. Его задача осложнялась еще и тем, что действовать приходилось одной рукой: вторая рука бродяги постоянно находилась за пазухой его ветхой, сопревшей от бессменной носки дерюги, оборванные полы которой он и пытался затолкать под распущенный в середине трапезы ремень. От помощи бродяга отказывался категорически, но едва он вышел за ворота, как припавшая к дырке от выпавшего сучка Хачита почти тут же изобразила своими полными смуглыми руками взмахи птичьих крыльев, что могло означать лишь то, что мнимый скиталец выпустил из-за пазухи почтового голубя.
— Ну вот, — удовлетворенно сказал дон Диего при виде этого жеста. — Удочка заброшена, скоро начнется клев!
Глава 3
Ждать и в самом деле пришлось недолго. Едва маленький отряд во главе с Тилькуате переправился через небольшую, почти пересохшую речушку и лошади, сбивая подковы, стали карабкаться по каменистому склону речной долины, как в глаза дону Росендо брызнул солнечный зайчик от скрытой где-то между валунами зрительной трубы. Зайчик, разумеется, тут же пропал, но, глянув в ту сторону, откуда он блеснул, молодой человек заметил, как над верхушкой камня мелькнул и тут же исчез верх сомбреро. Он хотел было поделиться своими наблюдениями с ехавшим впереди доном Диего, но тот жестом дал понять, что тоже не обошел вниманием это происшествие и что оно как раз и является прологом к той схватке, которая разыграется, как только преследователи поймут, что отряд дона Росендо достиг своей цели.
При этом дона Росендо поражала беспечность его компаньона: их отряд вместе с Тилькуате состоял всего из четырех человек, и устоять таким числом против наверняка превосходящих сил противника можно было лишь в том случае, если место схватки давало обороняющейся стороне какие-то очевидные преимущества. К тому же короткую цепочку всадников замыкали всего две вьючные лошади, а «клад Монтесумы», по отрывочным фразам Тилькуате, требовал для своего вывоза чуть ли не целого каравана.
Но дона Диего, казалось, совершенно не беспокоили эти, по его же выражению, «неувязочки»; он не только не принимал никаких мер предосторожности, но даже напротив, как будто поддразнивал преследователей. Он то отставал, то съезжал так далеко с тропы, что дон Росендо и Касильда начинали всерьез беспокоиться о его безопасности. Один Тилькуате был совершенно невозмутим; со стороны даже могло показаться, что старик просто дремлет, покачиваясь в седле, а его мул выбирает дорогу по неким тайным, известным одному ему приметам.
С того полуночного разговора в спальне дона Росендо старый индеец больше не сказал своему сеньору ни слова. И теперь, глядя на его сутулую спину, на прямые черные волосы, схваченные вокруг головы кожаным ремешком, дон Росендо порой сомневался в том, что та беседа действительно была, а не пригрезилась ему. В то же время, когда он наутро передал ее содержание дону Диего, тот лишь кивнул головой и сказал: «Теперь можно собираться, Черная Змея поведет нас…» Но ни во время сборов, ни после того, как отряд покинул пределы ранчо, Тилькуате ничем не выдавал своей главной роли в затеянном предприятии;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89