– Что касается повешенья, – откликается из камышей чей-то ворчливый голос, – мне кажется, дружище, тебе придется довольствоваться утоплением! Дайте-ка мне поближе подплыть… Ничего не вижу без очков! Donnerwetter ! Если это не генерал барон фон Ратвиц собственной персоной, тогда меня зовут не Каннинхен!
– Разумеется, тебя больше не зовут Каннинхен! – слышится в камышах сварливый голос. – И чем больше я на тебя смотрю, тем сильнее убеждаюсь в том, что даже у твоего сына другая фамилия! Я не сомкну глаз, пока не отыщу себе мягкий ил без раков… Что здесь происходит?
Над водой показались три четверти бывшего немецкого капрала.
– Смотрите, смотрите! Один из самых блестящих наших военачальников! Эй, вы, в камышах, на песке, в прибрежных ветвях и в подводных камнях, все, что от вас осталось, сюда!
– Только не говорите мне, что это Адольф Гитлер, – визжит фальцетом взволнованный голосок, – а не то я умру от радости!
– Ха-ха-ха! – хохочет почтенное собрание. – Ха-ха-ха!
Генерал барон фон Ратвиц, один из самых блестящих наших военачальников, яростно цепляется за ствол засохшего дерева. Он попал в водоворот. Вокруг него кружатся трупы бывших немецких солдат, хватаясь за ветки его «лошадки».
– Питц! – сердито кричит он своему адъютанту. – Отгоните от меня эти трупы. Они мешают нам двигаться вперед.
– Zu Befehl! – вопит побелевший от ужаса оберлейтенант Питц.
– Акакий Акакиевич! – торжественно восклицает ворон Илья Осипович. – Помните ли вы кисет, снятый моим покойным отцом с трупа одного французского генерала под Бородино? Ставлю его против ваших милых серебряных часиков, что у этого молодого лейтенанта не хватит смелости нырнуть в воду. Слово чести!
– Слово чести! – задорно принимает вызов Акакий Акакиевич.
– Ну что ж, meine Herren , – объявляет почтенному собранию бывший солдат Шванке, созерцая небеса своим ничего не выражающим взором. – Полагаю, на сей раз он у нас в руках. И этим вы обязаны мне!
– Прекрасно, Шванке! – хрипит бывший солдат Принцель из Маннгейма. – Мы готовы отблагодарить тебя рюмкой волжской водицы!
– Ха-ха-ха-ха! – хохочет почтенное собрание над этой весьма тонкой шуткой. – Ха-ха-ха-ха!
– В чем дело? – спрашивают возбужденные голоса в камышах, и со всех сторон всплывают останки бывших солдат бывшей Великой немецкой армии. – Gott im Himmel ! К нам присоединился генерал барон фон Ратвиц!
– Он еще не присоединился к нам окончательно, – замечает бывший капрал Каннинхен с таинственным видом. – Гм! Гм!.. Почтенное собрание, может, кто-нибудь из вас возражает против того, чтобы генерал барон окончательно стал одним из нас?
– Никто, никто! – послышались со всех сторон восторженные голоса. – Напротив, весьма польщены, весьма польщены!
Генерал барон отбивается ногами слева и справа, пытаясь освободить свою «лошадку».
– О-го!.. – с притворным огорчением жалуется бывший солдат Шванке. – Он дал мне пинка под зад.
– Да как он посмел! Это преступление! Это категорически запрещено уставом!
– Ох, как больно! – причитает бывший солдат Шванке, остекленевшим взглядом призывая в свидетели небеса.
Почтенное собрание умирает со смеху и все плотнее окружает неподвижный ствол дерева.
– Питц! – вопит генерал барон. – Немедленно спуститесь и вытащите меня отсюда!
– Zu Befehl! – визжит обер-лейтенант Питц и, зажмурив глаза, сигает со своей «лошадки».
Илья Осипович удовлетворенно покачивает головой.
– Хорошо, что я не поспорил с вами, Акакий Акакиевич, – говорит он. – Иначе бы не видать мне своего кисета.
– Но вы же поспорили, Илья Осипович! – восклицает Акакий Акакиевич, стараясь казаться возмущенным. – Вы дали слово чести!
Илья Осипович прикрывает один глаз и смотрит другим на Акакия Акакиевича; последний вздыхает и больше не настаивает.
– Meine Herren, meine Herren! – вопит бывший солдат Шванке. – К нам присоединился обер-лейтенант Питц. Я намерен поручить двоим из вас проследить за тем, чтобы его поступок носил… гм! как бы это поточнее выразиться? окончательный характер. Кто из вас самый бывалый?
– Я, – говорит бывший солдат Каннинхен, – я уже три дня здесь и выпил столько воды, что остальную и хлебать не стоит!
– Что же касается меня, – говорит бывший солдат Притцель, – то я здесь тоже три дня и волочу на себе двадцать четыре рака, которых постоянно нужно кормить!
– Ха-ха-ха! – хохочет почтенное собрание, – старина Принцель все тот же, никогда не меняется!
– Хорошо, – говорит бывший солдат Шванке. – Принцель и Каннинхен, слушай мою команду, цель – обер-лейтенант Питц, шагом марш!
Начинается возня, обер-лейтенанта внезапно хватают за ноги и с весьма аппетитным бульканьем тащат под воду.
– Prosit ! – добродушно шепчут вороны Илья Осипович и Акакий Акакиевич.
– Prosit, prosit, – хрипит на ухо захватчику бывший солдат Принцель. – И вы увидите, mein Herr, вы увидите, что камыши вовсе не так уж плохи на вкус, если начинать есть их с корней!
– Назад! – орет генерал-барон. – Вы что, не видите, кто я?
– Zu Befehl! Zu Befehl! – радостно вопит почтенное собрание, окружая его со всех сторон.
– Я ведь ваш полководец, я привел вас в Польшу, во Францию…
– И на Волгу! – в сердцах кричит почтенное собрание. – Не забудьте про Волгу, mein Herr! Ведь от волжской водицы, если достаточно ее выпить, даже у собаки пропадает уважение к своему хозяину!
– Немецкие мертвецы! – вопит генерал барон, чувствуя, как ствол дерева, на котором он сидит, уходит под воду. – Прочь! Это приказ!
– Zu Befehl! Befehl! – бормочут немецкие мертвецы, и бывший генерал барон фон Ратвиц медленно опрокидывается на спину, вскидывает руки и окончательно исчезает под водой.
– Только после вас, Акакий Акакиевич! – вежливо бормочет Илья Осипович, медленно спускаясь вниз.
– Какие пустяки, Илья Осипович… только после вас!
– Ну что ж, тогда за ваше здоровье, Акакий Акакиевич, за ваше здоровьице…
– Нет, за ваше… Mahlzeit! Mahlzeit !
Добранский остановился и выпил чаю.
– Вкусный сегодня! – заметил он. – Морковки почти не слышно!
Пех решил заново «гальванизировать» аудиторию.
– Да здравствует народный сказочник польской освободительной войны, наш товарищ Адам Добранский! – выкрикнул он.
– Браво, браво! – поддержали его партизаны.
Пех решил, что пришло время завоевать себе толику личной популярности.
– Да здравствует Пех! – смело предложил он.
– У-у-у! Долой, долой! Ложись! В конуру!
Расстроенный Пех повернулся спиной к публике и весь ушел в приготовление картошки. Добранский продолжил:
Несколько минут спустя, слегка отяжелев, оба приятеля спускаются на ветку любимого дуба. К своему неописуемому удивлению, они сталкиваются там нос к носу с тощим, нескладным вороном с длинной, гибкой шеей и поразительно острым клювом.
– Клянусь своим первым оперением!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47