ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 


На лестнице их встретил молодой человек с редкими светлыми волосами и сутулой спиной. Он беспрерывно обнажал зубы в заискивающей улыбке. Это был поляк, согласившийся служить немецким властям осведомителем и с тех пор редко выходивший на улицу один после захода солнца. Он извивался всем телом, потирая руки.
– Заждались мы вас, пане Йозефе, заждались!
Он протянул руку. Пан Йозеф оглянулся вокруг, косясь по сторонам, и не подал ему руки. Он прошел вслед за белобрысым молодым человеком в переднюю. Там, вдали от нескромных взоров, он с жаром пожал ему руку.
– Извините меня, пане Ромуальдзе, за то, что не подал вам при всех руки…
– Не стоит, пане Йозефе, я прекрасно все понимаю!
– Поймите, даже теперь мы не одни… Они стояли в передней, горячо пожимали руки и искренне смотрели друг другу в глаза.
– Понимаю, понимаю, – твердил пан Ромуальд, обнажив зубы.
Они продолжали жать руки и смотреть в глаза.
– Я ничего не имею против того, чтобы пожать вам руку, – уточнил пан Йозеф. – Напротив, я весьма польщен, весьма польщен…
– Мой дорогой друг! – сказал пан Ромуальд.
– Никто лучше меня не понимает всей деликатности вашего положения и благородства, мужества, которое требовалось вам для того, чтобы сыграть… согласиться играть…
Он немного запутался.
– Спасибо, большое спасибо! – поспешил ему на помощь пан Ромуальд.
– Я имел в виду, для того чтобы взвалить на свои плечи этот неблагодарный, но необходимый труд… – Он закашлялся. – Когда-нибудь мы узнаем, сколько жизней вам удалось спасти… Кто знает? Возможно, я обязан вам своей!
– Что вы, что вы, – скромно возразил молодой человек. – Как поживает пани Франя?
Кабатчик был женат на одной из самых красивых женщин в округе: он сильно ее ревновал.
– Прекрасно! – сухо ответил он. Затем повернулся к крестьянам. – Пане Витку, – приказал он, – ну-ка выгрузите тот мешок с продуктами, что мы привезли для пана Ромуальда…
– Вас ждет герр гауляйтер! – доложил молодой человек.
Делегация была представлена. Пан Йозеф приложил руку к сердцу и раскрыл рот…
– Знаю, знаю! – нетерпеливо оборвал его немецкий чиновник. – Все они говорят одно и то же… Это муж?
– Jawohl ]…
– Что он привез?
– Яйца, сало и творог! – сказал пан Ромуальд, обнажив клыки.
11
Янек сидел у костра – дождь перестал, и партизаны воспользовались этим, чтобы выйти из норы, – задумчиво наблюдая, как в костре шипят и дымятся сырые дрова. Младший Зборовский, усевшись по-турецки, играл на губной гармонике с большой охотой, но без особого умения.
– Ты играешь безобразно, – сказал Янек. – Просто ужасно!
Юный Зборовский обиделся.
– Это чертов отрывок, – возразил он. – Ты ничего не смыслишь. И слова красивые. Он пропел:
Tango Milonga
Tango mych marzen i snow…
– И слова ужасные! – вздохнул Янек. – Ты можешь сыграть Шопена?
Юный Зборовский покачал головой:
– А кто это?
– Один поляк, – сказал Янек. – Композитор. – Он протянул руку. – Дай.
– Ты умеешь играть?
– Нет.
Он схватил гармонику и с отвращением зашвырнул ее в кусты. Юный Зборовский выругался, подобрал инструмент и снова начал дуть в него.
– Где твои братья?
– В Вильно.
Братья Зборовские вернулись поздно вечером. Они пришли не одни: привели с собой девочку. Лет пятнадцати. Лицо ее было усыпано веснушками; их было очень хорошо видно, хотя она густо напудрилась. Она носила военную шинель, которая была ей велика, и берет, едва прикрывавший белокурые, растрепанные волосы. Янек видел ее впервые.
– Кто это?
Младший Зборовский посмотрел на девочку.
– Смотри, чтоб не наградила тебя болячкой, – ухмыльнулся он.
– Какой болячкой?
– Болячка. Ну ты же знаешь.
– Ничего я не знаю, – сказал Янек.
Он внимательно посмотрел на девочку. Она была не похожа на больную. Наверное, малышка поняла, что говорят о ней. Она печально посмотрела на Янека большими карими глазами. Потом она улыбнулась ему.
– Кто это? – тихо повторил Янек.
– Да это же Зоська! Ее все здесь знают. Она работает на нас в Вильно. Спит с солдатами, а они рассказывают ей, откуда прибыли, куда направляются и где будут проходить их колонны… Она заражает их болячкой. – Он крикнул: – Зоська!
Девочка подошла. Она по-прежнему смотрела на Янека и улыбалась. Шинель доходила ей до пят. Янек больше не смел на нее смотреть. Он задрожал. У него защемило под ложечкой. Ему стало стыдно самого себя, поднявшейся в нем теплой волны, внезапного желания обнять эту девочку и прижаться к ней. Младший Зборовский встал, обнял девочку за талию и потрогал ей грудь.
– У нее болячка! – сказал он с досадой. – А жаль. Ее никто здесь не трогает. Правда, Зоська, у тебя ведь болячка?
– Да, – равнодушно сказала девочка.
– От этого умирают, – убежденно заявил младший Зборовский. – Правда, Зоська, от этого умирают?
– Да.
Она не сводила глаз с Янека. Потом неожиданно наклонилась и коснулась его лица кончиками пальцев.
– Kocha, lubi, szanuje?…
– Оставь его, – сказал младший Зборовский. – Он не знает, что это такое. Он никогда не делал этого. Правда, Твардовский, ты никогда этого не делал?
– Чего? – спросил Янек.
– Вот видишь, – торжествующе сказал младший Зборовский. – Он не знает, что это такое!
– Nie chce, nie dba, nie czuje ? – закончила девочка.
Янек вскочил и убежал в лес. Он услышал, как младший Зборовский громко расхохотался… Мальчик шел некоторое время, а потом остановился за пихтой: девочка шла за ним. Янек хотел пошевелиться… а ноги ватные.
– Почему ты боишься меня?
– Я не боюсь.
Она взяла его за руку. Он отдернул ее.
– Ты милый. Не такой, как другие. Я люблю тебя…
– Но я ничего для этого не сделал.
– Ничего и не надо делать… Я люблю тебя. У тебя нет родителей?
– Есть. Но я не знаю, где они.
– Моих убило бомбой три года назад. Мой отец был инженером. А чем занимался твой?
– Он был врачом.
Она снова взяла его за руку.
– Куда ты собрался?
– У меня есть своя землянка.
– Далеко?
– Нет.
– Можно, я пойду с тобой?
Он услышал свой голос, изменившийся до неузнаваемости, который вопреки его воле сказал:
– Да.
Они шли молча. Он думал об отце и о своем обещании никогда никому не показывать землянку… Наверное, она угадала его мысли и тихо сказала:
– Не бойся. Я никому не скажу.
– А я и не боюсь. Я ничего не боюсь.
Она улыбнулась:
– Дай мне тогда руку.
Он почувствовал ее маленькую руку в своей – холодную, худенькую. И непроизвольно сжал ее.
– Как тебя зовут?
– Ян Твардовский.
– Янек, – сказала она, – Янек… Красивое имя. Можно, я буду тебя так называть?
– Да.
Они пришли. Он отбросил ветки и помог ей спуститься. Она села на матрас и посмотрела вокруг.
– Хорошая землянка. Намного лучше, чем у Черва.
– Мы вырыли ее вместе с отцом.
Он сел рядом с ней. Она прижалась к нему и больше ничего не говорила.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47