… О Сидякине мне уже известно, о Федорове — тоже, но ведь не они одни тогда лежали неподалеку от Семчика?
Если честно признаться, Карп не совсем уверен в своих следовательских способностях, мало того, он не представлял себе, как начнет допрашивать пожилого человека. Спросить прямо в лоб? Не годится, полковник может обидеться и свести разговор к бытовым вопросам-ответам.
— Не волнуйся, сынок, будь более решительным, — будто прониклась сыновьими сомнениями Клавдия. — Михаил не откажет, не сможет отказать. При всем своем упрямстве, у него — добрая, отзывчивая на чужие несчастья, душа…
В квартире Нечилайло первым их встретил верткий мальчишка с ехидным взглядом. Сережка, вспомнил разговор с Наташкой Карп… Неужели съехидничает?
Как в воду смотрел!
— Здравствуйте, — вежливо поздоровался Нечитайло-младший, метнув на Карпа издевательский взгляд. — Я думал, что ты заявишься с
Наташкой-невестой, а ты — с мамочкой! Слюнявчик захватил или принести полотенце?
Хотел было Карп отвесить наглецу полновестного «леща», но во время удержал поднятую руку. Как посмотрит хозяин квартиры на расправу над внуком? Вместо шалобана, ответил ехидине насмешливой ухмылкой.
— Зови отца, пигалица, не к тебе ведь пришли.
Звать хозяина не пришлось — он сам вышел в переднюю. Среднего роста, полный, с лысиной на макушке и нависшими на глаза густыми бровями.
— Здорово, Клавка. Ты, как всегда, приходишь во время. Молодчина! А это кто с тобой?… Ба, можешь не представлять, узнал — сын вечного комбата! Надо же, фигура, манеры, взгляд, все — капитанское!
Полковник принялся бесцеремонно тормошить гостя. Потом неожиданно обнял и прижал к себе.
— Здорово, Семеныч, здорово комбатенок! Рад познакомиться… Учишься или готовишься в армию?
— Вчера получил аттестат зрелости, — опередила Карпа мать. В голосе — гордость за птенца, которого она, без помощи и поддержки мужа, научила летать. — В институт готовится!
— В институт? — удивился старик. — А почему не в училище? По стопам отца…
— Слаб в коленках — в училище, — немедленно отреагировал Сережка. —
Ему не воевать — бумажки перелистывать. Интеллигент дерьмовый…
— Брысь, ехидина! — добродушно буркнул Нечитайло, сопроводив бурчание щелчком по лбу. — Отправляйся на кухню и сиди там до особого приглашения!
Странно, но Сережка не расплакался и не обиделся, понимающе улыбнулся и убежал. Вместо него из кухни выплыла полная хозяйка.
— Что же ты, хозяин, гостей держишь в прихожей? — густым басом спросила она. — Проходите, дорогие, в комнату, садитесь за стол, отведайте грибков и огурчиков. Свои, некупленные.
Предварительная процедура встречи гостей выполнена, остальное можно продолжить за столом.
Видимо, гостей ожидали: стол еще пустует, но он застелен цветастой скатертью, посередине — ваза с тремя гвоздичками, вокруг нее — рюмки и фужеры, на углу — стопкой закусочные тарелочки.
— Присаживайтесь, гостеньки, сейчас отметим встречу, — Нечитайло повернулся в сторону кухни. — Эй, хозяйка, поторопись, в желудке — революция!
«Поторопилась» не хозяйка — Сережка принялся таскать блюда, расставлял их на скатерти, одновременно ухитрялся посылать Карпу ехидные улыбки, от которых у Видова буквально чесались кулаки.
Стеснительно улыбнувшись, Клавдия выставила бутылку водки, достала из сумки кастрюлю с холодцом, банку самолично изготовленного ядренного хрена.
— Обижаешь, фронтовичка, — погудел Нечитайло, в свою очередь извлекая из секретера коньячную бутылку. — У нас так не принято… Испортилась, окончательно испортилась, батальонная фельдшерица, забыла армейские обычаи… Впрочем, ладно, будь по твоему. Надо бы вернуть твои подношения обратно в сумку, да боюсь обидеть… Ну, что, за встречу?
Чокнулись. Бывший начштаба батальона лихо опрокинул полную стопку, поморщился, понюхал краюху хлеба, принялся вилкой ворошить селедку. Подражая ему, Карп выпил так же лихо, но нюхать чернушку и ковыряться в закусках не решился, скромно отправил в рот ломтик материнского холодца, обильно намазаного хреном.
— А почему хозяйки нет за столом? — недовольно спросила Клавдия. — Брезгует или ты не разрешаешь?
— На работу торопится. Порешила на старости лет потрудиться на ниве всеобщего образования, заодно накопить денег для покупки мебели старшему сыну… Примем по второй? За тех, кто не дожил?
Карп почувствовал легкий толчок в бедро. Мать сигналит — настал удобный момент для задуманной беседы, не упусти. Но не прерывать же пожилого человека, который, выпив вторую рюмку, ударился в воспоминания.
Наконец, Видову удалось выбрать удобный момент — Нечитайло промочил пересохшую глотку стаканом нарзана.
— Михаил Иванович, а как погиб мой отец?
Полковник поперхнулся, долго откашливался. Бросил на Клавдию укоряющий в взгляд. Ему явно не хотелось говорить на опасную тему. Почему?
— Неужто мать не рассказала? — недоверчиво спросил он. — Не верю!
Клавдия наклонилась над столом, выписывала вилкой на тарелке какие-то каббалистические фигуры и с трудом удерживалась от слез.
— Говорила, конечно, но — вскользь, без подробностей. А мне хочется знать все. Как сын имею право…
— Имеешь… Но большего все равно не скажу. Какой-то подонок выстрелил в комбата. Была такая заваруха — не до разглядываний и подозрений. Все мы были уверены, что капитан убит либо пулеметной очередью мессера, либо осколком бомбы. Человек тридцать тогда полегло, да еще два десятка пораненных… Только потом особист просветил. Когда допрашивал нас… Вот, пожалуй, и все.
— Нет, не все! — упрямился Карп. — Вы не можете не знать, кто тогда находился рядом с отцом. Михаил Иванович, постарайтесь припомнить, очень прошу вас!
— А толку от моих «припоминаний»? На дуэль вызовешь или в КГБ напишешь? Сам подумай, фактов-то нет, как докажешь, что в капитана стрелял
Иванов или Сидоров? Зряшная потеря времени. Вот бывший комроты-три Романов тоже пытал меня, а когда я спросил: почему он сам не вспомнит — умолк… Так что, прими мой совет, Видов, перестань полоскать да выжимать старое белье, ничего не выжмешь.
— А ты не отнекивайся, Мишка, не тряси штанами. Это со мной можно вертеться-крутиться, а тут — родной сын погибшего капитана, ему положено знать все. Говори, как на духу, кто мог выстрелить в Семчика? — не выдержав, вмешалась в беседу Клавдия.
Нечитайло поднялся со стула, досадливо морщась, грузно заходил по комнате. В квартире — настороженная тишина. Хозяйка умчалась в школу, прихватив с собой слишком уж любопытного сына-непоседу. Она чувствовала необычность беседы мужа с гостями и не хотела, чтобы Сережка мешал им.
— Кого можно заподозрить — не скажу, не хочу грешить. Многие были недовольны грубым и ехидным Видовым, который умудрялся ковыряться во внутренностях подчиненных.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126
Если честно признаться, Карп не совсем уверен в своих следовательских способностях, мало того, он не представлял себе, как начнет допрашивать пожилого человека. Спросить прямо в лоб? Не годится, полковник может обидеться и свести разговор к бытовым вопросам-ответам.
— Не волнуйся, сынок, будь более решительным, — будто прониклась сыновьими сомнениями Клавдия. — Михаил не откажет, не сможет отказать. При всем своем упрямстве, у него — добрая, отзывчивая на чужие несчастья, душа…
В квартире Нечилайло первым их встретил верткий мальчишка с ехидным взглядом. Сережка, вспомнил разговор с Наташкой Карп… Неужели съехидничает?
Как в воду смотрел!
— Здравствуйте, — вежливо поздоровался Нечитайло-младший, метнув на Карпа издевательский взгляд. — Я думал, что ты заявишься с
Наташкой-невестой, а ты — с мамочкой! Слюнявчик захватил или принести полотенце?
Хотел было Карп отвесить наглецу полновестного «леща», но во время удержал поднятую руку. Как посмотрит хозяин квартиры на расправу над внуком? Вместо шалобана, ответил ехидине насмешливой ухмылкой.
— Зови отца, пигалица, не к тебе ведь пришли.
Звать хозяина не пришлось — он сам вышел в переднюю. Среднего роста, полный, с лысиной на макушке и нависшими на глаза густыми бровями.
— Здорово, Клавка. Ты, как всегда, приходишь во время. Молодчина! А это кто с тобой?… Ба, можешь не представлять, узнал — сын вечного комбата! Надо же, фигура, манеры, взгляд, все — капитанское!
Полковник принялся бесцеремонно тормошить гостя. Потом неожиданно обнял и прижал к себе.
— Здорово, Семеныч, здорово комбатенок! Рад познакомиться… Учишься или готовишься в армию?
— Вчера получил аттестат зрелости, — опередила Карпа мать. В голосе — гордость за птенца, которого она, без помощи и поддержки мужа, научила летать. — В институт готовится!
— В институт? — удивился старик. — А почему не в училище? По стопам отца…
— Слаб в коленках — в училище, — немедленно отреагировал Сережка. —
Ему не воевать — бумажки перелистывать. Интеллигент дерьмовый…
— Брысь, ехидина! — добродушно буркнул Нечитайло, сопроводив бурчание щелчком по лбу. — Отправляйся на кухню и сиди там до особого приглашения!
Странно, но Сережка не расплакался и не обиделся, понимающе улыбнулся и убежал. Вместо него из кухни выплыла полная хозяйка.
— Что же ты, хозяин, гостей держишь в прихожей? — густым басом спросила она. — Проходите, дорогие, в комнату, садитесь за стол, отведайте грибков и огурчиков. Свои, некупленные.
Предварительная процедура встречи гостей выполнена, остальное можно продолжить за столом.
Видимо, гостей ожидали: стол еще пустует, но он застелен цветастой скатертью, посередине — ваза с тремя гвоздичками, вокруг нее — рюмки и фужеры, на углу — стопкой закусочные тарелочки.
— Присаживайтесь, гостеньки, сейчас отметим встречу, — Нечитайло повернулся в сторону кухни. — Эй, хозяйка, поторопись, в желудке — революция!
«Поторопилась» не хозяйка — Сережка принялся таскать блюда, расставлял их на скатерти, одновременно ухитрялся посылать Карпу ехидные улыбки, от которых у Видова буквально чесались кулаки.
Стеснительно улыбнувшись, Клавдия выставила бутылку водки, достала из сумки кастрюлю с холодцом, банку самолично изготовленного ядренного хрена.
— Обижаешь, фронтовичка, — погудел Нечитайло, в свою очередь извлекая из секретера коньячную бутылку. — У нас так не принято… Испортилась, окончательно испортилась, батальонная фельдшерица, забыла армейские обычаи… Впрочем, ладно, будь по твоему. Надо бы вернуть твои подношения обратно в сумку, да боюсь обидеть… Ну, что, за встречу?
Чокнулись. Бывший начштаба батальона лихо опрокинул полную стопку, поморщился, понюхал краюху хлеба, принялся вилкой ворошить селедку. Подражая ему, Карп выпил так же лихо, но нюхать чернушку и ковыряться в закусках не решился, скромно отправил в рот ломтик материнского холодца, обильно намазаного хреном.
— А почему хозяйки нет за столом? — недовольно спросила Клавдия. — Брезгует или ты не разрешаешь?
— На работу торопится. Порешила на старости лет потрудиться на ниве всеобщего образования, заодно накопить денег для покупки мебели старшему сыну… Примем по второй? За тех, кто не дожил?
Карп почувствовал легкий толчок в бедро. Мать сигналит — настал удобный момент для задуманной беседы, не упусти. Но не прерывать же пожилого человека, который, выпив вторую рюмку, ударился в воспоминания.
Наконец, Видову удалось выбрать удобный момент — Нечитайло промочил пересохшую глотку стаканом нарзана.
— Михаил Иванович, а как погиб мой отец?
Полковник поперхнулся, долго откашливался. Бросил на Клавдию укоряющий в взгляд. Ему явно не хотелось говорить на опасную тему. Почему?
— Неужто мать не рассказала? — недоверчиво спросил он. — Не верю!
Клавдия наклонилась над столом, выписывала вилкой на тарелке какие-то каббалистические фигуры и с трудом удерживалась от слез.
— Говорила, конечно, но — вскользь, без подробностей. А мне хочется знать все. Как сын имею право…
— Имеешь… Но большего все равно не скажу. Какой-то подонок выстрелил в комбата. Была такая заваруха — не до разглядываний и подозрений. Все мы были уверены, что капитан убит либо пулеметной очередью мессера, либо осколком бомбы. Человек тридцать тогда полегло, да еще два десятка пораненных… Только потом особист просветил. Когда допрашивал нас… Вот, пожалуй, и все.
— Нет, не все! — упрямился Карп. — Вы не можете не знать, кто тогда находился рядом с отцом. Михаил Иванович, постарайтесь припомнить, очень прошу вас!
— А толку от моих «припоминаний»? На дуэль вызовешь или в КГБ напишешь? Сам подумай, фактов-то нет, как докажешь, что в капитана стрелял
Иванов или Сидоров? Зряшная потеря времени. Вот бывший комроты-три Романов тоже пытал меня, а когда я спросил: почему он сам не вспомнит — умолк… Так что, прими мой совет, Видов, перестань полоскать да выжимать старое белье, ничего не выжмешь.
— А ты не отнекивайся, Мишка, не тряси штанами. Это со мной можно вертеться-крутиться, а тут — родной сын погибшего капитана, ему положено знать все. Говори, как на духу, кто мог выстрелить в Семчика? — не выдержав, вмешалась в беседу Клавдия.
Нечитайло поднялся со стула, досадливо морщась, грузно заходил по комнате. В квартире — настороженная тишина. Хозяйка умчалась в школу, прихватив с собой слишком уж любопытного сына-непоседу. Она чувствовала необычность беседы мужа с гостями и не хотела, чтобы Сережка мешал им.
— Кого можно заподозрить — не скажу, не хочу грешить. Многие были недовольны грубым и ехидным Видовым, который умудрялся ковыряться во внутренностях подчиненных.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126