Надел водолазку и черный костюм, вылил на себя полфлакона французской туалетной воды, сунув револьвер за пояс, пошел в гараж.
В «Самоцвет» они приехали в восьмом часу. Воскресенье да еще непогода загнали в ресторан полгорода. Отсутствие свободных мест Влада не касалось — зеленые в том количестве, в каком они у него были, вполне могли заменить пропуск в рай.
Чувствовал он себя скованно, слегка подрагивали руки и урчало в животе. Рыжая отличалась от всех, кого он водил сюда раньше. Больше всего ему сейчас хотелось забыть о Паниче, приказавшем стать для Мещанинова «своим».
— Столик на двоих, — сказал Влад метрдотелю, когда они поднялись в зал. — Все самое вкусное и дорогое.
С этими словами он опустил в карман метрдотеля пятидесятидолларовую бумажку, преобразив хозяина по кличке Местнет до неузнаваемости в одну минуту — пока Лена расчесывала перед зеркалом пышные волосы. На ней было длинное темно-красное платье и бордовые туфли на высоком каблуке; и очки — другие, не те, что давеча он подобрал на асфальте — вовсе не портили ее лица.
Столик нашелся тут же, в углу, у полуовального окна в декоративной решетке, накрытый скатертью под цвет Лениного платья. Они прошли по проходу в паузу между музыкальными номерами не самого плохого в городе джаза, привлекая внимание посетителей, многие из которых Влада знали, но не рискнули обеспокоить приветствием, увидев рядом с достойной дамой.
— Здесь хорошо, — улыбнулась Лена, удобно устроившись за столом. — Никогда бы сама не выбралась.
— Выбралась бы с Вершковым, — сказал Влад.
— Почему… почему с Вершковым?
— Думаю, он меня зарежет из ревности. Зря, что ли, обретается в вашем доме? Вот и по грибы тебя приглашал.
— Глупости! — зарделась Лена. — Он очень милый человек. Когда отец был еще директором треста, он пришел на завод медного литья по распределению после института. Я помню — застенчивый такой, смешной. Словно извиняющийся за то, что живет на свете.
«Знала бы ты, подружка, сколько стоит теперь этот твой „застенчивый“!» — подумал Влад.
— Кстати, он тебя знает. Ты у нас, оказывается, всероссийская знаменитость.
Появились сразу два официанта с подносами. Шампанское, коньяк, розетки с икрой, судки с горячими грибами, соус, вино, заливной осетр заполняли стол.
— Влад, — улучив момент, растерянно прошептала Лена, — это… это же с ума можно сойти! Зачем?..
Он улыбнулся:
— Я ведь знаменитость? Это делает им честь. Да ничего необычного, я всегда здесь так питаюсь. Три раза в день.
Официанты наполнили фужеры шампанским, откланявшись, удалились. Зазвучала музыка, подвыпившие посетители стали танцевать.
— Три раза в день так питаются только бандиты, — предположила она.
«Ты недалека от истины, детка, — подумал Влад. — Надраться бы поскорей!»
Танцевал он плохо, приглашения на танец боялся и не хотел, но в то же время понимал, что избежать этого едва ли удастся, иначе придется о чем-то говорить, а с этим было еще хуже.
— За нашу встречу? — поднял бокал Влад. Лена рассмеялась:
— Вот так встреча у нас была!.. Давай, за нашу счастливую встречу! Особенно для меня.
Они выпили. Опасаясь расспросов, Влад сделал первый ход:
— И чем же ты занимаешься в Москве… красавица? — последним словом он заменил готовое сорваться с языка школьное прозвище Лены.
— В Москве я работаю детским врачом в районной поликлинике, воспитываю сына Димку, иногда хожу к подругам на девичники, реже — в театры и музеи. Туда в основном из-за сына. Еще подрабатываю на четверть ставки в школьном медпункте.
— Недостаток денег?
— Избыток времени.
Влад предложил выпить за нее — за ту, рыжую, смешную. За ту она выпила. Стало веселее, разговор зашел о нем.
— Свободен как птица. От друзей, врагов, родни, семьи и работы. Парю между солнцем и морем.
— Почему — морем?
— В детстве мать рассказывала такую сказку… Он пересказал. Лена рассмеялась.
— Это не сказка, это античный миф. А ты живешь в реальном мире.
— Я живу в лабиринте, — философски изрек Влад, вспомнив о том, что построил пахан Икара, и почувствовал, что на этом запас его интеллекта иссяк.
— В лабиринте живет Минотавр. Страшный зверюга, который питается теми, кто заблудился. А ты ведь не заблудился, Влад?
— Откуда я знаю!
— Очень просто. Если у тебя есть мечта, значит, ты не заблудился. А если мечты нет, то тебя непременно сожрет Минотавр.
Продолжение материнской сказки ничего хорошего не сулило: мечты у Влада не было. Говорить больше было не о чем, и он чертыхался про себя, проклиная Панича и Мещанинова и все на свете, что стояло за их «случайной» встречей. Вдруг в голову пришла бредовая идея рассказать ей обо всем, он подумал даже, что это было бы для него выходом из лабиринта, хотя почти наверняка и падением в море. И словно в подтверждение последнего, в зал вошел телохранитель Панича Монгол.
Влад настолько привык видеть его рядом с шефом, что ему показалось, будто в зале находится и Панич, и он стал внимательно, столик за столиком, изучать зал. Но Панича не было и не могло быть — старик предпочитал построенное на его деньги «Тридорожье». Монгол прошелся по залу, увидел Влада, но тут же отвернулся, словно не узнал. Поговорив о чем-то с метрдотелем, он вышел.
— …и еще помню, как я пришла первого сентября в восьмой класс и все искала тебя. Я ведь тебя почти не знала. Но ты больше в школу не ходил. Потом мне рассказала Сима… ты помнишь Симу?.. красивая такая евреечка с косой… рассказала, что умерла твоя мама и что ты учишься в интернате или ПТУ… нет, в ПТУ, кажется, брали после восьмого?.. Влад!.. Эй, ты слушаешь меня?
Влад проводил взглядом Монгола и вернулся к ней, ухватив последнюю фразу:
— Да, да, конечно! Давай выпьем?
— Я уже совсем пьяная.
— А ты ешь, не стесняйся, — он положил ей в тарелку рыбы, полил белым соусом, придвинул судок с грибами. — Вот, очень хорошее вино… как его… «Черные глаза». Вот жулики! Я же заказывал «Карие глаза», — специально для тебя.
Лена смеялась, подкладывала еду ему, пробовала вино и стреляла глазами по сторонам, потому что все ей было интересно; в ресторане она была всего два раза в жизни — один раз с отцом и матерью незадолго до ее кончины, когда родители решили отметить двадцатилетие своего супружества, другой — с мужем Сергеем, в день защиты его кандидатской. Она смотрела на все глазами матери-одиночки, работающей на ставку с четвертью для того, чтобы скрыть за работой свою несвободу.
— У меня был друг, — неожиданно заговорил Влад. — Один друг, другого не было и уже не будет. Мы с ним в детдоме были вместе, куда я попал после нашей школы и… Потом на улице зарабатывали где придется и подворовывали иногда. Расстались на два года армии, потом встретились снова. Вместе работали, тренировались.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62
В «Самоцвет» они приехали в восьмом часу. Воскресенье да еще непогода загнали в ресторан полгорода. Отсутствие свободных мест Влада не касалось — зеленые в том количестве, в каком они у него были, вполне могли заменить пропуск в рай.
Чувствовал он себя скованно, слегка подрагивали руки и урчало в животе. Рыжая отличалась от всех, кого он водил сюда раньше. Больше всего ему сейчас хотелось забыть о Паниче, приказавшем стать для Мещанинова «своим».
— Столик на двоих, — сказал Влад метрдотелю, когда они поднялись в зал. — Все самое вкусное и дорогое.
С этими словами он опустил в карман метрдотеля пятидесятидолларовую бумажку, преобразив хозяина по кличке Местнет до неузнаваемости в одну минуту — пока Лена расчесывала перед зеркалом пышные волосы. На ней было длинное темно-красное платье и бордовые туфли на высоком каблуке; и очки — другие, не те, что давеча он подобрал на асфальте — вовсе не портили ее лица.
Столик нашелся тут же, в углу, у полуовального окна в декоративной решетке, накрытый скатертью под цвет Лениного платья. Они прошли по проходу в паузу между музыкальными номерами не самого плохого в городе джаза, привлекая внимание посетителей, многие из которых Влада знали, но не рискнули обеспокоить приветствием, увидев рядом с достойной дамой.
— Здесь хорошо, — улыбнулась Лена, удобно устроившись за столом. — Никогда бы сама не выбралась.
— Выбралась бы с Вершковым, — сказал Влад.
— Почему… почему с Вершковым?
— Думаю, он меня зарежет из ревности. Зря, что ли, обретается в вашем доме? Вот и по грибы тебя приглашал.
— Глупости! — зарделась Лена. — Он очень милый человек. Когда отец был еще директором треста, он пришел на завод медного литья по распределению после института. Я помню — застенчивый такой, смешной. Словно извиняющийся за то, что живет на свете.
«Знала бы ты, подружка, сколько стоит теперь этот твой „застенчивый“!» — подумал Влад.
— Кстати, он тебя знает. Ты у нас, оказывается, всероссийская знаменитость.
Появились сразу два официанта с подносами. Шампанское, коньяк, розетки с икрой, судки с горячими грибами, соус, вино, заливной осетр заполняли стол.
— Влад, — улучив момент, растерянно прошептала Лена, — это… это же с ума можно сойти! Зачем?..
Он улыбнулся:
— Я ведь знаменитость? Это делает им честь. Да ничего необычного, я всегда здесь так питаюсь. Три раза в день.
Официанты наполнили фужеры шампанским, откланявшись, удалились. Зазвучала музыка, подвыпившие посетители стали танцевать.
— Три раза в день так питаются только бандиты, — предположила она.
«Ты недалека от истины, детка, — подумал Влад. — Надраться бы поскорей!»
Танцевал он плохо, приглашения на танец боялся и не хотел, но в то же время понимал, что избежать этого едва ли удастся, иначе придется о чем-то говорить, а с этим было еще хуже.
— За нашу встречу? — поднял бокал Влад. Лена рассмеялась:
— Вот так встреча у нас была!.. Давай, за нашу счастливую встречу! Особенно для меня.
Они выпили. Опасаясь расспросов, Влад сделал первый ход:
— И чем же ты занимаешься в Москве… красавица? — последним словом он заменил готовое сорваться с языка школьное прозвище Лены.
— В Москве я работаю детским врачом в районной поликлинике, воспитываю сына Димку, иногда хожу к подругам на девичники, реже — в театры и музеи. Туда в основном из-за сына. Еще подрабатываю на четверть ставки в школьном медпункте.
— Недостаток денег?
— Избыток времени.
Влад предложил выпить за нее — за ту, рыжую, смешную. За ту она выпила. Стало веселее, разговор зашел о нем.
— Свободен как птица. От друзей, врагов, родни, семьи и работы. Парю между солнцем и морем.
— Почему — морем?
— В детстве мать рассказывала такую сказку… Он пересказал. Лена рассмеялась.
— Это не сказка, это античный миф. А ты живешь в реальном мире.
— Я живу в лабиринте, — философски изрек Влад, вспомнив о том, что построил пахан Икара, и почувствовал, что на этом запас его интеллекта иссяк.
— В лабиринте живет Минотавр. Страшный зверюга, который питается теми, кто заблудился. А ты ведь не заблудился, Влад?
— Откуда я знаю!
— Очень просто. Если у тебя есть мечта, значит, ты не заблудился. А если мечты нет, то тебя непременно сожрет Минотавр.
Продолжение материнской сказки ничего хорошего не сулило: мечты у Влада не было. Говорить больше было не о чем, и он чертыхался про себя, проклиная Панича и Мещанинова и все на свете, что стояло за их «случайной» встречей. Вдруг в голову пришла бредовая идея рассказать ей обо всем, он подумал даже, что это было бы для него выходом из лабиринта, хотя почти наверняка и падением в море. И словно в подтверждение последнего, в зал вошел телохранитель Панича Монгол.
Влад настолько привык видеть его рядом с шефом, что ему показалось, будто в зале находится и Панич, и он стал внимательно, столик за столиком, изучать зал. Но Панича не было и не могло быть — старик предпочитал построенное на его деньги «Тридорожье». Монгол прошелся по залу, увидел Влада, но тут же отвернулся, словно не узнал. Поговорив о чем-то с метрдотелем, он вышел.
— …и еще помню, как я пришла первого сентября в восьмой класс и все искала тебя. Я ведь тебя почти не знала. Но ты больше в школу не ходил. Потом мне рассказала Сима… ты помнишь Симу?.. красивая такая евреечка с косой… рассказала, что умерла твоя мама и что ты учишься в интернате или ПТУ… нет, в ПТУ, кажется, брали после восьмого?.. Влад!.. Эй, ты слушаешь меня?
Влад проводил взглядом Монгола и вернулся к ней, ухватив последнюю фразу:
— Да, да, конечно! Давай выпьем?
— Я уже совсем пьяная.
— А ты ешь, не стесняйся, — он положил ей в тарелку рыбы, полил белым соусом, придвинул судок с грибами. — Вот, очень хорошее вино… как его… «Черные глаза». Вот жулики! Я же заказывал «Карие глаза», — специально для тебя.
Лена смеялась, подкладывала еду ему, пробовала вино и стреляла глазами по сторонам, потому что все ей было интересно; в ресторане она была всего два раза в жизни — один раз с отцом и матерью незадолго до ее кончины, когда родители решили отметить двадцатилетие своего супружества, другой — с мужем Сергеем, в день защиты его кандидатской. Она смотрела на все глазами матери-одиночки, работающей на ставку с четвертью для того, чтобы скрыть за работой свою несвободу.
— У меня был друг, — неожиданно заговорил Влад. — Один друг, другого не было и уже не будет. Мы с ним в детдоме были вместе, куда я попал после нашей школы и… Потом на улице зарабатывали где придется и подворовывали иногда. Расстались на два года армии, потом встретились снова. Вместе работали, тренировались.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62