..
Глаза его отыскали нужное место, он мгновенно прочел его: "Стена
падает в ров с водой. Не прибегай к силе оружия. Сделай так, чтобы твои
распоряжения были известны в твоем собственном городе. Упрямство ведет к
унижению."
- Чтоб я провалился! - воскликнул он, ужаснувшись. - А вот и
комментарий: "Перемена, на которую намекается в средней части гексаграммы,
уже начала воплощаться. Стена города погружается назад в ров, откуда она
была выкопана. Час гибели приближается..."
Это, вне всякого сомнения, одна из самых мрачных строк во всей книге,
из более чем трех тысяч строк. А ведь суждение гексаграммы было вполне
хорошим.
Так чему же тогда ему полагается следовать?
И почему так различаются два суждения об одном вопросе? Такого прежде
с ним еще никогда не случалось, чтобы успех и гибель смешивались вместе в
пророчестве оракула; какая загадочная судьба его ожидает, если оракул,
выскребая бочку до дна, вышвыривает оттуда различное тряпье, кости и
всякие там атрибуты тьмы, а затем дает обратный ход и заливает все ярким
светом, будто совсем уж рехнулся. Я, должно быть, нажал две кнопки
одновременно. Механизм заклинило, и получилось вот такое противоречивое
видение реальности. К счастью - на какую-то секунду. Долго так не могло
длиться.
Черт побери, должно быть что-нибудь одно, не могут быть в равной
степени справедливы оба суждения. Нельзя добиться успеха и одновременно
погибнуть.
Или... может быть, можно?
Ювелирное дело принесет большую удачу. Суждение указывает именно на
это. Но шестерка, бегущая линия, эта чертова линия... Она относится к
чему-то глубинному, к какой-то катастрофе в будущем, которая, вероятно,
никак не связана с ювелирным промыслом. Какая-то злая судьба ожидает меня
все равно...
Война! - Мелькнуло у него в голове. Третья мировая война! Убиты все
мы, два миллиарда, уничтожена вся наша цивилизация. Градом падают
водородные бомбы.
Вот незадача, подумал он. Что же это такое происходит? Неужели это я
привел в действие весь этот адский механизм? Или кто-то другой, кого я
даже не знаю? Или - все мы вместе взятые? А виноваты во всем этом те
физики и та теория синхронности, согласно которой каждая частица тесно
связана с любой другой - даже чихнуть нельзя, не нарушив равновесия во
Вселенной. Забавная шутка, над которой некому будет смеяться. Я открываю
книгу и получаю сообщение о будущих событиях, которые даже сам Бог хотел
бы засунуть куда-нибудь подальше и не вспоминать о них. Но кто я такой? Не
подхожу я для такой роли. Это я могу вам сказать точно.
Мне нужно забрать свои инструменты, взять у Маккарти
электродвигатели, открыть мастерскую, завести свой мелкий бизнес и
продолжал жить, не обращая внимания на это ужасное пророчество. Трудиться,
не жалея сил, творить, как мне подсказывают собственный вкус и опыт, вести
как можно более активную жизнь, пока не падут в ров стены для всех нас,
для всего человечества. Вот о чем говорит мне оракул. Судьба все равно
когда-нибудь обрушит на нас свой мясницкий топор, а я тем временем буду
заниматься своим делом. Я должен найти применение своему уму, своим рукам.
Суждение гексаграммы касается только меня одного, моей работы. А вот
бегущая линия - всех нас.
Слишком я ничтожен, размышлял он. Я в состоянии прочесть только то,
что написано. Бросил взгляд на небо - а затем, низко опустив голову, снова
тяни свою лямку, продолжая начатое, будто ничего и не видел. Оракул не
ждет от меня, что я стану бегать по улицам и воплями и жалобными
стенаниями привлекать к себе внимание окружающих.
Может ли КТО-НИБУДЬ изменить это? Все мы, объединив свои усилия...
или одна великая личность... или ко-то, занимающий достаточно высокое
положение, кому выпадет оказаться в нужное время в нужном месте... Игра
случая. Каприз фортуны. И наши жизни, наш мир - все зависит от этого.
Закрыв книгу, Фринк вышел из холла и вернулся в цех. Едва завидя
Маккарти, стал махать рукой в направлении одного из концов цеха, где они
могли бы продолжить начатый разговор.
- Чем больше я об этом думаю, - сказал Фринк, - тем больше мне
нравится твоя идея.
- Вот и отлично, - заметил Маккарти. - Теперь слушай. Вот что ты
делаешь. Тебе надо раздобыть денег у Уиндем-Мэтсона, - он выразительно
подмигнул. - Я как придумал: собираюсь взять расчет и присоединиться к
тебе. Со своими эскизами, понимаешь? Разве в них что-то не так? Я убежден,
они неплохи.
- Конечно, - несколько удивленно произнес Фринк.
- Встретится вечером после работы, - сказал Маккарти. - У меня дома.
Приходи к семи, и пообедаешь вместе с Джин и со мною - если сможешь
вытерпеть мою ребятню.
- О'кей, - сказал Фринк.
Маккарти похлопал его по плечу и ушел.
Долгий путь я проделал за последние десять минут, отметил про себя
Фринк. Но страха он не испытывал. Сейчас он даже воодушевился.
Как быстро все произошло, размышлял он у верстака и собирая свои
инструменты. Вот такого рода вещи и должны происходить. Как только
появляется возможность...
Всю свою жизнь я ждал этого. Когда оракул говорит "что-то должно быть
достигнуто", он именно это имеет в виду. Поистине велик такой момент. Все
определяет. Шестерка сверху над гексаграммой Одиннадцать переводит все на
гексаграмму Двадцать Шесть - "Укрощенную Силу Величия". Инь становится
Янем; линия перемещается, и возникает уже новый момент. А я так увлекся,
что даже не заметил!
Готов поспорить, именно поэтому я получил эту ужасную линию. Только
таким путем гексаграмма Одиннадцать могла перейти в гексаграмму Двадцать
Шесть, вот этим перемещением шестерки наверх. Так что мне вовсе не
следовало так волноваться за свою драгоценную задницу...
Однако, несмотря на все свое воодушевление и оптимизм, ему никак не
удавалось выбросить из головы эту злополучную линию.
И все же, подумал он с иронией, я попытаюсь это сделать.
Зажатая в кулаке. Которой велено назвать то, что лежит внизу, в
водяной бездне. Но здесь лягушке не до смеха, здесь ей не оправдать
возлагаемых на нее надежд. Она просто задыхается, превращаясь в камень или
глину. В нечто неодушевленное. Став снова неподатливой субстанцией:
свойственной ее миру безумия.
Металл, извлеченный из земли, рассуждал Тагоми, продолжая внимательно
разглядывать серебряный треугольник. Из глубины стихии, что расположена
под всеми остальными, что плотнее всех. Из той стихии, где в пещерах
обитают тролли, где затхлая сырость и полный мрак.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83
Глаза его отыскали нужное место, он мгновенно прочел его: "Стена
падает в ров с водой. Не прибегай к силе оружия. Сделай так, чтобы твои
распоряжения были известны в твоем собственном городе. Упрямство ведет к
унижению."
- Чтоб я провалился! - воскликнул он, ужаснувшись. - А вот и
комментарий: "Перемена, на которую намекается в средней части гексаграммы,
уже начала воплощаться. Стена города погружается назад в ров, откуда она
была выкопана. Час гибели приближается..."
Это, вне всякого сомнения, одна из самых мрачных строк во всей книге,
из более чем трех тысяч строк. А ведь суждение гексаграммы было вполне
хорошим.
Так чему же тогда ему полагается следовать?
И почему так различаются два суждения об одном вопросе? Такого прежде
с ним еще никогда не случалось, чтобы успех и гибель смешивались вместе в
пророчестве оракула; какая загадочная судьба его ожидает, если оракул,
выскребая бочку до дна, вышвыривает оттуда различное тряпье, кости и
всякие там атрибуты тьмы, а затем дает обратный ход и заливает все ярким
светом, будто совсем уж рехнулся. Я, должно быть, нажал две кнопки
одновременно. Механизм заклинило, и получилось вот такое противоречивое
видение реальности. К счастью - на какую-то секунду. Долго так не могло
длиться.
Черт побери, должно быть что-нибудь одно, не могут быть в равной
степени справедливы оба суждения. Нельзя добиться успеха и одновременно
погибнуть.
Или... может быть, можно?
Ювелирное дело принесет большую удачу. Суждение указывает именно на
это. Но шестерка, бегущая линия, эта чертова линия... Она относится к
чему-то глубинному, к какой-то катастрофе в будущем, которая, вероятно,
никак не связана с ювелирным промыслом. Какая-то злая судьба ожидает меня
все равно...
Война! - Мелькнуло у него в голове. Третья мировая война! Убиты все
мы, два миллиарда, уничтожена вся наша цивилизация. Градом падают
водородные бомбы.
Вот незадача, подумал он. Что же это такое происходит? Неужели это я
привел в действие весь этот адский механизм? Или кто-то другой, кого я
даже не знаю? Или - все мы вместе взятые? А виноваты во всем этом те
физики и та теория синхронности, согласно которой каждая частица тесно
связана с любой другой - даже чихнуть нельзя, не нарушив равновесия во
Вселенной. Забавная шутка, над которой некому будет смеяться. Я открываю
книгу и получаю сообщение о будущих событиях, которые даже сам Бог хотел
бы засунуть куда-нибудь подальше и не вспоминать о них. Но кто я такой? Не
подхожу я для такой роли. Это я могу вам сказать точно.
Мне нужно забрать свои инструменты, взять у Маккарти
электродвигатели, открыть мастерскую, завести свой мелкий бизнес и
продолжал жить, не обращая внимания на это ужасное пророчество. Трудиться,
не жалея сил, творить, как мне подсказывают собственный вкус и опыт, вести
как можно более активную жизнь, пока не падут в ров стены для всех нас,
для всего человечества. Вот о чем говорит мне оракул. Судьба все равно
когда-нибудь обрушит на нас свой мясницкий топор, а я тем временем буду
заниматься своим делом. Я должен найти применение своему уму, своим рукам.
Суждение гексаграммы касается только меня одного, моей работы. А вот
бегущая линия - всех нас.
Слишком я ничтожен, размышлял он. Я в состоянии прочесть только то,
что написано. Бросил взгляд на небо - а затем, низко опустив голову, снова
тяни свою лямку, продолжая начатое, будто ничего и не видел. Оракул не
ждет от меня, что я стану бегать по улицам и воплями и жалобными
стенаниями привлекать к себе внимание окружающих.
Может ли КТО-НИБУДЬ изменить это? Все мы, объединив свои усилия...
или одна великая личность... или ко-то, занимающий достаточно высокое
положение, кому выпадет оказаться в нужное время в нужном месте... Игра
случая. Каприз фортуны. И наши жизни, наш мир - все зависит от этого.
Закрыв книгу, Фринк вышел из холла и вернулся в цех. Едва завидя
Маккарти, стал махать рукой в направлении одного из концов цеха, где они
могли бы продолжить начатый разговор.
- Чем больше я об этом думаю, - сказал Фринк, - тем больше мне
нравится твоя идея.
- Вот и отлично, - заметил Маккарти. - Теперь слушай. Вот что ты
делаешь. Тебе надо раздобыть денег у Уиндем-Мэтсона, - он выразительно
подмигнул. - Я как придумал: собираюсь взять расчет и присоединиться к
тебе. Со своими эскизами, понимаешь? Разве в них что-то не так? Я убежден,
они неплохи.
- Конечно, - несколько удивленно произнес Фринк.
- Встретится вечером после работы, - сказал Маккарти. - У меня дома.
Приходи к семи, и пообедаешь вместе с Джин и со мною - если сможешь
вытерпеть мою ребятню.
- О'кей, - сказал Фринк.
Маккарти похлопал его по плечу и ушел.
Долгий путь я проделал за последние десять минут, отметил про себя
Фринк. Но страха он не испытывал. Сейчас он даже воодушевился.
Как быстро все произошло, размышлял он у верстака и собирая свои
инструменты. Вот такого рода вещи и должны происходить. Как только
появляется возможность...
Всю свою жизнь я ждал этого. Когда оракул говорит "что-то должно быть
достигнуто", он именно это имеет в виду. Поистине велик такой момент. Все
определяет. Шестерка сверху над гексаграммой Одиннадцать переводит все на
гексаграмму Двадцать Шесть - "Укрощенную Силу Величия". Инь становится
Янем; линия перемещается, и возникает уже новый момент. А я так увлекся,
что даже не заметил!
Готов поспорить, именно поэтому я получил эту ужасную линию. Только
таким путем гексаграмма Одиннадцать могла перейти в гексаграмму Двадцать
Шесть, вот этим перемещением шестерки наверх. Так что мне вовсе не
следовало так волноваться за свою драгоценную задницу...
Однако, несмотря на все свое воодушевление и оптимизм, ему никак не
удавалось выбросить из головы эту злополучную линию.
И все же, подумал он с иронией, я попытаюсь это сделать.
Зажатая в кулаке. Которой велено назвать то, что лежит внизу, в
водяной бездне. Но здесь лягушке не до смеха, здесь ей не оправдать
возлагаемых на нее надежд. Она просто задыхается, превращаясь в камень или
глину. В нечто неодушевленное. Став снова неподатливой субстанцией:
свойственной ее миру безумия.
Металл, извлеченный из земли, рассуждал Тагоми, продолжая внимательно
разглядывать серебряный треугольник. Из глубины стихии, что расположена
под всеми остальными, что плотнее всех. Из той стихии, где в пещерах
обитают тролли, где затхлая сырость и полный мрак.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83