- Про себя
он съежился от страха, услышав слова, которые только что произнес.
Тем не менее, Краус фон Меер, казалось, был очень доволен.
- Спасибо, консул.
- Возможно, вы спасли всех нас.
- Ну, так уж, - угрюмо произнес Краус фон Меер. - На еще не удалось
взять его. Давайте подождем немножко. Желаю вам дождаться этого звонка.
- Я сумею поладить с японцами, - сказал Рейсс. - У меня, насколько
вам известно, богатый опыт подобного рода. Их жалобы...
- Не болтайте зря, - неожиданно хамовато перебил его Краус фон Меер.
- Мне нужно поразмышлять. - Очевидно, телефонный звонок из рейхсканцелярии
немало его обеспокоил. Он тоже испытывал теперь тяжесть навалившейся на
него ответственности.
Вдруг этот малый убежит, и это будет стоить вам должности, подумал
консул Хуго Рейсс. Моя работа, ваша работа - мы оба в один прекрасный день
можем оказаться выброшенными на улицу. Вы себя ощущаете ничуть не в
большей безопасности, чем я.
А в общем-то, может быть, и стоило поглядеть на то, как совсем
ничтожные помехи здесь и там могли бы, пожалуй, заблокировать вашу
деятельность, герр полицайфюрер. Гадить потихоньку, но так, чтобы потом
никак нельзя было к этому придраться. Например, когда прибегут сюда японцы
жаловаться, намекнуть каким-нибудь образом на тот рейс "Люфтганзы", на
котором будут волочь этого малого отсюда... Или, все огульно отрицая,
привести их в еще большую ярость едва заметными презрительными или
самодовольными ухмылками в ответ на их жалобы, как бы давая им понять, что
Рейх смеется над ними, не признает всерьез этих маленьких желтых
людишек... Их самолюбие так легко уязвить. И если они сильно рассердятся,
то со своими протестами могут обратиться непосредственно к самому
Геббельсу.
Существует множество самых различных таких возможностей. Службе СД в
самом деле никак не забрать этого малого из ТША без моего активного
содействия. Если б только мне удалось угодить в самую точку...
Ненавижу людей, который прут через мою голову, продолжал думать
фрейгерр Рейсс. Из-за этого мне становится просто нехорошо. Я начинаю так
сильно нервничать, что теряю сон, а когда я не высыпаюсь, то не в
состоянии исполнять свои служебные обязанности. Поэтому долг Германии
состоит в том, чтобы исправить это положение. Мне было бы куда спокойнее
по ночам, да и днем тоже, если б за свое нахальство этот плебей-баварец,
бандит да и только, оказался бы где-то в пределах отечества и подписывал
бы доносы в каком-то захолустье, в деревенском полицейском участке.
Вся трудность только в том, как бы не упустить время, пока я буду
пытаться решить, каким образом...
Зазвонил телефон.
На этот раз, когда Краус фон Меер протянул руку, чтобы поднять
трубку, Рейсс не стал ему препятствовать.
- Алло, - произнес в микрофон Краус фон Меер. Какое-то время, пока он
слушал, в кабинете было совсем тихо.
Уже? - удивился Рейсс.
Но шеф СД передал ему трубку.
Вздохнув в душе с облегчением, Рейсс взял ее.
- Какой-то школьный учитель, - сказал Краус фон Меер, - интересуется,
нет ли у вас для него плакатов с видами Австрии для его класса.
К одиннадцати часам утра Роберт Чилдэн закрыл свой магазин и
отправился пешком в контору, где работал мистер Пол Казоура.
К счастью, Пол оказался свободен. Он вежливо поздоровался с Чилдэном
и предложил ему чай.
- Я не стану отнимать у вас много времени, - произнес Чилдэн после
того, как он пригубил чай. Кабинет Пола, хоть и невелик, был
по-современному просто обставлен. На стене единственный превосходный
эстамп - Моккайский тигр, шедевр конца тринадцатого столетия.
- Я всегда рад вас видеть, Роберт, - произнес Пол тоном, в котором,
как подумал Чилдэн, звучала некоторая отчужденность. Или, возможно, ему
это просто почудилось. Чилдэн осторожно выглянул из-за чашки. Вид у
собеседника определенно был дружелюбный. И все же, Чилдэн уловил некоторую
перемену в нем.
- Ваша жена, - сказал Чилдэн, - разочарована моим неуклюжим подарком.
Возможно, я обидел ее. И в самом деле, когда имеешь дело с чем-то новым,
еще не апробированным, как я уже объяснял вам, когда передавал это
изделие, нельзя еще вынести надлежащую или окончательную оценку - по
крайней мере тому, для кого это еще и бизнес. Безусловно, вы и Бетти
находитесь в лучшем положении, чтобы судить, чем я.
- Она не была разочарована, Роберт, - возразил Пол. - Я не передавал
ей это украшение. - Запустив руку в один из ящиков стола, он извлек
небольшую белую коробочку. - Она не покидала стен этого кабинета.
Он все понял, подумал Чилдэн. Ну и пройдоха! Даже не сказал ей. Вот
так-то. Теперь, сообразил Чилдэн, будем надеяться, что он не станет
бушевать и обвинять меня в попытке соблазнить его супругу.
Он мог бы запросто затоптать меня, отметил про себя Чилдэн, аккуратно
продолжая потягивать чай с невозмутимым лицом.
- Да, - кротко произнес он. - Интересно.
Пол открыл коробочку, вынул оттуда булавку и начал внимательно ее
осматривать, поворачивая во все стороны.
- Я позволил себе показать ее некоторым своим знакомым бизнесменам, -
произнес Пол, - людям, которые разделяют мой вкус в отношении
художественных и эстетических качеств - в широком понимании - американских
исторических предметов или изделий прикладного искусства. - Он пристально
посмотрел на Роберта Чилдэна. - Никому из них, разумеется, не приходилось
ни с чем подобным сталкиваться. Как вы и объяснили, до настоящего времени
неизвестны подобные современные произведения искусства. Я полагаю, вам
также известно, что вы являетесь единственным представителем данного
направления.
- Да, это так, - сказал Чилдэн.
- Вы хотите узнать их реакцию?
Чилдэн склонил голову.
- Эти люди рассмеялись, - сказал Пол. - Рассмеялись.
Чилдэн молчал.
- Даже я, тоже, смеялся в душе так, чтобы вы не видели, - продолжал
Пол, - в тот самый день, когда вы появились и показали мне эту штуковину.
Естественно, дабы пощадить ваше самолюбие, я замаскировал свое отношение и
оставался более или менее сдержанным в своих внешних проявлениях.
Чилдэн кивнул.
Рассматривая булавку, Пол продолжал:
- Нетрудно понять такую реакцию. Это просто кусочек металла, который,
будучи расплавлен, потерял всякую форму. Он ничего из себя не
представляет. В нем отсутствуют какого-либо рода глубинный смысл,
какой-либо преднамеренный замысел. Это просто аморфное вещество. Можно
было бы сказать, что это одно лишь содержание, лишенное формы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83
он съежился от страха, услышав слова, которые только что произнес.
Тем не менее, Краус фон Меер, казалось, был очень доволен.
- Спасибо, консул.
- Возможно, вы спасли всех нас.
- Ну, так уж, - угрюмо произнес Краус фон Меер. - На еще не удалось
взять его. Давайте подождем немножко. Желаю вам дождаться этого звонка.
- Я сумею поладить с японцами, - сказал Рейсс. - У меня, насколько
вам известно, богатый опыт подобного рода. Их жалобы...
- Не болтайте зря, - неожиданно хамовато перебил его Краус фон Меер.
- Мне нужно поразмышлять. - Очевидно, телефонный звонок из рейхсканцелярии
немало его обеспокоил. Он тоже испытывал теперь тяжесть навалившейся на
него ответственности.
Вдруг этот малый убежит, и это будет стоить вам должности, подумал
консул Хуго Рейсс. Моя работа, ваша работа - мы оба в один прекрасный день
можем оказаться выброшенными на улицу. Вы себя ощущаете ничуть не в
большей безопасности, чем я.
А в общем-то, может быть, и стоило поглядеть на то, как совсем
ничтожные помехи здесь и там могли бы, пожалуй, заблокировать вашу
деятельность, герр полицайфюрер. Гадить потихоньку, но так, чтобы потом
никак нельзя было к этому придраться. Например, когда прибегут сюда японцы
жаловаться, намекнуть каким-нибудь образом на тот рейс "Люфтганзы", на
котором будут волочь этого малого отсюда... Или, все огульно отрицая,
привести их в еще большую ярость едва заметными презрительными или
самодовольными ухмылками в ответ на их жалобы, как бы давая им понять, что
Рейх смеется над ними, не признает всерьез этих маленьких желтых
людишек... Их самолюбие так легко уязвить. И если они сильно рассердятся,
то со своими протестами могут обратиться непосредственно к самому
Геббельсу.
Существует множество самых различных таких возможностей. Службе СД в
самом деле никак не забрать этого малого из ТША без моего активного
содействия. Если б только мне удалось угодить в самую точку...
Ненавижу людей, который прут через мою голову, продолжал думать
фрейгерр Рейсс. Из-за этого мне становится просто нехорошо. Я начинаю так
сильно нервничать, что теряю сон, а когда я не высыпаюсь, то не в
состоянии исполнять свои служебные обязанности. Поэтому долг Германии
состоит в том, чтобы исправить это положение. Мне было бы куда спокойнее
по ночам, да и днем тоже, если б за свое нахальство этот плебей-баварец,
бандит да и только, оказался бы где-то в пределах отечества и подписывал
бы доносы в каком-то захолустье, в деревенском полицейском участке.
Вся трудность только в том, как бы не упустить время, пока я буду
пытаться решить, каким образом...
Зазвонил телефон.
На этот раз, когда Краус фон Меер протянул руку, чтобы поднять
трубку, Рейсс не стал ему препятствовать.
- Алло, - произнес в микрофон Краус фон Меер. Какое-то время, пока он
слушал, в кабинете было совсем тихо.
Уже? - удивился Рейсс.
Но шеф СД передал ему трубку.
Вздохнув в душе с облегчением, Рейсс взял ее.
- Какой-то школьный учитель, - сказал Краус фон Меер, - интересуется,
нет ли у вас для него плакатов с видами Австрии для его класса.
К одиннадцати часам утра Роберт Чилдэн закрыл свой магазин и
отправился пешком в контору, где работал мистер Пол Казоура.
К счастью, Пол оказался свободен. Он вежливо поздоровался с Чилдэном
и предложил ему чай.
- Я не стану отнимать у вас много времени, - произнес Чилдэн после
того, как он пригубил чай. Кабинет Пола, хоть и невелик, был
по-современному просто обставлен. На стене единственный превосходный
эстамп - Моккайский тигр, шедевр конца тринадцатого столетия.
- Я всегда рад вас видеть, Роберт, - произнес Пол тоном, в котором,
как подумал Чилдэн, звучала некоторая отчужденность. Или, возможно, ему
это просто почудилось. Чилдэн осторожно выглянул из-за чашки. Вид у
собеседника определенно был дружелюбный. И все же, Чилдэн уловил некоторую
перемену в нем.
- Ваша жена, - сказал Чилдэн, - разочарована моим неуклюжим подарком.
Возможно, я обидел ее. И в самом деле, когда имеешь дело с чем-то новым,
еще не апробированным, как я уже объяснял вам, когда передавал это
изделие, нельзя еще вынести надлежащую или окончательную оценку - по
крайней мере тому, для кого это еще и бизнес. Безусловно, вы и Бетти
находитесь в лучшем положении, чтобы судить, чем я.
- Она не была разочарована, Роберт, - возразил Пол. - Я не передавал
ей это украшение. - Запустив руку в один из ящиков стола, он извлек
небольшую белую коробочку. - Она не покидала стен этого кабинета.
Он все понял, подумал Чилдэн. Ну и пройдоха! Даже не сказал ей. Вот
так-то. Теперь, сообразил Чилдэн, будем надеяться, что он не станет
бушевать и обвинять меня в попытке соблазнить его супругу.
Он мог бы запросто затоптать меня, отметил про себя Чилдэн, аккуратно
продолжая потягивать чай с невозмутимым лицом.
- Да, - кротко произнес он. - Интересно.
Пол открыл коробочку, вынул оттуда булавку и начал внимательно ее
осматривать, поворачивая во все стороны.
- Я позволил себе показать ее некоторым своим знакомым бизнесменам, -
произнес Пол, - людям, которые разделяют мой вкус в отношении
художественных и эстетических качеств - в широком понимании - американских
исторических предметов или изделий прикладного искусства. - Он пристально
посмотрел на Роберта Чилдэна. - Никому из них, разумеется, не приходилось
ни с чем подобным сталкиваться. Как вы и объяснили, до настоящего времени
неизвестны подобные современные произведения искусства. Я полагаю, вам
также известно, что вы являетесь единственным представителем данного
направления.
- Да, это так, - сказал Чилдэн.
- Вы хотите узнать их реакцию?
Чилдэн склонил голову.
- Эти люди рассмеялись, - сказал Пол. - Рассмеялись.
Чилдэн молчал.
- Даже я, тоже, смеялся в душе так, чтобы вы не видели, - продолжал
Пол, - в тот самый день, когда вы появились и показали мне эту штуковину.
Естественно, дабы пощадить ваше самолюбие, я замаскировал свое отношение и
оставался более или менее сдержанным в своих внешних проявлениях.
Чилдэн кивнул.
Рассматривая булавку, Пол продолжал:
- Нетрудно понять такую реакцию. Это просто кусочек металла, который,
будучи расплавлен, потерял всякую форму. Он ничего из себя не
представляет. В нем отсутствуют какого-либо рода глубинный смысл,
какой-либо преднамеренный замысел. Это просто аморфное вещество. Можно
было бы сказать, что это одно лишь содержание, лишенное формы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83