— А какое дело?
Она шла сюда с твердым намерением держаться скромно, как проситель, но поведение стражника вывело ее из себя.
— Дело, о котором сэр Гренвилл вряд ли захочет беседовать с вами.
И тон и ответ оказались явно правильно выбраны, потому что мужчина заворчал, кивнул в сторону торца здания и проговорил с чуть большим уважением:
— Если по делу, тогда вниз по аллее.
На углу она простилась с портным и вступила в узкую аллейку, которая вела к реке. Кэмпион было видно блестевшую на солнце воду, а за ней наводившие тоску болота Лэмбет.
Миновав две трети аллеи и приблизившись к реке настолько, чтобы почувствовать ее запах, она увидела небольшой подъезд. Она решила, что именно отсюда и заходили к сэру Гренвиллу Кони те, кто пришел по делу. Здесь никакой охраны не было. Она постучала.
Никто не ответил. Со Стрэнда до нее доносились голоса, стук колес по камням, а один раз со стороны реки раздался всплеск. Но дом, казалось, источал безмолвие. Вдруг ей стало не по себе. Она ощутила висевшую под платьем печать, и прикосновение золота к коже напомнило ей, что в этом доме она, возможно, найдет разгадку тайны своего будущего и тайны Договора. Не исключено, что так она сможет вырваться из мертвой хватки отцовского завещания и брачного контракта. Осмелев, она постучала еще раз.
Она подождала и уже собралась постучать вновь — даже пошарила взглядом по аллее в поисках камешка, чтобы погромче ударить, когда кто-то с шумом поднял маленький ставень.
— Ты разве не знаешь, что существуют колокольчики? — спросил голос.
— Колокольчики?
— Справа от тебя.
В тени она его не заметила, но теперь увидела железную ручку на цепочке. Раздраженный человек, выглянувший из-за маленького ставня, казалось, ждал извинения, и она извинилась. Человек немного смягчился:
— Чего тебе?
— Мне нужно увидеть сэра Гренвилла Кони, сэр.
— Увидеть сэра Гренвилла? Так вот что тебе нужно. Посмотрела бы на него, когда он проезжает в карете или плывет в собственной лодке. Разве этого недостаточно?
Она могла разглядеть лишь один блестевший глаз и кончик носа, прижатого к железной решетке, прикрывавшей щель.
— У меня дело к сэру Гренвиллу, сэр.
— Дело! — Похоже, человек в жизни не слыхал этого слова. — Дело! Давай сюда свою петицию, да поживее.
Вместо глаза и носа в ожидании петиции появились пальцы.
— У меня нет петиции!
Она решила, что человек ушел, потому что, когда исчезли пальцы, наступила тишина. Однако потом блестящий глаз возник снова.
— Нет петиции?
— Нет.
— Мистер Кони тебя знает? Вопрос был задан неохотно.
— Он знал моего отца, сэр.
— Подожди!
С резким щелчком ставень захлопнулся, и дом снова погрузился в безмолвие. Кэмпион вышла на аллею и принялась смотреть на реку. В узком поле ее зрения ползла тяжелая баржа, которую приводили в движение стоявшие на палубе гребцы с длинными веслами. Одна за другой перед ней проплыли три тяжелые, привязанные к палубе пушки. Груз двигался на запад, на войну. Ставень снова открылся.
— Девушка!
— Да, сэр?
— Имя?
— Доркас Слайз.
Сейчас не время было называться красивыми выдуманными именами. Ей слышен был скрежет пера по бумаге.
— Какое у вас дело?
Она заколебалась, чем вызвала нетерпеливое ворчание из-за решетки. После того, как ей велели подождать, она приготовилась к тому, что ее пригласят войти, и поэтому не придумала объяснения. Мысль работала быстро.
— Договор, сэр.
— Что? — В голосе не прозвучало заинтересованности. — Договор? Который?
Она опять задумалась.
— Святого Матфея, сэр.
За дверью скрипело перо.
— Сейчас сэра Гренвилла нет дома, девушка. Так что сегодня увидеть его не удастся, а общественными делами он занимается по средам. Но не в эту среду, потому что он занят. В следующую среду. Приходите в пять. Нет. В шесть. Вечером, — добавил он с неохотой.
Она кивнула, обескураженная тем, сколько времени ей придется ждать ответа. Клерк заворчал:
— Он, конечно, может и не захотеть принять вас, и в этом случае вы просто потеряете время, — Он засмеялся. — Всего хорошего.
Ставень захлопнулся, оставив ее в одиночестве, она повернула назад к Стрэнду, к миссис Свон.
В доме, от которого она ушла, в просторной уютной комнате с видом на Темзу сэр Гренвилл Кони разглядывал баржу, которая медленно скрывалась за лэмбетским поворотом. Пушки для парламента, пушки, купленные на деньги, которые он, наверное, сам же и дал под двенадцать процентов, но эта мысль не доставила ему никакого удовольствия. Он осторожно ощупал живот.
Он переел. Кони снова надавил на свой огромный живот, гадая, только ли от несварения возникла легкая боль в правом боку. Его толстое белое лицо чуть скривилось, когда боль усилилась. Надо звать доктора Чэндлера.
Он знал, что его секретарь сейчас в палате общин, так что пришлось самому отправляться в комнату клерков. Один из них, толстый человек по фамилии Буш, как раз входил через дальнюю дверь.
— Буш!
— Да, сэр?
На лице Буша отразился страх, испытываемый всеми клерками перед хозяином.
— Почему тебя нет на месте? Ты спрашивал разрешения отлучиться в рабочее время? Опять, что ли, мочевой пузырь? Или кишки? Отвечай, нечестивец! Почему?
Буш заикался:
— Дверь, сэр. Дверь.
— Дверь! Я не слышал звонка! Или я не прав, Силлерс? — он посмотрел на старшего клерка. — Я не слышал звонка.
— Стучали, сэр. — Силлерс отвечал хозяину лаконично, но всегда с уважением.
— Кто стучал? С незнакомцем у моей двери разговаривает Буш. Сам Буш! Кто этот счастливчик?
Буш в ужасе смотрел на низкого толстого человека, который медленно придвигался к нему. Сэр Гренвилл Кони был безобразно толст, а лицом напоминал хитрую белую лягушку. Волосы, которые сейчас, в пятьдесят семь лет, уже поседели, вились, как у херувима. Он улыбался Бушу, как улыбался почти всем своим жертвам.
— Это был не мужчина, сэр. Это девушка.
— Ах, девушка! — Сэр Гренвилл изобразил изумление. — Тебе только того и надо, верно, Буш? Девушка, да? А у тебя была когда-нибудь девушка? Знаешь, какие они на ощупь? Знаешь? Знаешь? — Он загнал Буша в угол. — Кто была эта потаскуха, которая привела тебя в такое волнение, Буш?
Остальные четырнадцать клерков мысленно улыбались. Буш облизал губы и поднес к глазам листок бумаги.
— Некая Доркас Слайз, сэр.
— Кто? — голос Кони совершенно переменился. Голос уже не был ни легкомысленным, ни безразличным, а стал вдруг твердым как сталь. Таким голосом можно подчинять своей воле парламентские комитеты и наводить порядок в суде. — Слайз? А какое у нее ко мне дело?
— Договор святого Матфея, сэр. — Буша трясло.
Сэр Гренвилл замер, слова прозвучали очень спокойно.
— Что ты ей сказал, Буш?
— Велел прийти в следующую среду, сэр. — Он совсем сник и с отчаянием добавил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127
Она шла сюда с твердым намерением держаться скромно, как проситель, но поведение стражника вывело ее из себя.
— Дело, о котором сэр Гренвилл вряд ли захочет беседовать с вами.
И тон и ответ оказались явно правильно выбраны, потому что мужчина заворчал, кивнул в сторону торца здания и проговорил с чуть большим уважением:
— Если по делу, тогда вниз по аллее.
На углу она простилась с портным и вступила в узкую аллейку, которая вела к реке. Кэмпион было видно блестевшую на солнце воду, а за ней наводившие тоску болота Лэмбет.
Миновав две трети аллеи и приблизившись к реке настолько, чтобы почувствовать ее запах, она увидела небольшой подъезд. Она решила, что именно отсюда и заходили к сэру Гренвиллу Кони те, кто пришел по делу. Здесь никакой охраны не было. Она постучала.
Никто не ответил. Со Стрэнда до нее доносились голоса, стук колес по камням, а один раз со стороны реки раздался всплеск. Но дом, казалось, источал безмолвие. Вдруг ей стало не по себе. Она ощутила висевшую под платьем печать, и прикосновение золота к коже напомнило ей, что в этом доме она, возможно, найдет разгадку тайны своего будущего и тайны Договора. Не исключено, что так она сможет вырваться из мертвой хватки отцовского завещания и брачного контракта. Осмелев, она постучала еще раз.
Она подождала и уже собралась постучать вновь — даже пошарила взглядом по аллее в поисках камешка, чтобы погромче ударить, когда кто-то с шумом поднял маленький ставень.
— Ты разве не знаешь, что существуют колокольчики? — спросил голос.
— Колокольчики?
— Справа от тебя.
В тени она его не заметила, но теперь увидела железную ручку на цепочке. Раздраженный человек, выглянувший из-за маленького ставня, казалось, ждал извинения, и она извинилась. Человек немного смягчился:
— Чего тебе?
— Мне нужно увидеть сэра Гренвилла Кони, сэр.
— Увидеть сэра Гренвилла? Так вот что тебе нужно. Посмотрела бы на него, когда он проезжает в карете или плывет в собственной лодке. Разве этого недостаточно?
Она могла разглядеть лишь один блестевший глаз и кончик носа, прижатого к железной решетке, прикрывавшей щель.
— У меня дело к сэру Гренвиллу, сэр.
— Дело! — Похоже, человек в жизни не слыхал этого слова. — Дело! Давай сюда свою петицию, да поживее.
Вместо глаза и носа в ожидании петиции появились пальцы.
— У меня нет петиции!
Она решила, что человек ушел, потому что, когда исчезли пальцы, наступила тишина. Однако потом блестящий глаз возник снова.
— Нет петиции?
— Нет.
— Мистер Кони тебя знает? Вопрос был задан неохотно.
— Он знал моего отца, сэр.
— Подожди!
С резким щелчком ставень захлопнулся, и дом снова погрузился в безмолвие. Кэмпион вышла на аллею и принялась смотреть на реку. В узком поле ее зрения ползла тяжелая баржа, которую приводили в движение стоявшие на палубе гребцы с длинными веслами. Одна за другой перед ней проплыли три тяжелые, привязанные к палубе пушки. Груз двигался на запад, на войну. Ставень снова открылся.
— Девушка!
— Да, сэр?
— Имя?
— Доркас Слайз.
Сейчас не время было называться красивыми выдуманными именами. Ей слышен был скрежет пера по бумаге.
— Какое у вас дело?
Она заколебалась, чем вызвала нетерпеливое ворчание из-за решетки. После того, как ей велели подождать, она приготовилась к тому, что ее пригласят войти, и поэтому не придумала объяснения. Мысль работала быстро.
— Договор, сэр.
— Что? — В голосе не прозвучало заинтересованности. — Договор? Который?
Она опять задумалась.
— Святого Матфея, сэр.
За дверью скрипело перо.
— Сейчас сэра Гренвилла нет дома, девушка. Так что сегодня увидеть его не удастся, а общественными делами он занимается по средам. Но не в эту среду, потому что он занят. В следующую среду. Приходите в пять. Нет. В шесть. Вечером, — добавил он с неохотой.
Она кивнула, обескураженная тем, сколько времени ей придется ждать ответа. Клерк заворчал:
— Он, конечно, может и не захотеть принять вас, и в этом случае вы просто потеряете время, — Он засмеялся. — Всего хорошего.
Ставень захлопнулся, оставив ее в одиночестве, она повернула назад к Стрэнду, к миссис Свон.
В доме, от которого она ушла, в просторной уютной комнате с видом на Темзу сэр Гренвилл Кони разглядывал баржу, которая медленно скрывалась за лэмбетским поворотом. Пушки для парламента, пушки, купленные на деньги, которые он, наверное, сам же и дал под двенадцать процентов, но эта мысль не доставила ему никакого удовольствия. Он осторожно ощупал живот.
Он переел. Кони снова надавил на свой огромный живот, гадая, только ли от несварения возникла легкая боль в правом боку. Его толстое белое лицо чуть скривилось, когда боль усилилась. Надо звать доктора Чэндлера.
Он знал, что его секретарь сейчас в палате общин, так что пришлось самому отправляться в комнату клерков. Один из них, толстый человек по фамилии Буш, как раз входил через дальнюю дверь.
— Буш!
— Да, сэр?
На лице Буша отразился страх, испытываемый всеми клерками перед хозяином.
— Почему тебя нет на месте? Ты спрашивал разрешения отлучиться в рабочее время? Опять, что ли, мочевой пузырь? Или кишки? Отвечай, нечестивец! Почему?
Буш заикался:
— Дверь, сэр. Дверь.
— Дверь! Я не слышал звонка! Или я не прав, Силлерс? — он посмотрел на старшего клерка. — Я не слышал звонка.
— Стучали, сэр. — Силлерс отвечал хозяину лаконично, но всегда с уважением.
— Кто стучал? С незнакомцем у моей двери разговаривает Буш. Сам Буш! Кто этот счастливчик?
Буш в ужасе смотрел на низкого толстого человека, который медленно придвигался к нему. Сэр Гренвилл Кони был безобразно толст, а лицом напоминал хитрую белую лягушку. Волосы, которые сейчас, в пятьдесят семь лет, уже поседели, вились, как у херувима. Он улыбался Бушу, как улыбался почти всем своим жертвам.
— Это был не мужчина, сэр. Это девушка.
— Ах, девушка! — Сэр Гренвилл изобразил изумление. — Тебе только того и надо, верно, Буш? Девушка, да? А у тебя была когда-нибудь девушка? Знаешь, какие они на ощупь? Знаешь? Знаешь? — Он загнал Буша в угол. — Кто была эта потаскуха, которая привела тебя в такое волнение, Буш?
Остальные четырнадцать клерков мысленно улыбались. Буш облизал губы и поднес к глазам листок бумаги.
— Некая Доркас Слайз, сэр.
— Кто? — голос Кони совершенно переменился. Голос уже не был ни легкомысленным, ни безразличным, а стал вдруг твердым как сталь. Таким голосом можно подчинять своей воле парламентские комитеты и наводить порядок в суде. — Слайз? А какое у нее ко мне дело?
— Договор святого Матфея, сэр. — Буша трясло.
Сэр Гренвилл замер, слова прозвучали очень спокойно.
— Что ты ей сказал, Буш?
— Велел прийти в следующую среду, сэр. — Он совсем сник и с отчаянием добавил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127