Элис приветствовала ее одобрительным кивком. Любой из присяжных, взглянув на Эммелин, невольно мог представить на ее месте собственную мать или супругу.
– Мама, что случилось? – в один голос спросили оба ее сына.
Какое-то время Эммелин стояла неподвижно, лицо ее превратилось в застывшую маску, пока по щекам не потекли слезы – хотя, как ни странно, это скорее были слезы радости, чем горя.
Элис почувствовала прилив тревоги, однако ее тревога превратилась в замешательство, когда в дверном проеме показался высокий светловолосый мужчина со шрамом на красивом лице. Он подошел к Эммелин и, встав за ее спиной, обнял за плечи, улыбка на его лице была широкой и добродушной.
– Мэтью! – обрадовано воскликнули Лукас и Грейсон.
Поднявшись с места, Элис вместе с большинством собравшихся в зале наблюдала за тем, как трое мужчин обнялись. Судя по всему, этот человек был средним из братьев Хоторн, который не так давно переехал в Африку вместе с женой.
На какой-то момент предстоящий суд, обвинение в убийстве и даже вопросы жизни и смерти были забыты. Братья соединились в нерушимой любви, внезапно снова превратившись в трех подростков, какими они когда-то были – счастливыми, беззаботными и глубоко преданными друг другу, несмотря ни на какие обстоятельства.
Они не размыкали объятий до тех пор, пока двери снова не распахнулись, и в зал не вошла молодая женщина, в которой Элис сразу узнала Софи Хоторн, а за ней другая, которую она прежде никогда не видела. У нее были ярко-рыжие волосы и зеленые глаза, и на ум Элис тотчас же пришло слово «дикарка». Хотя при более внимательном взгляде на Софи становилось ясно, что обе эти женщины не слишком беспокоились о том, что подумают о них окружающие. Их платья были красивыми, без ложной скромности, прически аккуратными, но совершенно непохожими на то, что Элис приходилось видеть до сих пор.
Женщины держали друг друга под руку и выглядели сестрами по духу, если не по крови. Элис догадалась, что перед ней жена Мэтью, Финни. Ей уже приходилось слышать о том, как Финни переехала в Бостон из Африки и поразила чопорных жителей Новой Англии своими странными иноземными манерами. Но несмотря ни на какие странности, Хоторны явно любили эту незаурядную женщину.
Элис вдруг почувствовала острую тоску по семье и друзьям, по сестре, которой у нее никогда не было. Но ее тоска стала еще сильнее, когда мужья Финни и Софи увидели их. Едва эти сильные, волевые мужчины, обернувшись, заметили своих жен, как их глаза вспыхнули неподдельной любовью.
Затем она перевела взгляд на Лукаса, и сердце в ее груди отчаянно забилось. Этот человек, не обделенный ни деньгами, ни могуществом, который в одну минуту казался грозным, а в другую – шаловливым, как чертенок, сейчас выглядел опечаленным. Он испытывал те же чувства, что и она. Пораженная до глубины души, Элис уже в который раз задумалась над странными противоречиями в его характере.
– Элис, дорогая, – обратилась к ней Эммелин, – позвольте мне представить вам остальных членов моей семьи.
В первый раз, встречаясь с незнакомыми людьми, Элис не беспокоилась по поводу того, во что она одета или как выглядит ее прическа. Даже если ее костюм мог показаться другим слишком похожим на мужской, она сразу поняла, что ни одна из этих женщин не обратила на это внимания, и уж тем более не собиралась с ней соперничать.
Элис полюбила Софи и Финни с первого взгляда. Обе они тепло пожали ей руку и, судя по всему, были искренне рады встрече. Их тревога за родственника была столь же очевидной, как и их уверенность в его невиновности. Семейная солидарность прежде всего. Лишним подтверждением этому служило то обстоятельство, что Мэтью Хоторн с семьей проделал весь долгий путь от самой Африки, чтобы быть рядом с братом во время процесса. И, надо признать, они появились как нельзя вовремя. Уже само их присутствие здесь было красноречивым свидетельством, которое наверняка расположит присяжных в пользу Лукаса.
– Вы познакомитесь с нашей малюткой Мэри сегодня вечером, – продолжала Эммелин. – Она ждет нас в «Найтингейл-Гейте».
– Вы что, оставили ее в клубе? – переспросил изумленный Грейсон.
Мэтью дружески хлопнул его по спине.
– Ну, разумеется, братец. И, насколько я знаю нашу милую Мэри, у меня нет сомнений в том, что уже ко времени ленча все обитатели клуба, будь то мужчины или женщины, будут ходить перед ней по струнке.
– Я видела, как девушки суетились вокруг нее, словно наседки вокруг единственного цыпленка, – подтвердила Эммелин.
Лишь после этого Элис наконец была представлена Мэтью.
– Мисс Кендалл! – произнес он с изысканной вежливостью. – Лукас и Грейсон говорили мне о том, какой вы превосходный адвокат. Мы все надеемся, что благодаря вам суд примет справедливое решение.
Улыбка не покинула его лица, однако выражение голубых, как у всех Хоторнов, глаз стало требовательным.
– Да, конечно, – машинально ответила она. Осмотревшись вокруг себя, Элис остановила взгляд на Лукасе. Больше всего ей сейчас хотелось сделать что-нибудь для этой замечательной семьи, и прежде всего для него. Но что, если для этого ей придется принести в жертву их отца?
– Можете не сомневаться, – продолжала она, обратив все внимание на Мэтью, – я сделаю все, что в моих силах, чтобы ваш брат был оправдан.
Мэтью кивнул, после чего проводил свою жену, мать и Софи к их креслам в первом ряду, прямо за скамьей для представителей защиты. Грейсон тоже удостоил Элис кивком, прежде чем последовать за остальными. Спустя несколько мгновений после того, как все расселись по местам, судебный пристав призвал собравшихся к порядку.
Когда в зал вошел судья и все встали, сердце Элис забилось от беспокойства, но вместе с тем и от волнения. Все было готово к началу процесса. Она имела при себе свои заметки, текст вступительной речи, определила линию защиты, составила список свидетелей, которые должны были дать показания о характере подсудимого. И, что самое главное, Лукаса окружала его семья, пользовавшаяся огромным уважением в обществе. Элис не представляла, что может ей помешать.
Судья Реймонд Парке ударил молотком ровно в девять часов утра. У этого человека были темные волосы и проницательные карие глаза, устремленные на публику. После нескольких предварительных замечаний он объявил о начале слушаний и предоставил слово обвинителю.
Кларк с важным видом поднялся с места, откашлялся и выступил вперед, обращаясь к суду. Его вступительная речь была произнесена с жаром и убежденностью. Он надел строгий темный костюм, однако на его груди поверх жилета свисала золотая цепочка от часов. Всякий раз, когда приоткрывался под пиджаком жилет, свет падал на золото, привлекая внимание присяжных, и даже сам судья один раз посмотрел в ту сторону.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93
– Мама, что случилось? – в один голос спросили оба ее сына.
Какое-то время Эммелин стояла неподвижно, лицо ее превратилось в застывшую маску, пока по щекам не потекли слезы – хотя, как ни странно, это скорее были слезы радости, чем горя.
Элис почувствовала прилив тревоги, однако ее тревога превратилась в замешательство, когда в дверном проеме показался высокий светловолосый мужчина со шрамом на красивом лице. Он подошел к Эммелин и, встав за ее спиной, обнял за плечи, улыбка на его лице была широкой и добродушной.
– Мэтью! – обрадовано воскликнули Лукас и Грейсон.
Поднявшись с места, Элис вместе с большинством собравшихся в зале наблюдала за тем, как трое мужчин обнялись. Судя по всему, этот человек был средним из братьев Хоторн, который не так давно переехал в Африку вместе с женой.
На какой-то момент предстоящий суд, обвинение в убийстве и даже вопросы жизни и смерти были забыты. Братья соединились в нерушимой любви, внезапно снова превратившись в трех подростков, какими они когда-то были – счастливыми, беззаботными и глубоко преданными друг другу, несмотря ни на какие обстоятельства.
Они не размыкали объятий до тех пор, пока двери снова не распахнулись, и в зал не вошла молодая женщина, в которой Элис сразу узнала Софи Хоторн, а за ней другая, которую она прежде никогда не видела. У нее были ярко-рыжие волосы и зеленые глаза, и на ум Элис тотчас же пришло слово «дикарка». Хотя при более внимательном взгляде на Софи становилось ясно, что обе эти женщины не слишком беспокоились о том, что подумают о них окружающие. Их платья были красивыми, без ложной скромности, прически аккуратными, но совершенно непохожими на то, что Элис приходилось видеть до сих пор.
Женщины держали друг друга под руку и выглядели сестрами по духу, если не по крови. Элис догадалась, что перед ней жена Мэтью, Финни. Ей уже приходилось слышать о том, как Финни переехала в Бостон из Африки и поразила чопорных жителей Новой Англии своими странными иноземными манерами. Но несмотря ни на какие странности, Хоторны явно любили эту незаурядную женщину.
Элис вдруг почувствовала острую тоску по семье и друзьям, по сестре, которой у нее никогда не было. Но ее тоска стала еще сильнее, когда мужья Финни и Софи увидели их. Едва эти сильные, волевые мужчины, обернувшись, заметили своих жен, как их глаза вспыхнули неподдельной любовью.
Затем она перевела взгляд на Лукаса, и сердце в ее груди отчаянно забилось. Этот человек, не обделенный ни деньгами, ни могуществом, который в одну минуту казался грозным, а в другую – шаловливым, как чертенок, сейчас выглядел опечаленным. Он испытывал те же чувства, что и она. Пораженная до глубины души, Элис уже в который раз задумалась над странными противоречиями в его характере.
– Элис, дорогая, – обратилась к ней Эммелин, – позвольте мне представить вам остальных членов моей семьи.
В первый раз, встречаясь с незнакомыми людьми, Элис не беспокоилась по поводу того, во что она одета или как выглядит ее прическа. Даже если ее костюм мог показаться другим слишком похожим на мужской, она сразу поняла, что ни одна из этих женщин не обратила на это внимания, и уж тем более не собиралась с ней соперничать.
Элис полюбила Софи и Финни с первого взгляда. Обе они тепло пожали ей руку и, судя по всему, были искренне рады встрече. Их тревога за родственника была столь же очевидной, как и их уверенность в его невиновности. Семейная солидарность прежде всего. Лишним подтверждением этому служило то обстоятельство, что Мэтью Хоторн с семьей проделал весь долгий путь от самой Африки, чтобы быть рядом с братом во время процесса. И, надо признать, они появились как нельзя вовремя. Уже само их присутствие здесь было красноречивым свидетельством, которое наверняка расположит присяжных в пользу Лукаса.
– Вы познакомитесь с нашей малюткой Мэри сегодня вечером, – продолжала Эммелин. – Она ждет нас в «Найтингейл-Гейте».
– Вы что, оставили ее в клубе? – переспросил изумленный Грейсон.
Мэтью дружески хлопнул его по спине.
– Ну, разумеется, братец. И, насколько я знаю нашу милую Мэри, у меня нет сомнений в том, что уже ко времени ленча все обитатели клуба, будь то мужчины или женщины, будут ходить перед ней по струнке.
– Я видела, как девушки суетились вокруг нее, словно наседки вокруг единственного цыпленка, – подтвердила Эммелин.
Лишь после этого Элис наконец была представлена Мэтью.
– Мисс Кендалл! – произнес он с изысканной вежливостью. – Лукас и Грейсон говорили мне о том, какой вы превосходный адвокат. Мы все надеемся, что благодаря вам суд примет справедливое решение.
Улыбка не покинула его лица, однако выражение голубых, как у всех Хоторнов, глаз стало требовательным.
– Да, конечно, – машинально ответила она. Осмотревшись вокруг себя, Элис остановила взгляд на Лукасе. Больше всего ей сейчас хотелось сделать что-нибудь для этой замечательной семьи, и прежде всего для него. Но что, если для этого ей придется принести в жертву их отца?
– Можете не сомневаться, – продолжала она, обратив все внимание на Мэтью, – я сделаю все, что в моих силах, чтобы ваш брат был оправдан.
Мэтью кивнул, после чего проводил свою жену, мать и Софи к их креслам в первом ряду, прямо за скамьей для представителей защиты. Грейсон тоже удостоил Элис кивком, прежде чем последовать за остальными. Спустя несколько мгновений после того, как все расселись по местам, судебный пристав призвал собравшихся к порядку.
Когда в зал вошел судья и все встали, сердце Элис забилось от беспокойства, но вместе с тем и от волнения. Все было готово к началу процесса. Она имела при себе свои заметки, текст вступительной речи, определила линию защиты, составила список свидетелей, которые должны были дать показания о характере подсудимого. И, что самое главное, Лукаса окружала его семья, пользовавшаяся огромным уважением в обществе. Элис не представляла, что может ей помешать.
Судья Реймонд Парке ударил молотком ровно в девять часов утра. У этого человека были темные волосы и проницательные карие глаза, устремленные на публику. После нескольких предварительных замечаний он объявил о начале слушаний и предоставил слово обвинителю.
Кларк с важным видом поднялся с места, откашлялся и выступил вперед, обращаясь к суду. Его вступительная речь была произнесена с жаром и убежденностью. Он надел строгий темный костюм, однако на его груди поверх жилета свисала золотая цепочка от часов. Всякий раз, когда приоткрывался под пиджаком жилет, свет падал на золото, привлекая внимание присяжных, и даже сам судья один раз посмотрел в ту сторону.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93