Разве не расслышала, что и собственный сын дяди был отправлен в Итон вместе со мной? Семь или восемь лет – средний возраст для ребенка, когда его отсылают в школу.
– Но не для моего сына, – заверила Лайза. – Ни за что в таком возрасте. Скажи, ты был счастлив там?
– Не особенно, но не считаю, что английский школьник, – сказал он довольно задумчиво, возвращаясь мысленно в прошлое, – готовится быть счастливым, он должен стать выдержанным.
– Моим сыновьям, – воинственно заявила Лайза, – не придется ничего выдерживать.
– Будем надеяться, нет, – уклончиво дал он ответ, который не совсем удовлетворил Лайзу.
– Торн, – сказала она с неожиданной энергией, положив обе ладони на его руки и крепко сжав их, – ты никогда не думал о том, чтобы оставить армию и поселиться в Америке? Я не имею в виду Нью-Йорк, я думаю о Нью-Джерси. Можно держать нейтралитет, пока не закончится эта противная война. Подумай, насколько счастливее были бы все мы, если бы не находились по разные стороны.
Она замолчала, выжидая. Освободившись от ее рук, Торн посмотрел на нее глазами, полными беспокойства.
– Совсем недавно я думал о том, чтобы оставить армию. Сердцем не стремлюсь к борьбе против людей одной со мной крови, которые еще недавно были такими же англичанами, как и я. Но я надеялся, что ты поняла, моя любимая, что в конце концов мне придется вернуться в Англию – наше будущее только там.
Она чуть не проговорилась о Грейс-Холле – наследстве, завещанном бабушкой Микэ, которое вместе с ее приданым от Джориса Ван Гулика и его собственными деньгами могли бы обеспечить нужды двух людей в будущем. Пока она колебалась, Торн заговорил снова, и момент для признания был упущен.
– У меня семейные обязательства в Англии, от которых я не могу уклониться, даже если захочу.
– Какие? – спросила она холодно. – Твои родители умерли.
Он колебался, затем сказал:
– Следовало сказать тебе раньше, что являюсь предполагаемым наследником моего дяди, виконта Водсвортского.
Лайза обессиленно опустилась на край кровати.
– Предполагаемый наследник, – повторила она, проглотив комок в горле. – Что это означает?
– В нашем случае следующее: кузен Юстас, его единственный сын и наследник, умер от туберкулеза три года назад, я, старший сын второго брата дяди, оказался следующим в генеалогической линии для получения титула и поместья.
– Почему же ты сейчас не называешься наследником?
– Дядя, будучи вдовцом, после смерти Юстаса снова женился на женщине, вдвое моложе его. Существует большая вероятность, что она родит другого сына, а возможно и нескольких.
– Потому ты и считаешь семейной обязанностью вернуться в Англию и болтаться там, ожидая, не заимеет ли сыновей твоя молодая новоявленная тетка? – насмешливо спросила Лайза. – Так вот какое будущее запланировано – делить шкуру неубитого медведя?
Подавляя внезапное желание встряхнуть ее, он сказал невозмутимо:
– Даже если у дяди появятся сыновья, учитывая, что ему ближе к шестидесяти, чем к пятидесяти, маловероятно, что он дождется их зрелости. Тогда, по договоренности, я становлюсь их опекуном.
– И в таком случае, – медленно размышляла Лайза, – мы живем в доме, который…
– В замке, – прервал он ее вежливо. – Водсворт – замок.
– Жить в замке, – она с отвращением произнесла это слово, – который не будет нашей собственностью и где хозяйка – другая женщина, мать наследника.
– У тебя будут собственные апартаменты, которые, уверяю, такие же просторные, как любой американский дом.
– Однако не мои собственные, – возразила жена. – Я бы предпочла коттедж здесь.
– К несчастью, тебе следует подготовиться к испытанию роскошью. Если бы даже я не любил дядю, все равно был бы у него в вечном долгу за его заботу о матери, брате и обо мне, и я не могу отплатить ему за эту заботу и доброту, покинув его, когда он нуждается во мне. Буду ли я его наследником или только опекуном его детей и поместья, все равно должен вернуться в Англию – в любом случае он рассчитывает на меня, и в последнее время думаю, что чем быстрее вернусь, тем лучше.
– Понимаю, – сказала Лайза, охваченная ощущением, будто ее сердце поместили в лед.
Много времени спустя она будет спрашивать себя, не этот ли холод стал первым предупреждением, что их кратковременное счастье закончилось.
ГЛАВА 19
В последнюю неделю июня Лайза узнала, что муж, вместо того чтобы оставаться в Нью-Йорке в составе оккупационных сил армии под командованием генерала Клинтона, недавно вернувшегося из Англии, уезжает с экспедиционными войсками генерала Хоу.
– Экспедиция куда? Можешь сказать?
– Это военная тайна.
На лице Лайзы отразилась насмешка.
– Маленькая военная тайна, – с издевкой сказала она, – известная половине Нью-Йорка – как друзьям, так и врагам. Ваш генеральный план – захватить Филадельфию.
– Скажем так, – Торн улыбнулся, не отвечая на вопрос прямо, – что буду не на очень большом расстоянии от тебя, и мы скоро снова будем вместе.
– Будут сражения?
– Скорее всего, нет.
Даже перспектива поехать в Англию не приводила ее в такой ужас, как мысль о его участии в сражениях.
– Ты собирался подать в отставку. Почему бы тебе не сделать этого немедленно? – умоляюще попросила она.
– Находиться в безопасности в Нью-Йорке с тобой, любовь моя, в течение более года и подать в отставку в тот момент, когда армия отправляется в поход… Не имеет значения, что нам хорошо известны мотивы, – дразнил он Лайзу, пытаясь вывести из подавленного состояния, – можешь себе представить, что будут обо мне говорить?
– Тебя беспокоит, что думают другие люди?
– Честно говоря, любимая, да. Я бы не особенно хотел стать героем таких вот сочинений. – Он начал напевать популярную песенку о генерале Хоу и его возлюбленной, которую распевали обе армии – и британская, и американская.
– Пусть сочиняют какие угодно стихи, – убеждала жена надменно, – а тебе нечего участвовать в сражениях. – Я боюсь не только за тебя, – добавила она с примесью отчаяния, – ты будешь воевать с моим народом, возможно, даже против моего брата; разве забыл, что в последнем письме, полученном из дома, сообщалось, что Аренд вступил в армию?
– Дорогая, зря беспокоишься: если Аренд находится в войсках Вашингтона, то маловероятно, что мы можем встретиться там, куда я собираюсь. Обещаю, что стану дезертиром после окончания военных действий этой кампании и отвезу тебя надолго в Холланд-Хауз, прежде чем отправимся в Англию. Но сейчас не могу подать в отставку, Лайза. – Он взял ее за плечи, глядя прямо в глаза. – Я провел в армии все свои зрелые годы, и, как ты однажды сказала, когда речь шла о заключенных, – напомнил он мягко, – у меня тоже есть собственное понятие о чести и долге.
Лайза вытерла мокрые глаза кружевным носовым платком и выдавила из себя слабое подобие ее обычно сияющей улыбки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101
– Но не для моего сына, – заверила Лайза. – Ни за что в таком возрасте. Скажи, ты был счастлив там?
– Не особенно, но не считаю, что английский школьник, – сказал он довольно задумчиво, возвращаясь мысленно в прошлое, – готовится быть счастливым, он должен стать выдержанным.
– Моим сыновьям, – воинственно заявила Лайза, – не придется ничего выдерживать.
– Будем надеяться, нет, – уклончиво дал он ответ, который не совсем удовлетворил Лайзу.
– Торн, – сказала она с неожиданной энергией, положив обе ладони на его руки и крепко сжав их, – ты никогда не думал о том, чтобы оставить армию и поселиться в Америке? Я не имею в виду Нью-Йорк, я думаю о Нью-Джерси. Можно держать нейтралитет, пока не закончится эта противная война. Подумай, насколько счастливее были бы все мы, если бы не находились по разные стороны.
Она замолчала, выжидая. Освободившись от ее рук, Торн посмотрел на нее глазами, полными беспокойства.
– Совсем недавно я думал о том, чтобы оставить армию. Сердцем не стремлюсь к борьбе против людей одной со мной крови, которые еще недавно были такими же англичанами, как и я. Но я надеялся, что ты поняла, моя любимая, что в конце концов мне придется вернуться в Англию – наше будущее только там.
Она чуть не проговорилась о Грейс-Холле – наследстве, завещанном бабушкой Микэ, которое вместе с ее приданым от Джориса Ван Гулика и его собственными деньгами могли бы обеспечить нужды двух людей в будущем. Пока она колебалась, Торн заговорил снова, и момент для признания был упущен.
– У меня семейные обязательства в Англии, от которых я не могу уклониться, даже если захочу.
– Какие? – спросила она холодно. – Твои родители умерли.
Он колебался, затем сказал:
– Следовало сказать тебе раньше, что являюсь предполагаемым наследником моего дяди, виконта Водсвортского.
Лайза обессиленно опустилась на край кровати.
– Предполагаемый наследник, – повторила она, проглотив комок в горле. – Что это означает?
– В нашем случае следующее: кузен Юстас, его единственный сын и наследник, умер от туберкулеза три года назад, я, старший сын второго брата дяди, оказался следующим в генеалогической линии для получения титула и поместья.
– Почему же ты сейчас не называешься наследником?
– Дядя, будучи вдовцом, после смерти Юстаса снова женился на женщине, вдвое моложе его. Существует большая вероятность, что она родит другого сына, а возможно и нескольких.
– Потому ты и считаешь семейной обязанностью вернуться в Англию и болтаться там, ожидая, не заимеет ли сыновей твоя молодая новоявленная тетка? – насмешливо спросила Лайза. – Так вот какое будущее запланировано – делить шкуру неубитого медведя?
Подавляя внезапное желание встряхнуть ее, он сказал невозмутимо:
– Даже если у дяди появятся сыновья, учитывая, что ему ближе к шестидесяти, чем к пятидесяти, маловероятно, что он дождется их зрелости. Тогда, по договоренности, я становлюсь их опекуном.
– И в таком случае, – медленно размышляла Лайза, – мы живем в доме, который…
– В замке, – прервал он ее вежливо. – Водсворт – замок.
– Жить в замке, – она с отвращением произнесла это слово, – который не будет нашей собственностью и где хозяйка – другая женщина, мать наследника.
– У тебя будут собственные апартаменты, которые, уверяю, такие же просторные, как любой американский дом.
– Однако не мои собственные, – возразила жена. – Я бы предпочла коттедж здесь.
– К несчастью, тебе следует подготовиться к испытанию роскошью. Если бы даже я не любил дядю, все равно был бы у него в вечном долгу за его заботу о матери, брате и обо мне, и я не могу отплатить ему за эту заботу и доброту, покинув его, когда он нуждается во мне. Буду ли я его наследником или только опекуном его детей и поместья, все равно должен вернуться в Англию – в любом случае он рассчитывает на меня, и в последнее время думаю, что чем быстрее вернусь, тем лучше.
– Понимаю, – сказала Лайза, охваченная ощущением, будто ее сердце поместили в лед.
Много времени спустя она будет спрашивать себя, не этот ли холод стал первым предупреждением, что их кратковременное счастье закончилось.
ГЛАВА 19
В последнюю неделю июня Лайза узнала, что муж, вместо того чтобы оставаться в Нью-Йорке в составе оккупационных сил армии под командованием генерала Клинтона, недавно вернувшегося из Англии, уезжает с экспедиционными войсками генерала Хоу.
– Экспедиция куда? Можешь сказать?
– Это военная тайна.
На лице Лайзы отразилась насмешка.
– Маленькая военная тайна, – с издевкой сказала она, – известная половине Нью-Йорка – как друзьям, так и врагам. Ваш генеральный план – захватить Филадельфию.
– Скажем так, – Торн улыбнулся, не отвечая на вопрос прямо, – что буду не на очень большом расстоянии от тебя, и мы скоро снова будем вместе.
– Будут сражения?
– Скорее всего, нет.
Даже перспектива поехать в Англию не приводила ее в такой ужас, как мысль о его участии в сражениях.
– Ты собирался подать в отставку. Почему бы тебе не сделать этого немедленно? – умоляюще попросила она.
– Находиться в безопасности в Нью-Йорке с тобой, любовь моя, в течение более года и подать в отставку в тот момент, когда армия отправляется в поход… Не имеет значения, что нам хорошо известны мотивы, – дразнил он Лайзу, пытаясь вывести из подавленного состояния, – можешь себе представить, что будут обо мне говорить?
– Тебя беспокоит, что думают другие люди?
– Честно говоря, любимая, да. Я бы не особенно хотел стать героем таких вот сочинений. – Он начал напевать популярную песенку о генерале Хоу и его возлюбленной, которую распевали обе армии – и британская, и американская.
– Пусть сочиняют какие угодно стихи, – убеждала жена надменно, – а тебе нечего участвовать в сражениях. – Я боюсь не только за тебя, – добавила она с примесью отчаяния, – ты будешь воевать с моим народом, возможно, даже против моего брата; разве забыл, что в последнем письме, полученном из дома, сообщалось, что Аренд вступил в армию?
– Дорогая, зря беспокоишься: если Аренд находится в войсках Вашингтона, то маловероятно, что мы можем встретиться там, куда я собираюсь. Обещаю, что стану дезертиром после окончания военных действий этой кампании и отвезу тебя надолго в Холланд-Хауз, прежде чем отправимся в Англию. Но сейчас не могу подать в отставку, Лайза. – Он взял ее за плечи, глядя прямо в глаза. – Я провел в армии все свои зрелые годы, и, как ты однажды сказала, когда речь шла о заключенных, – напомнил он мягко, – у меня тоже есть собственное понятие о чести и долге.
Лайза вытерла мокрые глаза кружевным носовым платком и выдавила из себя слабое подобие ее обычно сияющей улыбки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101