Закончив упаковываться, оставил только то, что не представляло никакой ценности.
Природная проницательность предупредила, что если будет организована погоня, она направится прямо в Лондон, где есть порт и корабли, поэтому в Лондон ехать нельзя. Решение пришло просто и легко: Иона, Корнуолл и безопасность.
Спустя месяц, когда Чарли уезжал из Корнуолла, предприимчивая жена Ионы снабдила его припудренным париком, под которым можно было спрятать его красные волосы, и рыбачьей лодкой, чтобы добраться до Плимута, где можно было сесть на корабль, отплывающий в Америку.
Через два дня пути он выбросил парик в серые воды Атлантики, сбросил пальто из сукна, закатал рукава рубашки и спросил удивленного матроса, счищавшего ржавчину с крышки люка:
– Помочь тебе?
Он прибыл в нью-йоркскую гавань в первую неделю декабря и пробыл там два дня. Затолкав свое имущество в меньшую из дорожных сумок, избавился от другой и лишних вещей. В последний вечер пребывания в Нью-Йорке нашел время написать коротенькое письмо Робби.
«Ты, наверно, удивишься, что я снова в Америке. Мне пришлось довольно поспешно покинуть Англию, частично из-за разгневанного отца одной леди, преследующей меня, но больше из-за решения вступить в армию. Спешу добавить, не в ту, которая сейчас оккупировала этот город. Если информации, которую получал, можно доверять, войска Вашингтона расположились на зиму в Нью-Джерси в месте, называемом Морристаун. Возможно, сумею вступить там в полк».
Часть VI
БЕГЛЕЦЫ В ДЖОКИ-ХОЛЛОУ
ГЛАВА 42
Бабушка Микэ дождалась-таки того времени, когда появился правнук, родившийся в Грейс-Холле в апреле 1779 года, на две недели позже предполагаемой даты. Лайза назвала его в честь отца, Торна, и бабушки Микэ – Джордан Жак Джорис Холлоуэй. Считалось, что она – вдова верноподданного Британии, но их политические взгляды настолько разошлись, что ей пришлось выбрать себе фамилию не мужа, а бабушки и дедушки. Длинное, изящно звучащее имя малыша с самого младенчества сократилось до Джей-Джея.
Во время последней болезни бабушка Микэ попросила ставить в дневное время колыбель рядом с кроватью, чтобы, повернув голову, видеть ангельское лицо спящего младенца или любоваться его играми с пальцами на руках и ногах; бодрствующего малыша укладывали рядом с ней. Если Лайза или служанки пытались успокоить Джей-Джея, поднимавшего энергичную возню, бабушка раздраженно говорила прежним повелительным тоном:
– Оставьте нас в покое! Мы с правнуком понимаем друг друга.
Втайне довольные, что бабушка говорит в своей обычной манере, все беспрекословно выполняли ее приказания.
Однажды, когда малыш уснул, а Лайза тихо сидела в бабушкиной качалке и вязала, ей показалось, что блестящие глаза на впалых щеках широко открылись и смотрят прямо на нее. Она поднялась.
– Бабушка, что-нибудь нужно?
– Сядь, девочка. Не суетись. – Кивком указала на колыбель. – Он и ты… знаешь, не правда ли, – в вас двоих вся моя жизнь?
Лайза сдержала слезы.
– Мне бы хотелось, чтобы вы были рядом всегда… старые люди… но это эгоистично, – бессвязно проговорила старая дама, перескакивая с одной мысли на другую. Затем взгляд ее стал снова острым, а голос твердым и сильным. – Тем не менее мужчина имеет право знать, что у него родился сын!
– Знаю, бабушка, но не могу заставить себя… Может быть, когда закончится война.
– Когда война закончится, тебе будет… – ее забил приступ кашля. – Ты станешь миссис Микэ, как тебе нравится называть себя, будешь постоянно жить в Грейс-Холле и еще больше не захочешь… – Приступ кашля повторился, и Лайза, налив столовую ложку болеутоляющего, заставила бабушку проглотить снадобье. К обсуждению этого вопроса, каким бы важным он ни был для них, больше не возвращались, и бабушка тихо умерла во время сна пять недель спустя.
Как и было завещано много лет назад, Лайза унаследовала все поместье. Приехав на похороны, родители убеждали ее нанять управляющего, а самой вернуться с Джей-Джеем в Холланд-Хауз, но она только отрицательно качала головой.
– Мой дом здесь. Грейс-Холл – мое состояние и наследство Джей-Джея, а Холланд-Хауз станут наследовать Аренд и его сыновья. Вот все утрясется – приеду навестить вас, но пока идет война, останусь здесь.
Убежденные в правоте и мудрости ее слов, родители уехали в Холланд-Хауз в начале ноября, боясь застрять потом в зимних снежных заносах. Лайза, ставшая теперь миссис Микэ, превратилась в настоящую хозяйку Грейс-Холла.
В последнее время она вела уединенный образ жизни и наконец задумалась о том, что, если собирается доживать свои дни в Грейс-Холле, следует завязать теплые отношения или хотя бы наносить визиты соседям.
Надев красивое шелковое траурное платье, перешитое из бабушкиного, Лайза без особого энтузиазма решилась нанести ответные визиты тем, кто выразил свое соболезнование, решив начать тоже с вдовы, только настоящей, проживающей в Морристауне в особняке Фордов.
В отличие от Лайзы, миссис Теодосия Форд с удовольствием говорила о муже, полковнике американской армии, подхватившем смертельную болезнь во время ужасной кампании 1776 года в Нью-Джерси.
– Во всяком случае, я была с ним в это время, так как он вернулся умирать домой, – щебетала миссис Форд, наливая гостье чай из настоя ромашки. – А наш дорогой генерал приказал похоронить его со всеми воинскими почестями, соответствующими военному самого высокого ранга.
– Очень чуткое отношение, – вежливо пробормотала Лайза.
Миссис Форд явно не сочла оценку достаточной.
– Чуткое? – уточнила она. – Да нет в мире более доброго, внимательного, милосердного, талантливого человека, чем генерал Вашингтон.
– Жаль, что некоторая часть страны не всегда думает так же, – осмелилась заметить Лайза.
Миссис Форд покраснела.
– Как и все по-настоящему благородные люди, генерал со всех сторон окружен завистью и злобой, но, слава Богу, не здесь, в Морристауне: сейчас, когда он снова будет среди нас зимой, его будут окружать те, кто ценит его.
– Генерал Вашингтон приезжает сюда?
– Да, собирается зимовать здесь со своей армией, как в семьдесят седьмом, и я предложила ему свой дом для личного пользования с женой и помощниками и вчера получила согласие.
– Как великодушно с вашей стороны!
– Оказывая услугу нашему главнокомандующему, – просто ответила миссис Форд, – чувствую, что служу стране, за которую отдал жизнь мой муж.
– Вы планируете перебраться куда-нибудь в город? – спросила Лайза с искренним интересом.
– Нет, оставлю две комнаты для себя. – Она весело засмеялась. – Но мы переживем, не боюсь этого. Дело в том, что член медицинского корпуса ищет также неподалеку другое место.
– Какое?
– Пригодное для маленького частного военного госпиталя недалеко от Джоки-Холлоу, где расположится основная часть наших войск.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101
Природная проницательность предупредила, что если будет организована погоня, она направится прямо в Лондон, где есть порт и корабли, поэтому в Лондон ехать нельзя. Решение пришло просто и легко: Иона, Корнуолл и безопасность.
Спустя месяц, когда Чарли уезжал из Корнуолла, предприимчивая жена Ионы снабдила его припудренным париком, под которым можно было спрятать его красные волосы, и рыбачьей лодкой, чтобы добраться до Плимута, где можно было сесть на корабль, отплывающий в Америку.
Через два дня пути он выбросил парик в серые воды Атлантики, сбросил пальто из сукна, закатал рукава рубашки и спросил удивленного матроса, счищавшего ржавчину с крышки люка:
– Помочь тебе?
Он прибыл в нью-йоркскую гавань в первую неделю декабря и пробыл там два дня. Затолкав свое имущество в меньшую из дорожных сумок, избавился от другой и лишних вещей. В последний вечер пребывания в Нью-Йорке нашел время написать коротенькое письмо Робби.
«Ты, наверно, удивишься, что я снова в Америке. Мне пришлось довольно поспешно покинуть Англию, частично из-за разгневанного отца одной леди, преследующей меня, но больше из-за решения вступить в армию. Спешу добавить, не в ту, которая сейчас оккупировала этот город. Если информации, которую получал, можно доверять, войска Вашингтона расположились на зиму в Нью-Джерси в месте, называемом Морристаун. Возможно, сумею вступить там в полк».
Часть VI
БЕГЛЕЦЫ В ДЖОКИ-ХОЛЛОУ
ГЛАВА 42
Бабушка Микэ дождалась-таки того времени, когда появился правнук, родившийся в Грейс-Холле в апреле 1779 года, на две недели позже предполагаемой даты. Лайза назвала его в честь отца, Торна, и бабушки Микэ – Джордан Жак Джорис Холлоуэй. Считалось, что она – вдова верноподданного Британии, но их политические взгляды настолько разошлись, что ей пришлось выбрать себе фамилию не мужа, а бабушки и дедушки. Длинное, изящно звучащее имя малыша с самого младенчества сократилось до Джей-Джея.
Во время последней болезни бабушка Микэ попросила ставить в дневное время колыбель рядом с кроватью, чтобы, повернув голову, видеть ангельское лицо спящего младенца или любоваться его играми с пальцами на руках и ногах; бодрствующего малыша укладывали рядом с ней. Если Лайза или служанки пытались успокоить Джей-Джея, поднимавшего энергичную возню, бабушка раздраженно говорила прежним повелительным тоном:
– Оставьте нас в покое! Мы с правнуком понимаем друг друга.
Втайне довольные, что бабушка говорит в своей обычной манере, все беспрекословно выполняли ее приказания.
Однажды, когда малыш уснул, а Лайза тихо сидела в бабушкиной качалке и вязала, ей показалось, что блестящие глаза на впалых щеках широко открылись и смотрят прямо на нее. Она поднялась.
– Бабушка, что-нибудь нужно?
– Сядь, девочка. Не суетись. – Кивком указала на колыбель. – Он и ты… знаешь, не правда ли, – в вас двоих вся моя жизнь?
Лайза сдержала слезы.
– Мне бы хотелось, чтобы вы были рядом всегда… старые люди… но это эгоистично, – бессвязно проговорила старая дама, перескакивая с одной мысли на другую. Затем взгляд ее стал снова острым, а голос твердым и сильным. – Тем не менее мужчина имеет право знать, что у него родился сын!
– Знаю, бабушка, но не могу заставить себя… Может быть, когда закончится война.
– Когда война закончится, тебе будет… – ее забил приступ кашля. – Ты станешь миссис Микэ, как тебе нравится называть себя, будешь постоянно жить в Грейс-Холле и еще больше не захочешь… – Приступ кашля повторился, и Лайза, налив столовую ложку болеутоляющего, заставила бабушку проглотить снадобье. К обсуждению этого вопроса, каким бы важным он ни был для них, больше не возвращались, и бабушка тихо умерла во время сна пять недель спустя.
Как и было завещано много лет назад, Лайза унаследовала все поместье. Приехав на похороны, родители убеждали ее нанять управляющего, а самой вернуться с Джей-Джеем в Холланд-Хауз, но она только отрицательно качала головой.
– Мой дом здесь. Грейс-Холл – мое состояние и наследство Джей-Джея, а Холланд-Хауз станут наследовать Аренд и его сыновья. Вот все утрясется – приеду навестить вас, но пока идет война, останусь здесь.
Убежденные в правоте и мудрости ее слов, родители уехали в Холланд-Хауз в начале ноября, боясь застрять потом в зимних снежных заносах. Лайза, ставшая теперь миссис Микэ, превратилась в настоящую хозяйку Грейс-Холла.
В последнее время она вела уединенный образ жизни и наконец задумалась о том, что, если собирается доживать свои дни в Грейс-Холле, следует завязать теплые отношения или хотя бы наносить визиты соседям.
Надев красивое шелковое траурное платье, перешитое из бабушкиного, Лайза без особого энтузиазма решилась нанести ответные визиты тем, кто выразил свое соболезнование, решив начать тоже с вдовы, только настоящей, проживающей в Морристауне в особняке Фордов.
В отличие от Лайзы, миссис Теодосия Форд с удовольствием говорила о муже, полковнике американской армии, подхватившем смертельную болезнь во время ужасной кампании 1776 года в Нью-Джерси.
– Во всяком случае, я была с ним в это время, так как он вернулся умирать домой, – щебетала миссис Форд, наливая гостье чай из настоя ромашки. – А наш дорогой генерал приказал похоронить его со всеми воинскими почестями, соответствующими военному самого высокого ранга.
– Очень чуткое отношение, – вежливо пробормотала Лайза.
Миссис Форд явно не сочла оценку достаточной.
– Чуткое? – уточнила она. – Да нет в мире более доброго, внимательного, милосердного, талантливого человека, чем генерал Вашингтон.
– Жаль, что некоторая часть страны не всегда думает так же, – осмелилась заметить Лайза.
Миссис Форд покраснела.
– Как и все по-настоящему благородные люди, генерал со всех сторон окружен завистью и злобой, но, слава Богу, не здесь, в Морристауне: сейчас, когда он снова будет среди нас зимой, его будут окружать те, кто ценит его.
– Генерал Вашингтон приезжает сюда?
– Да, собирается зимовать здесь со своей армией, как в семьдесят седьмом, и я предложила ему свой дом для личного пользования с женой и помощниками и вчера получила согласие.
– Как великодушно с вашей стороны!
– Оказывая услугу нашему главнокомандующему, – просто ответила миссис Форд, – чувствую, что служу стране, за которую отдал жизнь мой муж.
– Вы планируете перебраться куда-нибудь в город? – спросила Лайза с искренним интересом.
– Нет, оставлю две комнаты для себя. – Она весело засмеялась. – Но мы переживем, не боюсь этого. Дело в том, что член медицинского корпуса ищет также неподалеку другое место.
– Какое?
– Пригодное для маленького частного военного госпиталя недалеко от Джоки-Холлоу, где расположится основная часть наших войск.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101